— Приятно познакомиться, — сказал я.

— Ага, — отозвался Коллинз, все так же не отрываясь от работы.

Мы прошли дальше. У окна стояли двое, те самые, что изучали карту. Один высокий, под шесть футов, афроамериканец. Костюм сидел на нем безупречно, темно-синий, с тонкими полосками, белая рубашка, бордовый галстук. Лицо интеллигентное, скулы высокие, короткие волосы. Глаза темные, внимательные. Лет двадцать семь-двадцать восемь.

Второй мужчина пониже, коренастый, с рыжими волосами и веснушками. Круглое лицо, нос картошкой. Зеленый галстук ослаблен, ворот рубашки расстегнут.

— Маркус Уильямс и Тим О’Коннор, — представил Дэйв. — Ребята, это Итан Митчелл, с ним мы учились в Квантико.

Маркус протянул руку первым. Рукопожатие уверенное, но не демонстративное.

— Слышал о тебе от Дэйва, — сказал он. Голос низкий, спокойный. — Говорит, ты единственный, кто обогнал его на полосе препятствий.

— Дэйв спотыкается на последней стенке, — ответил я. — Несправедливое преимущество.

Дэйв фыркнул.

— Один раз споткнулся. Один.

Тим О’Коннор пожал руку энергично, слишком энергично.

— Отличная повязка на башке, Митчелл. Выглядишь как герой войны. Дамы любят шрамы, учти.

— Записал в блокнот, — сказал я.

Тим расхохотался, хлопнул меня по плечу.

— Этот нормальный. Не как Коллинз-печатающая-машина. — Он понизил голос до театрального шепота, хотя Коллинз сидел слишком далеко, чтобы услышать. — Коллинз разговаривает только с буквами алфавита. Мы подозреваем, что он наполовину Underwood.

— Тим, заткнись, — устало сказал Маркус. — Митчелл, не слушай его. У Тима в голове опилки вместо мозга.

— Опилки легкие, — возразил Тим. — Голова не болит от тяжелых дум, в отличие от некоторых.

Он многозначительно посмотрел на Маркуса. Маркус не ответил, вернулся к изучению карты.

Дэйв подвел меня к столу в углу, у окна. Стол чистый, в отличие от остальных. На нем телефон, пепельница пустая, новая, стеклянная, лоток для входящих документов тоже пустой.

— Твое место, — сказал Дэйв. — Тихий угол, никто не мешает. Я напротив, если нужна помощь. Маркус и Тим слева.

Я положил портфель на стол, огляделся. Из окна виден Вашингтон. Крыши зданий, купол Капитолия вдалеке. Небо затянуто легкой дымкой, день обещал быть жарким.

— Кофе пьешь? — спросил Дэйв.

— Пью.

— Автомат на втором этаже. Десять центов за чашку. Дрянь редкостная, но лучше, чем ничего. Если хочешь нормальный, забегаловка через два квартала, Frank’s Diner. Тридцать пять центов, плюс свежие пончики. — Он сел на край моего стола. — Слушай, не бери в голову Томпсона. Он всех новичков так встречает. Проверяет на прочность. Через неделю-другую привыкнет к твоему лицу, перестанет цепляться.

— Понял.

— Моррис старый динозавр. Работает уже двадцать лет назад. Толку от него мало, но Томпсон его ценит, он ветеран войны. Коллинз странный, но безвредный. Тим балагур, но парень надежный. А Маркус… — Дэйв понизил голос. — Маркус один из первых чернокожих агентов в Бюро. Гувер пустил их только под давлением Кеннеди в шестидесятых. Ему тяжелее, чем остальным. Некоторые старики здесь относятся к нему так, будто он случайно зашел не в ту дверь.

Я посмотрел на Маркуса. Он стоял у карты, воткнул новую булавку в район Филадельфии. Лицо сосредоточенное, непроницаемое.

— А как к нему относится Томпсон?

— Томпсон профессионал, — ответил Дэйв после паузы. — Если агент работает хорошо, ему все равно, какого он цвета. Но не все здесь такие.

Дверь кабинета открылась, вошел еще один мужчина. Пожилой, лет шестидесяти, полный, в мятом сером костюме. Лицо красное, нос с выраженными капиллярами. В одной руке пластиковый стакан с кофе, в другой пончик.

— Доброе утро, джентльмены, — прогудел он, направляясь к столу в центре. — Томпсон, у нас проблема с делом Бруклинского банка. Свидетель отказывается давать показания, адвокат его запугал.

