Нина Павловна погрязла в жалости к себе, ее перестало интересовать чтобы то ни было из того, что приносило раньше радость. Она не думала о фонде, о воспитанниках, о том, как жить дальше в принципе.
Когда они вернулись из Канады, Лера (которую в этот раз не взяли) смотрела на хозяйку с горечью, и, как и сейчас не могла понять, что сделало из умной женщины некое подобие истерички, которую загнали в угол и засунули кляп в рот, она так хочет беситься и выть, а не получается.
Молодой мужчина появился в холле уже без верхней одежды и замер у входа в гостиную, ожидая приглашения.
— Проходи, малыш, — Нина Павловна так позволяла вести себя только с теми, кто либо сильно ее радовал, либо с теми, кто сильно огорчил.
— Простите...
— Садись, — она похлопала ладошкой по дивану рядом с собой. — Что ты как неродной? В нашей с тобой ситуации надо уже трахаться с порога.
Мужчина, как и Лера Александровны, напрягся, но в спор вступать не стал, однако предпочел держаться подальше от хозяйки дома, присев на диван напротив. Это заставило хозяйку лишь улыбнуться.
— Как поживают отец и твоя новая пассия?
В этот момент Лера Александровна действительно испугалась. Да, где-то там, на кухне сидел водитель и попивал чай, но он вряд ли сможет быть настолько быстрым, чтобы спасти Войцеховскую от свернутой шеи, а именно это желание сейчас явственно читалось на лице гостя.
— Это ваших рук дело?
Интересно, о чем это он?
Нина Павловна хмыкнула, встала и направилась к бару.
— Виски? Водка? Ничего легче нет.
Егор не двигался, почти не мигая, смотрел на женщину. Она же, окинув его задумчивым взглядом, усмехнулась:
— Твой братик тоже не пил. Берег голос, — она плеснула себе немного виски в пузатый стеклянный стакан, вернулась к дивану, но уселась рядом с
Егором, провоцируя его, заставляя Леру Александровну нервно сжимать руки в кулаки.
Ее тонкие пальцы коснулись его щеки, нежно скользнув до губ, мужчина дернул головой, уходя от прикосновения. Однако Войцеховская не обиделась, лишь улыбнулась.
— Я слышала, что близнецы мыслят похоже. Думала, если Артем любил меня, то и ты будешь, — ее рука скользнула по груди мужчины, тому от этого прикосновения было не уйти, только если встать. — И я сама себя решила обмануть. Мне так хотелось быть обманутой. Только бы перестало болеть в груди. Я хотела, чтобы ты стал им… Чтобы ты им был. Но я рада, что мне открыли глаза и на него и на тебя!
— О чем вы? — глаза Зиновьева сощурились.
— Не надо делать удивленное лицо, — протянула хозяйка. — Ты же не считаешь меня дурочкой. Хотя, вы оба считали… Я, правда, одного не понимаю, зачем он вышел с балкона, когда все уже было сделано? — женщина горько усмехнулась. — Пока я все не узнала, я ведь искренне верила в его чувства. Но он подменил любовь ложью. Он встречался за моей спиной с другой. Он любил ее настолько, что с балкона вышел. А меня использовал! Но ты и так прекрасно знаешь, что он делал, и что он обокрал меня. Нет! Не только как женщину. Но и как того, кто хотел для него лучшего! Кто вкладывал в него все: силы, время и деньги! Он вытер об меня ноги во всех смыслах. И даже не он, а вы, вы оба!
Егор непонимающе смотрел на Войцеховскую. И Лере Александровне, несмотря на то, что она знала, что произошло, это удивление казалось вполне искренним
— Он, наверное, очень страдал! Еще бы, с его девочкой такое случилось! Правда, Егор? Ему было больно? Я так хочу услышать, что было! — она глубоко вздохнула. — Я была бы счастлива это узнать. И я верю, ад есть, и он там тоже страдает в вечном огне предательства. Предатели ведь на последнем круге, правда, Егор? Но мне этого мало! Я хочу, чтобы всем, кто ему был дорог, было больно. Например, тебе, малыш! Что мы сами для себя, правда, малыш? Страшнее, когда страдают те, кого мы любим?
Егор рванулся, перехватив руку хозяйки, бокал вылетел из рук и разбился, встретившись мраморными плитами пола. Лера Александровна, почти срываясь на бег, помчалась к Нине Павловне, но двое на диване обратили на нее внимания меньше, чем на пролетавшую мимо пылинку, поднятую сквозняком.
«Надо позвать Сережу! Это опасно, то, что она затеяла, опасно!» — билось набатом в голове помощницы.
— Не трогайте мою семью! Вы же не убийца? — прошипел Зиновьев.
