Мимо проходили люди. Агент лет сорока пяти в темном костюме, с портфелем, торопливо шагал к выходу. Секретарша в сером костюме с юбкой до колена, волосы уложены валиком, несла стопку папок. Двое молодых агентов, почти мои ровесники, о чем-то разговаривали вполголоса и смеялись.

Лифты в конце коридора, три кабины, бронзовые двери с решетчатым узором. Над каждой дверью стрелочный индикатор показывал, на каком этаже находится кабина.

Я нажал кнопку вызова, круглую, из бакелита, пожелтевшего от времени. Кнопка щелкнула, загорелась изнутри тусклым желтым светом.

Левая кабина пришла первой. Двери разъехались с металлическим лязгом. Внутри оператор, пожилой чернокожий мужчина в бордовой униформе с золотыми пуговицами, сидящий на откидном стульчике у панели управления. Перед ним рычаг из полированной латуни.

— Доброе утро, — сказал он с легкой улыбкой. — Этаж?

— Третий, пожалуйста.

Я вошел в кабину. Пол выложен черно-белой плиткой, стены обшиты деревянными панелями. Тусклая лампа под потолком, решетка вентиляции в углу.

Оператор потянул рычаг. Двери закрылись, кабина дернулась и поползла вверх. Механизм работал с громким гудением, тросы скрипели. Через решетку дверей мелькали этажи, бетонные стены шахты, иногда проблеск коридора.

— Первый рабочий день? — спросил оператор, не оборачиваясь.

— Да, сэр.

— Добро пожаловать в здание Гувера, молодой человек. Здесь делают важную работу. — Он покосился на меня через плечо. — Что с головой, если не секрет?

— Автомобильная авария неделю назад. Ничего серьезного.

— М-м. Берегите себя. В наше время машины становятся все быстрее, а водители все безрассуднее.

Кабина замедлилась, остановилась с легким толчком. Третий этаж.

— Вот ваша остановка, — оператор потянул рычаг в обратную сторону. Двери открылись. — Удачного дня, агент.

— Спасибо.

Я вышел в коридор третьего этажа.

Здесь атмосфера отличалась от вестибюля. Более деловая, напряженная.

Коридор узкий, двери по обеим сторонам из темного дерева с матовым стеклом, на каждой номер комнаты и название отдела. Комната 305 — Отдел организованной преступности. Комната 307 — Криминалистическая лаборатория, филиал. Комната 309 — Секретариат.

Из-за дверей доносился стук пишущих машинок: дробь по клавишам, звонок каретки, лязг возврата. Приглушенно звонили телефоны. Мужские голоса обсуждали что-то за закрытыми дверями.

Комната триста двенадцать находилась в конце коридора слева. На двери табличка: «Отдел расследований. Специальный агент Ричард Томпсон, руководитель». Матовое стекло, сквозь него видны размытые силуэты людей внутри.

Я постучал три раза. Негромко, уверенно.

— Входите, — отозвался мужской голос изнутри. Хриплый, жесткий.

Повернул ручку, толкнул дверь, вошел.

Комната оказалась больше, чем я ожидал. Футов сорок в длину, тридцать в ширину.

Потолок высокий, с деревянными балками. Четыре больших окна вдоль правой стены пропускали утренний свет, пыль танцевала в солнечных лучах. Жалюзи наполовину опущены, полосы света и тени ложились на пол.

Двенадцать столов выстроились рядами. Массивные, из темного дуба, каждый завален папками, бумагами, пепельницами.

На большинстве столов стояли черные телефоны. Пишущие машинки «Underwood» и «Royal», тяжелые, металлические. Запахи табака, старой бумаги, кофе и мужского одеколона смешивались в плотный коктейль.

В комнате находились восемь человек. Шестеро сидели за столами, двое стояли у карты на стене слева, у большой карты Соединенных Штатов с воткнутыми булавками разных цветов.

Все обернулись на звук открывшейся двери.

У ближайшего стола поднялся мужчина лет пятидесяти пяти. Высокий, под шесть футов два дюйма, широкоплечий, но с заметным животом под жилеткой костюма-тройки.

Лицо квадратное, изрезанное глубокими морщинами. Седые волосы зачесаны назад, виски совсем белые. Глаза серые, холодные, оценивающие. Под носом аккуратные усы. На жилетке цепочка от карманных часов, золотая, тяжелая. Манжеты рубашки закреплены запонками с инициалами «R. T.».

Ричард Томпсон.

