Черт бы тебя побрал, отец.

Да, я тоже собирался их убить, но никогда бы не тронул их партнеров и детей.

Как всегда, ты зашел слишком, блядь, далеко.

Картинка сменилась, в эфир вышел соведущий Гао Юэ, Сун Пэн. Его обычное хладнокровие сменилось заметным напряжением.

Я покачал головой:

– Теперь пресса в ужасе. Именно этого мама и не хотела.

Сун Пэн выдавил самую фальшивую, самую неестественную улыбку, какую я только видел.

– А теперь – редкое и… безусловно, никак не связанное событие, – протянула Гао

Юэ, моргнув и выглядя так, будто вот-вот обмочится от страха.

Голос Сун Пэна дрожал, выдавая попытки сохранить хоть каплю профессионализма:

– Великого Хозяина Горы заметили прошлой ночью на прогулке в центре Восточного района. Он… попросил, чтобы мы показали это вам сегодня утром.

Я напрягся.

Сун Пэн прочистил горло, и видео началось.

На экране, во весь рост, появился мой отец.

Камера засняла его пугающе спокойно, он неспешно гулял по улицам, с зажженной сигарой в пальцах.

Но именно кровь, явные брызги на его одежде и руках, заставила меня раскрыть рот.

Несколько мужчин и женщин, что еще оставались на улицах, поспешно разбежались, будто увидели Кинг-Конга или Годзиллу.

Дак покачал головой:

– Пресс-конференция уже не нужна, Лэй. Загадка раскрыта.

Блядь.

Окружали отца дядя Сонг и множество его людей. Все они выглядели так же, как он – залитые кровью и до неприличия довольные устроенной резней.

Где-то рядом гремела быстрая музыка.

Я шагнул ближе, прислушался:

– Что за трек играет на фоне?

Чен тяжело выдохнул:

– Йонг ехал в своем Cadillac и врубил Hit ’Em Up Тупака на всю.

– Будто они, блядь, клип снимали, – добавил Дак.

Я провел рукой по волосам:

– Все это произошло, пока я спал?

Дак прищурился:

– Ты просто спал?

Я нахмурился:

– Почему меня никто не предупредил? Где, блядь, была охрана Востока?

– Наши тетки, – пожал плечами Чен. – Им тоже не понравились высказывания инфлюенсеров о Моник. Они заблокировали все сообщения, направленные во Дворец и на Гору Утопии.

– Это херня, – процедил я. – Разберитесь с этим. И проследите, чтобы ничего подобного больше не повторилось.

Камера вновь переключилась на ведущих. Сун Пэн и Гао Юэ сидели в гробовой тишине, лица побелели, глаза распахнуты в панике.

Они не могли вымолвить ни слова, а ведь их учили говорить при любых обстоятельствах.

После неловкой паузы Сун Пэн наконец обрел голос:

– Мы желаем Великому Хозяину Горы… крепкого здоровья.

Дак фыркнул:

– Еще бы.

И тут, словно пытаясь отчаянно сменить тон, Гао Юэ перешла на светлую тему, ее голос прозвучал натянуто бодро:

– А теперь, к куда более приятным новостям. С радостью сообщаем, что наш Хозяин Горы Лэй представил свою возлюбленную Востоку.

Хозяин Горы Лэй представил свою возлюбленную Востоку.

На экране показали, как мы с Моник идем по коридору Дворца.

Я держал ее за руку.

И несмотря на весь тот бардак, что только что произошел, я должен признать, выглядела она потрясающе. Ее красивые глаза сверкали, а наши шаги были абсолютно синхронны.

На моем лице застыло выражение такой безумной радости, что я даже не сразу понял, насколько сильно улыбался все это время.

Я просто был счастлив. Безумно счастлив, что наконец могу показать ее Востоку.

Я выглядел как влюбленный идиот.

Я немного скривился.

Дак бросил на меня печальную улыбку:

– Никто не сможет сказать, что Моник некрасива… и что ты не счастлив.

Чен кивнул:

– Уверен, дядя Лео просто хотел убедиться, что переход Моник на Восток пройдет без проблем.

Я тяжело выдохнул:

– Только он мог решить, что кровавая бойня – это подходящее решение.

