— Послушай. Авария меня немного выбила из колеи. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

— Конечно, милый, — голос стал мягче, участливее. — Я понимаю. Ты пережил страшное. Но я буду рядом, помогу тебе. Вместе мы справимся со всем. Ведь для того и нужна семья, правда?

— Дженнифер…

— Что такое? — она насторожилась. — Итан, ты меня пугаешь. Что-то случилось? Ты… ты передумал насчет свадьбы?

Прямой вопрос. Можно разорвать помолвку прямо сейчас. Честно, быстро.

Но это вызовет вопросы. «Странно, Итан вернулся из больницы и сразу разорвал помолвку. После травмы головы стал совсем другим».

Лишнее внимание сейчас не нужно.

— Нет. Конечно нет. Просто голова болит, устал. Врачи предупреждали, что первые дни будут тяжелыми.

— Ох, милый, — она тут же смягчилась. — Конечно, ты устал. Прости, я тебя нагружаю разговорами. Тебе нужно отдохнуть. Иди ложись, выспись нормально. Я позвоню завтра, хорошо?

— Хорошо.

— Итан?

— Да?

— Я люблю тебя. Очень сильно люблю. И скоро мы будем вместе. Все будет хорошо, обещаю.

Пауза. Она ждала ответа.

— Спасибо. Спокойной ночи, Дженнифер.

Молчание на том конце. Короткое, настороженное.

— Спокойной ночи, — ответила она наконец, в голосе прозвучала неуверенность и обида.

Я положил трубку. Села тяжело, с громким щелчком.

Три недели. Нужно решить, что делать. Но сейчас важнее работа.

Включил телевизор. Экран прогрелся медленно, сначала точка света в центре, потом расширяющееся изображение. Черно-белое, зернистое.

Реклама стирального порошка «Тайд». Домохозяйка в идеальном платье с идеальной улыбкой показывает белоснежное белье. Голос за кадром: «Тайд» делает вашу одежду чище, чем любой другой порошок! Новая формула с энзимами!'

Следующая реклама — сигареты Marlboro. Ковбой на коне, красивые пейзажи, мужественная музыка.

Переключил еще раз. Ситком «Все в семье». Арчи Банкер ругается с зятем-либералом за обеденным столом. Смех за кадром после каждой реплики.

Выключил телевизор. Прошелся по комнате.

Подошел к окну, выглянул наружу.

Стемнело окончательно. Уличные фонари горели желтым светом, мягче, чем современные LED-лампы.

Пара подростков проехала мимо на велосипедах с высокими рулями. Соседи парковали машины, возвращаясь с работы. Ford, Chevrolet, Dodge, все огромные, с хромированными деталями, блестящие под фонарями.

В окне напротив пожилая женщина мыла посуду на кухне. Медленные, размеренные движения. На подоконнике у нее стояли горшки с геранью.

Этажом ниже кто-то включил музыку. Доносились приглушенные звуки рока. Led Zeppelin, кажется. «Stairway to Heaven».

Обычная вечерняя жизнь обычного города.

Усталость навалилась внезапно. Тело требовало отдыха.

Я прошел в ванную, почистил зубы жесткой щеткой и мятной пастой. Вода из крана шла с металлическим привкусом, не такая чистая, как в двадцать пятом году. Полотенце на вешалке грубое, выцветшее от стирок.

Посмотрел на себя в зеркало над раковиной. Чужое лицо, но за эти дни оно стало чуть более знакомым. Повязка на виске белая, чистая.

Снял одежду, лег в кровать. Матрас жесткий, простыни грубые, пахнут стиральным порошком. Выключил свет, погрузился в темноту.

За окном шумел город. Где-то лаяла собака.

Проехала машина, свет фар скользнул по потолку. Чьи-то шаги в коридоре, хлопнула дверь квартиры напротив. Приглушенный разговор, мужской и женский голоса.

Я закрыл глаза. Послезавтра начинается работа в ФБР. Нужно быть готовым. Заснул быстрее, чем ожидал. Тело устало, требовало восстановления после травмы.

Мне снились обрывочные сны. Коридоры больницы, белые стены. Улыбающееся лицо Дэйва Паркера,. Фотография Дженнифер на комоде. Грузовик, мелькнувший сбоку. Медаль «Пурпурное сердце» в бархатной коробочке.

