– Даже твои тети не будут со мной на кухне?

– Только ты, шеф и жрецы.

У меня внутри все сжалось от напряжения.

– Ладно...

– А потом ты вынесешь все к столу.

– Я не должна налить чай прямо на кухне?

– Нет.

– Почему?

– Первый налив – это очищающий ритуал. Он важен и для листьев, и для самого чайника. Ты будешь медленно кружить воду, позволяя листьям выпустить свою горечь, – Лэй перестал касаться моих губ и улыбнулся себе под нос. – Моя мать считала, что этот этап символизирует избавление от старых обид и недопониманий. Это как... стереть прошлое, чтобы настоящая суть чая могла раскрыться.

– А кто придумал эту чайную церемонию?

– Моя мать.

– Ну, теперь все встало на свои места.

– Прекрасно, – он провел руками по моей шее, потом скользнул вниз по плечам и начал нежно ласкать запястье. – Когда чайник будет полон, ты накроешь его крышкой и дашь чаю настояться.

– И я иду спокойно сажусь и кайфую?

Он усмехнулся:

– Не-а. Потом ты выходишь к гостям и толкаешь речь.

– Бля, только не речь. И еще перед всеми этими камерами?!

– Ты только что выступала перед камерами.

– Да, но это было другое.

– Кстати, это мой отец тебе сказал выступать?

– Ну… когда он увидел камеры, он, скажем так, немного удивился…

– Уверен, он был просто «в шоке», – Лэй закатил глаза. – Спорим, это он сам и вызвал прессу.

– Ну… он сказал, что, возможно, будет правильно выразить соболезнования репортерам, но только если я сама этого захочу… если почувствую, что должна. И еще… он добавил, что по остальным вопросам я могу говорить то, что подскажет сердце. И если у меня доброе сердце, то я скажу правильные вещи.

– Еще одно испытание.

Я заморгала.

– Сука. Ты серьезно?

– Меня сразу насторожило, что камер уже так много, и как быстро подъехали остальные.

– Но… он же не знал, что он… что он умрет…

– Что? Похитить тебя? Да сто процентов у него был такой план. Но он мог провернуть это только тогда, когда я окажусь рядом. Это был единственный способ выбраться с Востока и одновременно выставить нас с тобой перед камерами.

Я резко села, шокированная:

– Подожди… Он знал, что мы будем говорить на камеру?

– Он надеялся на это. Это было испытание для нас обоих.

– Еще одно, – пробормотала я.

– Весь сегодняшний день был сплошной чередой проверок. Он хотел убедиться, что мы действительно справимся… что принесем Востоку благо, когда его не станет.

– А ты как думаешь? Мы справились?

Он приподнял брови:

– А это важно?

Мне стало немного неловко. Я нахмурилась:

– Это плохо, хотеть, чтобы нас одобрили? Чтобы мы… сдали этот чертов тест?

– Нет. Всю свою жизнь, когда дело касалось испытаний отца, я всегда хотел их пройти, – Лэй медленно провел пальцами по внутренней стороне моего запястья. – Что вообще в нем такого, что всем хочется ему угодить?

– Я хотела, чтобы моя речь понравилась и тебе тоже.

– Она понравилась, – он поднял глаза и посмотрел прямо в меня. – Больше, чем ты можешь представить. Когда я увидел, как ты говоришь с репортерами… у меня все внутри перевернулось. Сначала я увидел маму. А потом… когда шок немного отпустил… я увидел свою будущую жену. И… мать моих детей.

Все тело пронзило электричеством. Я замерла. Глаза распахнулись, рот приоткрылся, я просто не могла поверить, что он это действительно сказал.

– Так… Тебе интересно, прошли ли мы тесты моего отца, я знаю, что прошли. Уверен в этом. Но, знаешь, даже если бы нет… мне плевать. Главное – ты в моей жизни.

– Я тоже рада, что ты в моей, Лэй, – я снова легла рядом, но теперь положила голову ему на грудь, заставив его перевернуться на спину.

Он обнял меня за талию.

– После твоей речи на чайной церемонии…

Я застонала от раздражения.

Он рассмеялся:

– Придется подождать. Мама говорила, что процесс заваривания – это метафора. Терпение и раскрытие истинной сути со временем. Момент тихого размышления, когда чай впитывает суть листьев и превращается в янтарную жидкость.

