Чен взял первый конверт, посмотрел на свет. Бумага просвечивала.

— Обычная офисная бумага, — сказал он. — Машинка стандартная, «Ремингтон» или «Ундервуд», судя по шрифту. Чернила синие, шариковая ручка.

Он говорил тихо, монотонно, как будто перечислял факты для самого себя.

— Отпечатки можем проверить нингидрином. Займет несколько часов. Подпись можно сфотографировать под увеличением, если у вас есть образцы для сравнения.

— Образцов пока нет. Но если найдем подозреваемого, нужно будет сравнить.

— Понятно. — Он положил конверт обратно. — Оставьте письма здесь. Завтра к обеду результаты будут готовы.

— Спасибо.

Я собирался уходить, но остановился.

Лаборатория меня заинтересовала. Оборудование примитивное по меркам XXI века, но для 1972 года, наверное, вполне современное.

— Можно задать вопрос?

Чен посмотрел на меня.

— Да.

— Как вы снимаете отпечатки с бумаги? Нингидрин это химический реагент?

— Да. Нингидрин реагирует с аминокислотами в поте. Окрашивает отпечатки в фиолетовый цвет. Метод существует с 1950-х годов. — Он снял очки, протер стекла краем халата. — Эффективный, но медленный. Занимает от шести до восемнадцати часов.

— А для других поверхностей?

— Металл, стекло — порошок. Алюминиевый или графитовый. Наносим кистью, фотографируем, переносим на ленту. Быстрее, но не так точно.

Он говорил без интереса, как учитель, объясняющий азы студенту.

Я огляделся по лаборатории. На одном из столов лежала камера, большая, с мехами, на штативе.

— Это для фотографирования улик?

— Да. «Графлекс», четыре на пять дюймов. Черно-белая пленка. Проявляем здесь же, в темной комнате. — Он кивнул на дверь в углу лаборатории.

Я подошел к камере. Конструкция массивная, механическая. В XXI веке все это заменил цифровой фотоаппарат размером с ладонь.

— А для съемки мест преступлений что используете?

— «Поляроид» или «Кодак Инстаматик». «Поляроид» удобнее, снимки сразу, не нужно проявлять. Но качество хуже.

Я кивнул. Знал об этих камерах по книгам. «Поляроид» был революцией в 1970-х, мгновенные фотографии. В будущем это музейный экспонат.

— А как храните отпечатки? Есть база данных?

Чен надел очки обратно, посмотрел на меня внимательнее.

— База есть. Картотека. Миллионы карточек с отпечатками. Хранятся в архиве, классифицированы по системе Генри. Поиск вручную, занимает дни или недели.

— Вручную, — повторил я.

— Да. Другого способа нет.

Я представил миллионы карточек, агенты перебирают их одну за другой, ищут совпадения. В XXI веке компьютер делал это за секунды. Алгоритмы распознавания образов сравнивали отпечатки автоматически.

Но здесь нет компьютеров. Есть только человеческие глаза и терпение.

— Сколько времени в среднем занимает поиск совпадения?

— Зависит от обстоятельств. Если есть подозреваемый, сравним его отпечатки с уликами за час. Если подозреваемого нет, можем искать месяцами. Или вообще не найти.

— Понятно.

Я задумался. Может, здесь можно что-то улучшить. Автоматизация невозможна без компьютеров, но есть другие способы ускорить процесс. Лучшая классификация, статистические методы, приоритизация поиска.

— Вы давно работаете здесь? — спросил я.

— Семь лет. До этого учился в Калифорнийском университете. Степень по химии.

— Вам нравится работа?

Чен пожал плечами.

— Работа как работа. Делаю анализы, пишу отчеты. Агенты приносят улики, забирают результаты. Редко кто интересуется процессом. Для них я просто лаборант.

В голосе прозвучала легкая горечь. Едва заметная, но я услышал.

— Я интересуюсь, — сказал я. — Криминалистика это основа расследований. Без точных анализов нет доказательств. Ваша работа критически важна.

Чен посмотрел на меня с удивлением.

— Не часто слышу такое от агентов.