Все смешалось и растворилось в глубоком сне без сновидений.

Здание Дж. Эдгара Гувера стояло на Пенсильвания-авеню как массивный бетонный монолит. Семь этажей серого камня и тонированного стекла, построенные в начале тридцатых.

Фасад украшали колонны в классическом стиле, а над входом высечена надпись золотыми буквами: «Federal Bureau of Investigation». Американские флаги развевались на древках по обеим сторонам центрального входа, полотнища хлопали на утреннем ветру.

Я остановился на тротуаре, глядя на здание. Восемь часов утра, понедельник, двенадцатое июня.

Вокруг спешили люди. Клерки с портфелями, женщины-секретарши в строгих юбках и блузках, мужчины в темных костюмах.

Машины ползли по проспекту. Plymouth Fury полиции округа, желтое такси Checker, несколько черных седанов правительственных служб. Выхлопные газы смешивались с запахом горячего асфальта и кофе из ближайшей забегаловки.

Шрам под повязкой на виске слегка зудел. Врачи сказали менять бинты дважды в день, следить за швами.

Я сменил их сегодня утром, стоя перед зеркалом в тесной ванной квартиры на South Glebe Road. Рана затягивалась чисто, без признаков инфекции.

Поправил галстук, узкий, темно-синий, завязанный простым узлом. Белая рубашка накрахмалена до хруста, серый костюм отглажен. Ботинки начищены до блеска, как в армии.

В левой руке кожаный портфель, внутри блокнот, две ручки Parker, служебное удостоверение в черной кожаной обложке. Удостоверение новенькое, фотография сделана три месяца назад в Квантико. На снимке Митчелл смотрит прямо в камеру, лицо серьезное, волосы коротко острижены.

Глубокий вдох. Выдох. Время входить.

Широкие ступени вели к главному входу. Гранит под ногами отполирован тысячами подошв ботинок.

Двойные двери из темного дерева с латунными ручками, тяжелые, массивные. Я толкнул правую створку, она поддалась с усилием.

Вестибюль просторный, потолки высокие, под двадцать футов. Пол выложен мраморной плиткой в шахматном порядке, черные и белые квадраты.

Стены облицованы светлым камнем, на них развешаны портреты в золоченых рамах. президенты, руководители ФБР, лучшие агенты.

В центре зала стойка охраны, длинная, из темного дерева, за ней три сотрудника в форме. Синие рубашки, значки на груди, кобура с револьвером на поясе у каждого.

Справа металлоискатель. Примитивная рамка, через нее проходили посетители, оставляя на подносах ключи и мелочь из карманов. Слева коридор, ведущий вглубь здания, охраняемый еще двумя сотрудниками.

Я подошел к стойке. Охранник средних лет, седеющая щетина на квадратной челюсти, посмотрел на меня оценивающе.

— Доброе утро. Чем могу помочь?

— Агент Итан Митчелл, — я достал удостоверение из внутреннего кармана пиджака, положил на стойку. — Первый рабочий день, отдел расследований.

Охранник взял удостоверение, изучил фотографию, сверил с моим лицом. Задержал взгляд на повязке.

— Митчелл. Дайте секунду.

Он повернулся к толстой папке-регистратору, перелистал страницы, провел пальцем по списку.

— Так, есть. Агент Итан Митчелл, назначен в отдел расследований под начало специального агента Ричарда Томпсона. Третий этаж, комната триста двенадцать. — Он вернул удостоверение. — Вам нужно пройти через металлоискатель, затем прямо по коридору к лифтам. Добро пожаловать в Бюро, агент Митчелл.

— Благодарю.

Я прошел через рамку металлоискателя. Тихий писк, это реакция на пряжку ремня. Охранник кивнул, пропуская.

Портфель я положил на ленту рентгеновского аппарата. Громоздкая машина размером с холодильник, экран крошечный, зеленоватое изображение мутное. В будущем такие стояли только в музеях безопасности.

Коридор уходил вглубь здания, длинный, прямой, освещенный люминесцентными лампами под потолком. Белый свет, холодный, немного мерцающий.

Стены выкрашены бежевой краской, на полу линолеум с мелким узором, потертый в местах наибольшей проходимости. Запах старого здания: пыль, бумага, слабый аромат кофе и сигаретного дыма, въевшегося в стены за десятилетия.