— Разберемся после обеда, Харви, — откликнулся Томпсон, не поднимая головы от документов.

Харви кивнул, откусил от пончика. Повидло вылезло с другой стороны, капнуло на галстук. Он выругался вполголоса, схватил салфетку со стола.

Дэйв усмехнулся тихо.

— Харви Бэкстер. Старший агент. Хороший следователь, но вечно в пятнах.

— Вижу.

Дэйв спрыгнул со стола.

— Ладно, давай, обустраивайся. Томпсон скоро даст тебе дело. Начнешь с простого. Проверка алиби, опрос свидетелей, канцелярщина. Ничего захватывающего первое время.

— Нормально.

Он вернулся к своему столу напротив. Я сел за свой, положил руки на чистую деревянную поверхность. Дерево гладкое, теплое под ладонями. Пахло лаком и воском.

Огляделся снова. Все агенты вернулись к работе. Стук пишущих машинок, шорох бумаг, приглушенные телефонные разговоры. Обычный рабочий день в Федеральном бюро расследований.

Томпсон поднялся из-за стола, взял толстую папку, подошел ко мне. Бросил папку на мой стол. Она упала с глухим стуком.

— Бэкфайлы, — сказал он. — Старые дела, закрытые, но требуют финальной обработки. Проверь все рапорты на полноту, убедись, что все подписи на месте, все вещдоки учтены. Потом пронумеруй и отнеси в архив на первый этаж. Хватит на два дня работы. Покажешь, умеешь ли читать.

— Есть, сэр.

Томпсон ушел. Я открыл папку. Внутри десятки дел. Пожелтевшие страницы, машинописный текст, подшитые фотографии. Дело об ограблении банка в Балтиморе, 1968 год. Дело о мошенничестве с почтовыми марками, 1969. Дело о краже автомобиля через границу штата, 1970.

Рутина. Скучная, монотонная работа.

Я взял первое дело, начал читать.

Часы на стене показывали половину седьмого вечера. Стрелки двигались с тихим механическим тиканьем, единственный звук в опустевшем офисе.

Остальные агенты разошлись час назад. Дэйв покинул кабинет последним, подошел ко мне перед уходом.

— Итан, уже шесть тридцать. Первый день не должен длиться двенадцать часов.

— Заканчиваю последнее дело. Пять минут.

Он покачал головой.

— Ты как Коллинз. Женатые на работе. Нормальные люди уходят домой к ужину. — Помолчал. — Не засиживайся. Томпсон запирает здание в восемь.

— Не задержусь.

Дэйв ушел. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Я продолжал читать.

Стопка обработанных дел лежала справа, аккуратная, готовая для передачи в архив. Двенадцать дел за один день. Томпсон сказал, что хватит на два дня работы. Я справился быстрее.

Не потому что спешил. Просто читал быстро, привычка из прошлой жизни.

Обычно я просматривал сотни страниц отчетов за час. Здесь текст печатный, без PDF-файлов и гиперссылок, но принцип тот же самый. Сканировать глазами, выделять ключевое, запоминать детали.

Последнее дело в папке оказалось тонким. Всего пятнадцать страниц. Рапорт из полиции Ричмонда, Виргиния, датированный 23 апреля 1972 года.

Тело молодой женщины найдено у шоссе Interstate 95, в миле к северу от города. Опознана как Сьюзен Кларк, двадцать три года, официантка из местной закусочной. Причина смерти удушение. Следов борьбы на теле минимум.

Предполагаемое место убийства отличается от места обнаружения тела. Тело перевезено и оставлено у дороги через двенадцать-восемнадцать часов после смерти.

Прилагались фотографии. Черно-белые, зернистые, сделанные камерой Polaroid. Тело лежало в траве у обочины, лицо повернуто вверх. Темные волосы растрепаны, глаза закрыты. Одежда в порядке, никаких признаков сексуального насилия согласно отчету патологоанатома.

Расследование передано местной полиции. ФБР не привлечено, убийство в пределах одного штата, нет федеральной юрисдикции. Дело закрыто через месяц за отсутствием улик.

Я перечитал рапорт дважды.

Что-то зацепило внимание. Не могу понять что именно. Просто ощущение неправильности, как будто заноза под кожей.

Положил дело в стопку обработанных, откинулся на спинку стула. Деревянное сиденье жесткое, спина затекла за день.