Я знаю лишь, что молодая девушка только поступила на первый курс моего родного Политеха, на экономический, ей только исполнилось восемнадцать, и она наслаждалась правами и родительским подарком — маленькой подержанной легковушкой с корейскими корнями.

В салоне висело, лежало и приклеено невероятное количество всяких безделушек, вся торпеда была усеяна божьими коровками, змейками, выглядывали даже крохотные ящерки, я себя ощущала, как в некоем террариуме, думаю, любой мужчина (папа, например) был бы в ужасе от такого декора. Но, на мой взгляд, это было забавно.

Говорить нам было особо не о чем, хорошо, что и я и Маша это понимали и не настаивали на бессмысленной болтовне. Девушка с моего молчаливого согласия подключила флэшку к магнитоле, и салон наполнился приятной музыкой, что-то похожее на джаз с привкусом фолька, но слух не резало. Обе мы углубились в свои телефоны, пока после секундного затишья салон не наполнил приятный мужской тенор, который в своей манере выводил знаменитую композицию из 'Завтрака у Тиффани'.

Лунная река…

Многие пытались ее перепеть, но я и не думала, что кто-то кроме Синатры способен сделать это так, что я даже забыла, где нахожусь. Голос у исполнителя был выше, чем у знаменитости, но темп и музыка были такими, что заставили сердце трепетать, и, действительно, идти по той самой радуге за пусть и несбыточной, но мечтой.

— А кто это поет? — спросила я, едва последние аккорды затихли.

Маша отвлеклась от телефона.

— Это местная группа. Ребята — фантастические молодцы. Посмотри на моей страничке, там есть ссылка на их группу, называется «Вечные сумерки».

Я поспешила на страничку Маши, которая числилась у меня в друзьях, ибо до родителей ее, как и до моих, не всегда представлялось возможным дозвониться, и мы обменивались сообщениями на предмет поездки на дачу и не только, работая координационным центром.

На заставке группы гулял ветер из нот, ничего вычурного, все лаконично. Тексты песен, ссылки на группы-партнеры, объявления об отмене и переносе концертов.

— У них клавишник недавно погиб. Так жаль парня, красивый был до жути! И талантливый!

Но я уже и так поняла, о ком она говорит, потому что с фото-афиши группы на меня смотрел брат Егора.

Фотографий в альбоме группы было множество, там был и тот самый вокалист — приятный внешне молодой человек, бас-гитарист больше похожий на актера из голливудских фильмов пятидесятых годов, брутальный барабанщик, продюсер, самые активные поклонники, довольная публика, был и целый альбом, посвященный Артему, в котором не забыли отметиться восторженные девушки. Артем был на большинстве фото, особенно последних, именно таким, как в ресторане с той женщиной. Он умел себя преподнести (и у него выходило лучше, чем у брата) ведь в сравнении с Егором он выглядел мягче, и… я бы сказала, человечнее. Хотя это тоже, наверное, морок.

— Все хорошие музыканты так делают, модно, похоже, — послышался печальный голос Маши.

Я вскинула на нее непонимающий взгляд.

— С собой покончил клавишник. Из-за девушки.

— Откуда знаешь? — вышло резковато, да так, что я сама удивилась.

Судя по увиденному в отделении полиции, предмет его вожделения был жив — здоров.

— Ну, я как бы вхожа в их тусовку. Он вообще скрытный был. Но говорят, что у него девушка была, у нее там то ли рак, то ли что-то похожее. Спасти ее не смогли. Ну и… Он решил, что жизнь ему тоже не нужна.

В тот момент на Машу обрушился град вопросов, она даже начала на меня косо поглядывать, а в итоге вообще глаза подозрительно сощурила и развернулась в своем водительском кресле.

Но из ее рассказа следовало, что Артем присоединился к группе около полутора лет назад. Он хорошо играл и пытался писать очень неплохую музыку, в том числе и своеобразную неоклассику. Короче, талант имелся. С момента его появления в группе, ребята из любителей стали метить в профи. Помимо этого, его лицо использовали организаторы выступлений, хотя, разумеется, Богданчик (вокалист) был тем, кого не заменить.

