Я перевела взгляд на женщин:

– Поэтому вы выбрали фрейлинами именно сестер?

– Да, Моник, – тетя Сьюзи медленно разогнула ноги и встала. – Мы очень надеемся, что это не будет воспринято как неуважение. Если хочешь, мы можем назначить тебе «стандартных» фрейлин.

– Ни за что. Мне это реально нравится. И вообще, если сестры получают работу, для меня это всегда респект. – Я подмигнула им.

Женщины расплылись в улыбках.

Я повернулась к тете Сьюзи:

– А платите вы им нормально?

– Пятьдесят тысяч в год, – тетя Мин перебирала вещи на вешалке. – Если кто-то заболеет, их лечат дворцовые медики. Плюс они живут и питаются во Дворце, так что большую часть зарплаты могут откладывать.

– А выходные у них есть?

– Это уже тебе решать, Моник.

Я указала на девушек:

– Вы точно будете получать выходные.

Они снова заулыбались.

– Главное, что ты довольна, – улыбка тети Сьюзи стала еще шире. – А то Чен бы просто назначил стандартных. Наши племянники не понимают, насколько тонкий сейчас момент. Поэтому, Моник... иногда тебе, возможно, придется... ну, просветить нас, если мы вдруг неосознанно скажем что-то не так.

– Я разрулю.

Тетя Мин вытащила с вешалки дизайнерский костюм, от которого у меня перехватило дыхание:

– Просто сногсшибательный.

Я внимательно рассмотрела костюм.

Это было настоящее произведение искусства – глубокий, насыщенный синий с вышитыми голубыми и розовыми цветами на манжетах и воротнике. Каждая золотая нить, каждый стежок были выверены до совершенства.

Плюс фасон – элегантный, подчеркивающий фигуру.

Я взглянула на Аманду:

– Это ты прям выдала на все сто.

Она хихикнула:

– Спасибо, Моник.

– Я обязательно это надену, – сказала я, беря костюм в руки.

– Я так рада, что тебе понравилось, – лицо Аманды просто светилось от счастья.

Тетя Сьюзи сложила руки на груди, ее лицо озарилось:

– Ты будешь сиять в свой первый официальный день.

А тетя Мин уже рылась среди обуви, подбирая пару под костюм:

– Осталось завершить образ… Каблуки для камер, а когда пойдем по тайным проходам, переобуемся в удобные балетки. Молодежь называет это дворцовой фишкой.

Я приподняла брови:

– Тайные проходы?

– Они по всему дворцу, – тетя Сьюзи неспешно подошла к пустой стене, где раньше висели картины Шанель, и просто уставилась на нее. – Наш брат Лео обожал камеры, политику и всеобщее внимание. А вот Цзин – нет. Поэтому он приказал построить внутри стен потайные ходы, чтобы она могла передвигаться по дворцу, не попадаясь на глаза прессе и посторонним.

– Господи, как же это круто, – я ощутимо расслабилась. – Вчера мы с Лэем шли мимо толпы репортеров…

– О, милая, мы в курсе, – тетя Сьюзи отошла от стены и вернулась. – Твое лицо уже по всем новостям и газетам Востока.

Мои фрейлины переглянулись, как будто им стало неловко.

Я моргнула:

– Что ты сейчас сказала?

– Ты – единственное, о чем сейчас говорят на Востоке, – тетя Мин вручила голубые туфли одной из моих фрейлин. – Хотя, скорее всего, большинство перешло на шепот за закрытыми дверями. Лэй слишком поспешил тебя показать, вбросил тебя в прессу, не понимая, что в таких делах есть свои традиционные этапы.

Тетя Сьюзи тяжело выдохнула:

– Мин, он влюбленный мальчишка. Мы не можем его винить.

– Из-за его глупости прошлой ночью погибли люди…

– Но разве они не заслуживали смерти?

– Дети – нет.

Я напряглась:

– Что?

Они повернулись ко мне.

Меня начало трясти:

– Кто погиб? И почему? Что, черт возьми, происходит?

Тетя Мин и тетя Сьюзи переглянулись, и между ними будто что-то промелькнуло молчаливое, но четкое.

Наконец тишину нарушила тетя Сьюзи:

– Восток может быть узколобым. Кто-то называет это «традициями». А я называю обычным старым невежеством.

Тетя Мин посмотрела на часы, потом махнула рукой моим фрейлинам:

– Подготовьте душ. Ее надо одеть и привести в порядок. Боюсь, времени у нас почти нет.