— Митчелл, — произнес он. Голос как наждачная бумага по дереву. — Опоздал на неделю.

Я закрыл за собой дверь.

— Автомобильная авария, сэр. Больничный лист заверен доктором Харрисом из Джорджтаунского госпиталя.

— Видел бумаги, — Томпсон махнул рукой в сторону своего стола, где лежала аккуратная стопка документов. — Черепно-мозговая травма. Мозги на месте остались?

— Проверю и доложу, сэр.

Один из агентов за столом фыркнул, подавляя смешок. Томпсон повернул голову в его сторону, движение резкое, как у ястреба заметившего мышь. Смех оборвался.

— Подойди ближе, — Томпсон указал на пространство перед своим столом. — Дай посмотреть на тебя.

Я прошел между рядами столов. Шаги гулко отдавались на деревянном полу.

Остальные агенты наблюдали. Никто не улыбался. Оценивали новичка.

Я остановился в трех футах от Томпсона. Держал портфель в левой руке, спина прямая, плечи расправлены. Армейская выправка Митчелла сработала автоматически.

Томпсон медленно обошел меня. Сначала справа, потом слева. Изучал как скаковую лошадь на аукционе.

— В Квантико написали, что ты неплохо стрелял, — произнес он, останавливаясь передо мной снова. — Восемьдесят семь баллов из ста на квалификации. Физическая подготовка выше средней. Тактическая подготовка удовлетворительная. Юриспруденция хорошо. Криминалистика посредственно. — Он сделал паузу. — Армия. Вьетнам. Пурпурное сердце. Это плюс. Значит, не ссышься под огнем.

За спиной кто-то кашлянул.

— Но здесь не джунгли, Митчелл. Здесь бумажная работа. Допросы. Наблюдения. Судебные заседания. Скучно до зубного скрежета. Думаешь, выдержишь?

— Выдержу, сэр.

— Похвальная уверенность. Проверим. — Томпсон повернулся к остальным. — Паркер, поди сюда.

Дэйв поднялся из-за стола у окна. На нем темно-коричневый костюм, горчичного цвета галстук. Подошел, встал рядом со мной, бросил быстрый взгляд, ободряющий.

— Паркер покажет тебе рабочее место, — сказал Томпсон. — Познакомит с остальными. Объяснит процедуры. У тебя есть неделя, чтобы влиться. Не влился, отправишься обратно в Квантико инструктором по физподготовке. Понял?

— Понял, сэр.

— Отлично. Еще одно. — Томпсон наклонился ближе. Запах табака и мятных леденцов. — Директор Гувер умер месяц назад. Сейчас переходный период. Всякие реформаторы лезут со своими новыми идеями. Компьютеры, психология, научный подход. — Он произнес последние слова с заметным презрением. — Я здесь тридцать два года. Видел, как приходят и уходят модные теории. Работает простое: хорошие агенты, хорошая работа на местах, хорошие источники. Все остальное мишура. Запомни это.

— Запомню, сэр.

— Ступайте, — Томпсон махнул рукой, отпуская нас.

Дэйв кивнул мне и направился к дальнему углу комнаты. Я последовал за ним.

Мы прошли мимо первого ряда столов. Агент лет сорока, лысеющий, с пышными бакенбардами, смотрел на меня поверх газеты. Washington Post, заголовок: «Переговоры по ОСВ-2 продолжаются в Женеве». Он сложил газету, когда мы поравнялись.

— Новенький после аварии? — спросил он Дэйва, игнорируя меня.

— Да. Итан Митчелл, агент Фрэнк Моррис, — представил Дэйв.

Моррис протянул руку. Рукопожатие крепкое, костяшки грубые. Ладонь мозолистая.

— Совет бесплатно, новичок, — сказал Моррис. — Томпсон не любит умников. Делай что велят, не выпендривайся, доживешь до пенсии.

— Приму к сведению.

Моррис хмыкнул и вернулся к газете.

Следующий стол. Агент помоложе, около тридцати, щуплый, в очках с толстыми стеклами. Перед ним стояла пишущая машинка, пальцы летали по клавишам с удивительной скоростью. Печатал, не глядя на руки, смотрел в блокнот слева.

— Джерри Коллинз, — сказал Дэйв. — Наш секретарь-невидимка. Печатает быстрее всех в здании.

Коллинз даже не поднял глаза. Кивнул в нашу сторону, продолжая печатать. Каретка дошла до конца строки, звякнула, он вернул ее одним отточенным движением.