— Почему ты так решил? У меня много талантов и много поклонников, — хищно улыбнулась хозяйка. — Ты был в их числе совсем недавно. Или ты думаешь, что я не видела, как ты на меня смотрел. Ради чего ты приезжал ко мне. Хотя, зная вас с братом, думал урвать еще что-нибудь? Так почему передумал? Что случилось, Егор? Ты решил, что вы и так хорошо поработали с братом. Легкие деньги от влюбленной дуры. Интересно, чем так тебя привлекла эта твоя нынешняя девка, что ты решил отказаться от моего внимания? От моих денег? Или она — просто попытка держать меня на расстоянии?
Егор побелел. Ладонь его, удерживающая руку хозяйки, вдруг разжалась. Войцеховская же, закинув обе ноги на диван, уселась напротив него на коленях, обхватила его лицо ладонями и прижалась к его губам своими. Женщина закрыла глаза, отдавшись своим понятным лишь ей ощущениям и чувствам, а он так и замер, не двигался, не дышал.
— Ты вкусный... Пряный… Как и твой брат. Я представляю себе его на твоем месте… — ее язык пробежался по его губам напоследок. Губы женщины приникли к шее мужчины, пальцы погрузились в волосы. — Ты хочешь меня, Артем? — поцелуй был долгим, а потом она отстранилась и вдруг расхохоталась. — Не пугайся, малыш, я шучу… Пока шучу. Но я всегда получаю то, что хочу. Давай усложним игру! На что ты пойдешь, чтобы не увидеть свою девчонку, хм... с пробитой головой, например? Что ты готов сделать?
— Все, что захотите, — это было сказано глухо, но отдаленно напоминало просыпающийся вулкан, когда в его глубоком жерле закипает лава, она еще бессильна, но скоро выплеснется наружу, и всему вокруг придет конец.
Войцеховская замерла. Она была удивлена и, кажется, не поверила:
— Все?
— Все.
— Тогда верни мне то, что украл Артем.
Но мужчина резко встал.
— Я верну все!
— Какие вы верные с Артемом, только не тем, кому надо, — Войцеховская улыбнулась, но улыбка у нее была какая-то странная, в ней было так много боли.
Лера поняла вдруг, что хозяйка, и правда, любила Артема, слишком сильно, чтобы отпустить.
— Сколько?
Хозяйка задумчиво приложила пальчик к губам.
— Знаешь, я добрая, я учту, что сама виновата в случившемся, надо учиться не доверять всякому сброду. Ну и налоги мне с этого не платить, так что вычту тринадцать процентов. Восемнадцать миллионов думаю, покроет ненадолго дырку в моем бюджете, который, благодаря твоему брату, теперь у меня сильно сократился.
Лера Александровна знала, что именно столько пришло бы дивидендов с акций, доверенность на которые была передана бывшему мужу Войцеховской за кругленькую сумму Артемом. Именно отсюда оплачивалось многое, в том числе и помещение, которое выкупил для Нины Войцеховский бывший муж. Но ведь такие поступления должны приходить раз в год. А теперь их не будет. Бывший муж же использовал это не только, как попытку проучить женщину за ее слабость к мальчишке, но и новый рычаг давления, чтобы она не покидала его кровати и его жизни, потому сейчас доходов у нее практически не было, а все, что давалось, отсыпалось милостливой рукой Виктора Александровича.
— Хотя ... — ее пальцы скользнули по ноге, задирая платье. — А может, ну их, эти деньги, и ну ее, эту девочку, а, Егор?! С ней все будет в порядке, клянусь тебе, я даже ей подкину денег, чтобы не обиделась, а ты будешь моим, моим мальчиком, моей игрушкой, бедствовать не будешь, обещаю. Я очень щедра к послушным малышам. И отец будет обеспечен.
Егор ушел молча, не прощаясь. Просто развернулся и исчез в коридоре, где через пару мгновений хлопнула дверь.
Помощница вдруг с грустью ощутила, глядя на то, как хозяйка, как ни в чем не бывало, уселась за ноутбук и принялась за дела фонда. Она менялась, и Лера уверена, что виной тому совсем не братья Зиновьевы, а Виктор Александрович Войцеховский, он так влияет на женщину, которая умела дарить надежду другим, а теперь научилась ее отнимать. Лере было страшно от того, что любимая ею столько лет Нина стала вдруг так походить на бывшего мужа. Когда-то, кажется в другой жизни, она старалась всячески этого избегать. А теперь, что может остановить обманутую женщину? А что если мальчик чист? Откуда у него деньги? И шагнет ли он сам в пропасть, загнанный в угол? И переживет ли это сердце красивой женщины за столом, она ведь совсем еще новичок в таких играх, и убивать не научилась?