– У нее были глубокие мысли, – я посмотрела на него.

– Она хотела стать поэтессой, но…

– Но что?

– В итоге она стала Хозяйкой Горы… – тихо продолжил он. – Отец не дал ей времени ни на что, кроме Востока и воспитания меня с сестрой.

Он посмотрел на меня сверху вниз, взгляд мягкий:

– А у тебя будет время на все, что ты захочешь.

– Черт подери, еще бы, – я выдала нервную улыбку. – А после заваривания что?

– Будешь разливать чай. И, скорее всего, мои тетки начнут приставать к тебе с этим с самого утра. Заставят тренироваться снова и снова.

– Зачем?

– Это называется «Отрепетированная грация». Суть в том, чтобы наливать чай с подчеркнутым изяществом, но выглядеть при этом покорно. Движение идет под странным углом, и это жутко неудобно.

Я вообще ничего не поняла, но мысленно записала еще один пункт в свой список.

– Чай ты будешь наливать в маленькие изящные чашечки… И суть в том, что каждая должна быть наполнена не просто чаем, а вниманием, заботой, намерением, – сказал он.

Черт. Да я бы просто заварила чай, и все, вопрос закрыт.

Я шумно выдохнула.

Добро пожаловать на Восток, правда ведь.

– Но вот что самое важное, – продолжил Лэй. – Первую чашку ты подаешь мужчине, которого любишь. Двумя руками. В знак уважения и смирения.

– Поэтому ты знал, что отец ожидал твоего присутствия на церемонии? – спросила я.

– Он знал, что я бы не позволил церемонии пройти без меня. Первая чашка чая – моя. И ничья больше, – в его глазах мелькнула яростная собственническая искра. – Любой, кто посмеет ее взять…

– Что?

– Я отрублю ему руку.

– Лэй, ну ты сейчас перегибаешь, – нахмурилась я.

– Ничего я не перегибаю.

– Мне не нравится, когда из-за меня начинается какая-то жестокость…

– Тогда тебе не стоило давать мне свою киску.

Я смерила его мрачным взглядом.

– Вернемся к чаю, – подмигнул он. – Когда ты принесешь мне мою чашку…

– Боже мой…

– Наши взгляды встретятся, – продолжил Лэй.

Я вспыхнула.

– И… между нами произойдет безмолвный обмен.

– А что скажут твои глаза?

– По идее, мы должны думать о преданности и нашей связи… но я буду думать о том, как сорвать с тебя одежду и вылизать тебя между твоих бедер, как только церемония закончится.

– Не вздумай. Я же это все прочту в твоих глазах и уроню чай.

– Придется держать чашку покрепче, потому что, похоже, я конкретно подсел на твою киску.

Я рассмеялась:

– Нет, ты просто сумасшедший.

– Неважно. Подать первую чашку – это символический жест. Ты словно предлагаешь себя мне. Это про доверие и связь между нами. И все это запишут камеры.

– Моя первая чашка чая на Востоке…

– Я приму чашку с кивком благодарности – как признание твоих стараний и той любви, которую ты вложила в каждый шаг, – произнес он с мягкой улыбкой.

Я расплылась в ухмылке:

– Вот именно. Так и делай.

– Потом я поднесу чашку к губам, вдохну аромат чая… и сделаю глоток, – он чуть прищурился. – И если вкус будет мне по душе…

Я нахмурилась:

– Лучше бы тебе понравилось.

– Посмотрим, – поддразнил он.

Я легонько хлопнула его по твердой груди:

– Я с тобой не шучу, Лэй.

Он рассмеялся:

– Когда я покажу, что доволен, тогда ты сможешь раздать чай остальным… неважным гостям.

Я приподняла бровь:

– Значит, дальше я должна подать чай Великому Хозяину Горы?

Он закатил глаза:

– Да.

– Потом – дяде Сонгу?

– Только если не хочешь, чтобы Чен затаил на тебя обиду на весь год.

– Значит, сначала ты…

– Я всегда первый.

– Хорошо, Лэй, мы поняли. Первая чашка – твоя.

– Черт возьми, вот именно.

Я рассмеялась:

– Потом – твоему отцу.

– Да. Если я его к тому моменту не прикончу.