Когда экзекуция была завершена, я уже более-менее пришла в себя и включилась в реальность. Вчера после анализов и прочего меня накачали какими-то лекарствами, перевязали рану, и отправили в палату, где я уснула, едва коснувшись подушки.

Изучение местного санузла застопорилось на висевшем там зеркале.

— Выгляжу я сейчас просто огонь. Вот Анька бы себе такого не позволила, — прошипела я своему лицу в отражении, которое даже после умывания, выглядело как вареный пельмень.

— Господи! Михаил Федорович!

Я точно помню, что оставила его, когда он направился в аптеку.

Так, Вика, дыши! Дыши! С ним все хорошо! Если с отцом что-то случилось, меня

Егор прикопал бы уже под кустиком!

Телефон лежал на тумбочке рядом с кроватью. Оставалось молиться, чтобы он включился, а то моя батарея оставляла желать лучшего. Пока погружалась операционка, я осмотрелась. В палате на четверых нас было двое, женщина в дальнем углу спала, судя по мерному похрапыванию, даже мое мельтешение и толпа докторов ее не разбудили, что странно. Хотя, судя по времени, этот осмотр был эксклюзивно для меня.

Прошло, наверное, секунд пять с момента, как телефон включился, когда раздался звонок. Егор.

— Да...

— Малыш, — взволнованный голос любимого. — Как ты? Что врачи говорят? Поставили диагноз? Когда тебя забрать можно будет? Тебе надо что?

— Я, будучи здоровой, столько вопросов за раз не осилю, — хрипло рассмеялась я. — Все нормально! Доктор осмотрел, поставил сотрясение мозга и рваную рану небольшую.

— Нормально... — выругался Егор на другом конце. — Что-то сказали по поводу выписки или хотя бы посещений?

— Врач сказал, что если ничего не изменится, то завтра-послезавтра отпустят. С твоим папой все хорошо? Я с трудом помню, что было возле квартиры, — по чести так вообще не помню.

— С отцом все хорошо, переживает. Он нашел тебя в коридоре, когда из аптеки вернулся. Он и скорую вызвал.

— Блин, ему только этих волнений и не хватало, — грустно выдала я. — Надо извиниться…

— Тебя все-таки сильно приложили, завтра рано выписывать, — съязвил Егор, — отец живой и здоровый, а тебе полголовы чуть не снесли.

До этого самого момента состояние моего сознания можно было описать, как глухое лесное озеро — стоячая вода, ничего не трогало, ничего не болело, но в тот самый миг, когда Егор сказал про нападение, на самом дне водоема вдруг открылась заслонка, и вода начала вращаться вместе с мыслями все быстрее и быстрее, обращаясь на выходе страхом.

— Что с квартирой?

— Разгром, как и у отца. Ноутбук ушел.

— Это ведь уже не совпадение, я же права?! Сначала Семен Семенович, потом Михаил Федорович, теперь мы.

— Не забивай себе этим голову, тебе надо выздоравливать, — отмахнулся Егор. — Что надо привести?

Я, почувствовав приближающийся приступ головокружения, опустилась на кровать и откинулась на подушку. Самое главное не спалиться перед мамой. А то она вчера пожурила, что я редко звоню. Не дай боже узнает, что я в больнице. Но мне нужны вещи... А значит, придется просить своего молодого человека собирать по квартире мои труселя... А если там разгром, он и так все видел. Даже те, с кошачьими лапками… А если видел... Стыдно-то как!

— Мне нужна щетка зубная, расческа, крем тональный, он на полочке в ванной, и ... и кофта, и зарядка для телефона. Я сейчас узнаю расписание и все скину. Знаешь, я, может, маме позвоню, она соберет то, что мне надо?!

— Я сам могу все собрать, Вик, — глухо поведал мне Егор, — у меня есть руки, и я все равно к тебе приеду, зачем мать пугать?

— Ты прав.

— Жду сообщения.

Те с кошачьими лапками я даже сама себе не показывала… Анькин подарок, блин!

Он приехал через час с пакетом, даже двумя, в одном были вкусняшки, а во втором одежда и даже нижнее белье. Егор сначала крайне внимательно (даже покруче, чем утренний доктор) осмотрел меня с ног до головы, будто я скульптура в музее, даже спиной повернул, а потом крепко обнял.

— Жуть, — последовал вердикт. — Бледная, как смерть, круги под глазами. И наверняка ничего не ела.