– Так приятно видеть счастье в такие тяжелые времена, – выдавила из себя Гао Юэ, улыбаясь с натянутым лицом.

Сун Пэн вторил ей, звуча так, будто читает по бумажке:

– Безусловно. Любовь и единство всегда вдохновляют, особенно в таких уважаемых кругах. Мы от всей души поздравляем Хозяина Горы и его прекрасную спутницу с этим радостным событием.

Руки Гао Юэ дрожали, когда она указала вбок:

– А теперь, о погоде.

На экране появился новый кадр, напуганный ведущий прогноза погоды, который явно мечтал оказаться где угодно, только не в прямом эфире.

– Спасибо, – произнес он с пугающей натянутой улыбкой.

– Прежде чем перейти к прогнозу на сегодня, хочу от всего сердца поздравить прекрасную спутницу нашего Хозяина Горы.

Я медленно выдохнул.

– А теперь давайте посмотрим на прогноз погоды на сегодня.

На экране за его спиной появились анимированные облака и солнечные лучи.

– На Востоке ожидается переменная облачность с прояснениями, возможны кратковременные дожди ближе к вечеру. Что… эм… надеюсь, понравится Хозяину Горы и его спутнице… потому что я, э-э, целиком поддерживаю их союз.

Что за хрень?

Ведущий прокашлялся.

– Температура будет умеренной, прекрасный день для прогулок на свежем воздухе и… романтических пикников, которые… возможно… наш Хозяин Горы захочет устроить для своей возлюбленной… ну, я, конечно, не указываю, что ему делать, но мне кажется, это было бы… мило…

– Выключи. – Я скрестил руки на груди. – Остальные каналы такие же?

Экран погас.

Чен кивнул:

– Сплошные поздравления и испуганные улыбки. Все новостные агентства убрали напряженные заголовки. Блоги с грязными слухами удалили посты, инфлюенсеры – свои публикации. Наступила тишина.

– Не то чтобы это плохо, – подал голос Фэнгэ.

Болин выступил вперед:

– Пока – нормально. Но нельзя управлять народом через страх и смерть.

Фэнгэ пожал плечами:

– Во многих странах с этим прекрасно справляются.

– Именно из таких стран сбежали наши родители, – нахмурился Болин. – Восток – это не про диктатуру.

Фэнгэ отмахнулся:

– Не нравится Восток – пусть уезжают.

– Хватит, – поднял я руку. – Мне сегодня нахрен не нужна дискуссия о том, стоит ли угнетать Восток или нет. Когда отца не станет, я не буду править через страх. Эта херня закончилась.

Они оба ответили в унисон:

– Да, Хозяин Горы.

– Чен, Дак, – начал я, голос дрожал от сомнений, – я не могу решить, стоит ли рассказывать Моник все, что произошло. Про отца, инфлюенсеров, всю эту жестокость…

Чен бросил на меня осторожный взгляд:

– Лэй, подумай как следует. Если расскажешь, это может только напугать ее и добавить ей лишнего груза.

– Я не хочу этого.

– Она все еще привыкает ко всему новому, и это может оттолкнуть ее, и не только от тебя, но и от всего, что мы здесь строим.

Его слова ударили, как пощечина, но я не мог их просто так отбросить.

Одна только мысль о том, что Моник станет смотреть на меня. или на Восток, через призму страха и расизма… я не вынесу этого.

Но Дак перебил:

– Но ты не можешь и врать ей. Она теперь Дружит с «Четырьмя Тузами». Комитет рано или поздно расскажет ей все, и я не собираюсь быть тем, кто держал рот на замке и потом попал под раздачу.

Я нахмурился.

Дак продолжил:

– Моник заслуживает правду. Она куда сильнее, чем ты думаешь. И она имеет право понимать, в какой мир входит.

Чен покачал головой:

– С новостями она справится. У нас и так достаточно всего происходит. Нет смысла…

– Как она может быть рядом с тобой, если ты держишь ее в неведении? – перебил Дак и хмуро уставился на меня.

Эти слова что-то во мне задели.

– Мне нужно подумать, – я посмотрел на Дака. – Пока что, не говори ей об этом. К вечеру я решу, как хочу поступить.

Дак выглядел совершенно недовольным.

Я сузил глаза:

– Ты уже отдал ей наш священный текст. Не испытывай мое терпение, братец.