— Большинство агентов не понимают науку. Они люди действия, а не мысли. — Я подошел ближе к столу, посмотрел на фотографии. — А я всегда считал, что интеллект важнее физической силы. Особенно в расследованиях.

На фотографиях были отпечатки пальцев: завитки, петли, дуги. Снимки четкие, контрастные.

— Хорошее качество, — сказал я. — Вы сами снимали?

— Да.

— А можно улучшить контрастность отпечатков перед фотографированием? Допустим, использовать разные углы освещения, цветные фильтры.

Чен задумался.

— Можно. Но зачем? Текущего качества достаточно для анализа.

— Достаточно, но не оптимально. Если увеличить контрастность, мелкие детали станут заметнее. Это поможет в сложных случаях, когда отпечатки частичные или смазанные.

Чен снял очки, протер их снова. Привычка, видимо, когда он думает.

— Интересная идея, — сказал он медленно. — Никто раньше не предлагал. Агенты приносят улики, хотят результаты быстро. Не думают об улучшении методов.

— Потому что большинство агентов не понимают науку, — повторил я. — А вы понимаете. И я понимаю. Может, нам стоит поработать вместе. Я подкину кое-какие идеи, вы проверите их на практике.

Чен надел очки обратно. В глазах появился интерес, может, впервые за разговор.

— Какие еще идеи у вас есть?

Я огляделся по лаборатории. Сколько всего можно улучшить. Методы сбора улик, анализа, хранения. Все это кажется устаревшим, неэффективным.

Но нельзя выкладывать все сразу. Нужно быть осторожным.

— Много идей, — сказал я. — Но сначала нужно проверить простые вещи. Освещение, фильтры. Если сработает, пойдем дальше.

Я снова огляделся по лаборатории. Взгляд задержался на столе с порошками для снятия отпечатков.

— Кстати, еще одна мысль. Вы используете алюминиевый порошок для темных поверхностей?

— Да. Стандартная процедура.

— А пробовали добавлять в него магнитные частицы? Железную окалину, например, очень мелкую.

Чен нахмурился.

— Зачем?

— Можно наносить такой порошок магнитной кистью. Она не касается поверхности, только порошок. Меньше риск размазать отпечаток. Особенно полезно на деликатных поверхностях: глянцевой бумаге, пластике, окрашенном металле.

Чен снял очки, задумался. Протер стекла медленно, методично.

— Магнитная кисть, — повторил он. — Интересно. Физически это должно работать. Магнит притягивает порошок, порошок прилипает к жировым следам отпечатка, а кисть не контактирует с поверхностью напрямую.

— Именно. И еще один плюс, меньше расход порошка. Можно собрать его обратно магнитом после использования.

— Экономия реагентов, — кивнул Чен. — Бюджет лаборатории ограничен, это важно.

Он подошел к шкафу с реагентами, достал банку с алюминиевым порошком. Открыл, посмотрел на содержимое.

— Железную окалину достать несложно. Нужно измельчить до нужной фракции, смешать с алюминием в правильной пропорции. — Он закрыл банку, поставил обратно. — А магнит… Обычный подковообразный магнит подойдет. Обмотать его тканью, чтобы порошок не прилипал к самому магниту.

— Попробуйте, — сказал я. — Если сработает, это серьезно упростит работу.

Чен повернулся ко мне. В глазах появился живой интерес, какого не было в начале разговора.

— Откуда у вас такие идеи? Вы специально изучали криминалистику?

Опасный вопрос. Нужно быть осторожным.

— Читал много литературы. Научные журналы, исследования. Интересуюсь химией, физикой. Иногда просто думаю о проблемах и пытаюсь найти решения.

— Большинство агентов не читают научные журналы.

— Я не такой как большинство агентов.

Чен усмехнулся. Первая эмоция на его лице за весь разговор.

— Вижу. — Он протянул руку снова. — Приходите, когда будет время. Покажу лабораторию подробнее. Обсудим ваши идеи. Проверим магнитную кисть.

— Обязательно приду.

Мы пожали руки.

— Результаты анализа писем завтра к обеду, — напомнил Чен.

— Спасибо. Жду.

Я вышел из лаборатории, поднялся по лестнице обратно. В коридоре по-прежнему пусто, лампы гудят монотонно.