– Подождите. – Я сглотнула. – Кто погиб?

– Пара инфлюенсеров позволили себе в сети расистские высказывания в твой адрес. И... нашему брату это не понравилось.

У меня задрожала нижняя губа:

– Лео их убил?

– И их семьи.

У меня перехватило дыхание.

Тетя Мин пожала плечами:

– Старшее поколение Востока помнит, кто такой мой брат. Молодежь... ну, она только начинает понимать.

– Они умерли... из-за меня?

– Они умерли потому, что были невежественны и не умели держать рот на замке, вываливая откровенное неуважение, – холодно ответила тетя Мин.

– А их семьи?

Тетя Сьюзи подошла ко мне, взяла за руку и сжала ее:

– Мы все уладим, Моник. Понимаешь?

Во мне поднялась паника. Сердце застучало, будто птица, бьющаяся в клетке. И вдруг весь этот роскошный Дворец стал казаться мне не дворцом, а позолоченной тюрьмой.

Тетя Сьюзи быстро положила ладонь мне на плечо:

– Не волнуйся, девочка. На Востоке подобные демонстрации силы случаются постоянно. Это… печальные, но неизбежные издержки.

– Но... погибли дети? – от этой мысли у меня подступило к горлу.

– Да, – отрезала тетя Мин, но в ее обычно строгом взгляде мелькнула тень сожаления.

Тетя Сьюзи добавила:

– Это был посыл. Для всех. Восток, как ты поймешь, не прощает. Здесь власть и уважение – все. И те, кто не уважает сильных, платят за это.

– Но... неужели из-за меня…

– Моник, – тетя Мин смотрела прямо в глаза, не отводя взгляда. – Не позволяй себя обмануть, ни украшениями, ни брендами, ни «традициями». На Востоке мы беспощадны. Кровь для нас, не более чем часть игры. Ты вошла в этот мир.

Меня пробрала дрожь:

– Смерть – это слишком высокая цена за неуважение ко мне.

Голос тети Сьюзи стал мягче:

– Я рада, что ты так считаешь… потому что теперь у тебя есть власть что-то изменить.

– Более того, сейчас, как никогда, – продолжила тетя Мин, мрачно, – когда появятся камеры, ты должна быть сильной. Уверенной. Ни капли страха, ни грамма печали. Мы будем рядом, поможем.

Что за хрень? Больше никто не должен умирать из-за меня.

Я покачала головой:

– Я не выйду к камерам. Не после всего этого…

– Ты хочешь, чтобы все изменилось? – тетя Мин подняла брови. – Хочешь, чтобы из-за тебя больше никто не умирал?

– Д-да.

– Тогда тебе придется выйти, но на своих условиях, а не по чужим правилам. – Она кивнула. – Лео, Лэй, Чен, остальные… они все мужчины. Что за хрень с этими существами с пенисами? Почему они такие жестокие? Такие упрямые? Этот вопрос пусть Господь разгадывает.

Тетя Сьюзи снова сжала мою руку:

– Когда дело касается их, бери вожжи в свои руки. Полный контроль.

– И как мне это сделать?

– Для начала – одевайся.

– А потом?

– А потом попьем чаю, – подмигнула тетя Сьюзи.

В этот момент мои фрейлины вернулись и сообщили, что душ готов.

Аманда шагнула вперед. В ее голосе чувствовалась неловкость, даже тревога, будто она сама не была уверена, имеет ли право говорить:

– Я… если вы не против… хотела бы кое-что сказать.

Я посмотрела прямо на нее:

– Говори.

– Ты бы никогда не догадалась, но на Востоке немало темнокожих, – Аманда обхватила себя руками. – Многие из нас – смешанной крови. Другие, сироты, которых прежняя Хозяйка Горы забрала в восточный приют, чтобы о них заботились. Но как бы там ни было, к нам здесь относятся… по-особенному.

Я приоткрыла рот.

– Не все злые, – продолжила она, – но вот это невежество... Я бы очень хотела, чтобы его не стало.

– Я понимаю.

Аманда пожала плечами:

– Мне нравится, что ты здесь. И я надеюсь… что ты не уйдешь. Что бы тебе ни говорили и что бы ни делали. Было бы потрясающе, если бы ты смогла… все это выдержать и… изменить Восток.

Сердце бешено заколотилось в груди.

После всего, что я узнала, особенно про эти смерти, мне вообще не хотелось иметь дело ни с прессой, ни с Востоком. Но я уже знала: сбежать не получится.