— Я выпила чай с… булочкой. Ладно без… Есть боюсь, как бы тошнить не начало.

Егор тяжело вздохнул, и я прижалась к нему сильнее, в его объятиях было очень уютно и совсем не страшно.

— Ты помнишь что-нибудь?

— Только как я к дому подходила.

Мы вышли из палаты, Егор поддерживал меня за талию, крепко прижав к себе, хотя падать в обморок я пока не собиралась.

— Кто-то что — то ищет...

— Не что-то, — горько усмехнулся мужчина, — деньги, либо их следы. Я одного не понимаю, почему они так долго ждали?

— Почему ты решил, что они…?

— У меня в комнате была записка "Верни все". А что я могу вернуть еще? — Егор крепче прижал меня к себе, остановился у окна и посмотрел вдаль.

Он осунулся, от него пахло злостью.

Я знаю, что должна была что-то сказать, но соображала еще недостаточно хорошо.

— Секунду, телефон, — Егор полез в карман, взглянув на экран, он замер, рука соскользнула с моей талии. — Слушаю...

— Здравствуй, Егор, как же давно мы с тобой не виделись.

Молодой мужчина стоял так близко ко мне, что я слышала даже то, как выдохнул собеседник имя Егора... Выдохнула.

— Нина Павловна, — Егор на мгновение прикрыл глаза.

— Надеюсь, ты — разумный мальчик, и приедешь сегодня к восьми часам ко мне, адрес я тебе пришлю. Нас с тобой ждет крайне серьезный разговор.

Я покачнулась, Егор едва успел подхватить меня и прижать к себе.

— Я приеду.

— Нет! — я мотала головой так, что все кружилось, рану саднило, сердце колотилось, как бешеное. — Нет!

Егор засунул телефон в карман и обнял меня.

— Вика, послушай. Это надо сделать! У нее наверняка есть ответы, которых нам не получить.

— И ты полезешь в логово льва! — меня трясло.

— Я не могу иначе. Не могу. Могут пострадать те, кто мне дорог, если я не донесу до нее, что у меня нет денег, что я их не брал и в глаза не видел. Вик, — он прижался на мгновение к моим губам. — Поверь, так надо. Все будет хорошо…

— Чушь! Я не отпущу тебя! — слезы полного бессилия и злости потекли по щекам. — Нет!

— Надо, Вика…

Телефон тренькнул, принимая сообщение. Его телефон.

— Нет, — я вцепилась в рукав свитера Егора.

— Малыш, — осторожно пытался разжать мои пальцы Егор. — Ложись и отдыхай. Я позвоню, как освобожусь.

— Скажи мне хотя бы адрес. А и…

Из его сумки появилась коробка. Я взяла ее в руки, даже не глянув.

— Егор, пожалуйста, я тебя умоляю, не надо!

Меня поцеловали в лоб, крепко обняв.

Он довел меня до дверей палаты, и уже собрался уходить, но обернулся, в его глазах мне вдруг почудилось какое-то отчуждение, не узнавание, будто я — навязчивая поклонница, замучившая его звонками глубоко за полночь.

— Отдыхай.

— Егор! — но он уже скрылся в коридоре.

Голова кружилась, и я опустилась на кровать и сжалась в комочек.

Динь.

«Высотка на набережной, 35 этаж. Зарядка в пакете.»

Я непонимающе смотрела на сообщение, а через пару секунд уже на то, как мой телефон с нулевым зарядом погасил экран и заснул. И только сейчас я поняла, что левая рука до сих пор сжимает коробку, которую мне дал Егор. Слезы заструились по лицу. Айфон 7. Новый.

***

Водитель остановил авто у высотки, где у Нины Павловны была квартира на одном из самых высоких этажей, чтобы любоваться видом на реку, закаты и восходы и быть поближе к аэропорту.

Сколько всего она передумала за последнее время, сколько прошла от непонимания, до злости и ненависти, от страсти до прощения, принятия всего того, что знала и не знала.

Виктор. Она была так зла на Артема, что простила ему все — вечное доминирование. Готова была на все, снова быть куклой. Но лишь одно смущало ее, как только он уезжал по делам, уходил в спортзал, просто покидал ее личное пространство, ощущение менялось, она будто пьяный моряк, который понимает, что скоро отплытие, но объятия шлюхи для него сейчас самая манящая из пучин. Она уже распробовала свободу и никак не могла отделаться от ощущений, которые та ей дарила.