Конечно, так близко, как хотела показать, Маша не была знакома с участниками (даже не знала, что у Артема есть брат-близнец), скорее получала сведения (а точнее, слухи) от тех, кто также узнавал их через третьи руки. Но девушку это вполне устраивало. У нее даже имелась совместная фотка с Богданом, где он улыбался и обнимал ее за талию, и ей это очень льстило.

Неужели Егор не знал о девушке брата? Еще об одной? А кто же тогда был в ресторане и в полиции?

***

— Так что, поможешь? А то я зашиваюсь, — трубка, только что вещавшая голосом Пашки, затихла в ожидании ответа.

— Может, мне что-то поближе дашь? — обнаглела я.

— Ближе нет, зато три выезда не очень обременительных.

Ладно, прогуляюсь, так и быть. Пашке спасибо надо сказать, а не ныть.

— Диктуй адреса…

Завтра суббота, так что можно выспаться в теплой постельке и, не торопясь, съездить по делам. Только надо теплую куртку достать и толстый шарф, в который я любила кутаться по самые глаза, не признавая шапки в принципе.

Холода окончательно покорили наш город. А пришедшие вместе с ними ветра сорвали последнюю листву с деревьев и нагнали серые тучи, полные дождей. Настоящие ливни шли всю последнюю неделю.

Каштан под окном уснул до весны, лужи на покореженном асфальте уже не просыхали, от реки, хотя она от нас была, считай, за два квартала, веяло холодом так, что хотелось проклеить старые окна съемной квартиры хотя бы скотчем.

Чашка горячего чая стала постоянным обитателем компьютерного стола у окна в моей комнате, хотя ее пытались выжить бумаги, которые приходилось брать с работы. Вот вроде техподдержка — какая может быть бюрократия? Ан нет! Бумаги — наша единственная защита от нерадивых клиентов.

С момента похорон прошло без малого две недели. Я уже дня три как ночую дома. Мама настояла, сказав, что нечего кататься на другой конец города, когда она в полном здравии и физическом и умственном.

Анька гремела посудой на кухне. Это дарило надежду на пир (когда у нас совпадали выходные, мы придумали ритуал: я покупаю что-нибудь, а подруга из этого что-нибудь готовит). Да, я говорила, что готовить Анька любит. Для нее это способ снять стресс. И даже в каком-то смысле отдохнуть. Она включала музыку в наушниках (приучалась к этому с моей подачи) и порхала по кухне. Нас и друзей не раз радовали манты, различные сложные салаты, курочка во всяких соусах. Вкуснотища!

— Вик! Открой! — послышался окрик с кухни, параллельно со старым чирикающим звонком.

Я отложила бумаги, которые пыталась распихать по папкам: «Важно», «Мега важно» и «Надо было сделать еще месяц назад» и поспешила в коридор.

— Ээээ!

На пороге стоял… Антон. Мой товарищ по работе. В руках у него было аж два букета: аккуратный с мелкими разноцветными ромашками и огромный роз на двадцать пять…

— Лексевна? — глаза мужчины округлились.

Куртка у него была вся в каплях моросящего с утра дождя. Светлые волосы поблескивали влагой. А лицо было довольным, как у кота. Ну, до момента, пока он меня не увидел, точно.

— Антоныч, — я вопросительно приподняла бровь. — Подрабатываешь курьером? Тогда с запоминанием адресов у тебя «траблы».

Он посмотрел на букеты в руках так, будто первый раз их видел.

— Да, нет, я…

— Антон, — из кухни выглянула удивленная подруга.

— Вы знакомы? — моя очередь удивляться.

— Э, ну да, — Аня вытерла руки о полотенце и с любопытством посмотрела на неожиданного гостя. — А ты?

— ?!

— Девочки, не волнуйтесь, — Антон взял «ситуацию под контроль». — Анют, мы с Викой вместе работаем в «Консалтинге» в одном отделе. Я и предположить не мог, что вы подруги.

Ане были переданы кроваво-красные розы, тугие набитые бутоны источали приятный даже какой-то в силу ситуации дерзкий аромат.

— Спасибо, — улыбнулась девушка.

— Лексевна, — маленький, но весьма увесистый букетик перекочевал в мои руки. — Тебе. Анюта говорила, что снимает квартиру с лучшей подругой, — мужчина улыбнулся. — Прости, Анютик. Я решил сделать ход конем, — хитрый взгляд в мою сторону, — а ты спутала мне все карты.