— Отпусти ее, — рычит он на меня.

— Нет. Вызови чертового доктора, — выпаливаю я в ответ.

— Папа, нет. Пожалуйста. — Изабелла смотрит на отца, морщась от боли и стараясь сесть прямо. Она пытается прикрыть меня своим телом.

— Не двигайся, — говорю я ей.

— Нео, срочно вызови врача, — кричит ее мать.

— Он уже в пути. — Говорит Маттео. Он поворачивается к трем другим мужчинам и говорит им что-то по-итальянски, после чего они кивают и исчезают в туннеле.

Глава 25



— Тебе нужно тужиться, Иззи, — говорит мне доктор.

Я качаю головой.

— Еще слишком рано. Она не готова. — У меня есть еще месяц до родов.

— Она готова. Тужься, — снова говорит он.

— Нет, я не могу. — Я сжимаю чью-то руку. Я смотрю направо и вижу Михаила. Это его рука.

— Ты можешь это сделать, котенок. Ты должна сделать это ради нее, ради нашей дочери, — шепчет он мне на ухо.

— А что, если она слишком маленькая? — спрашиваю я его.

— Она будет такой же сильной, как ее мама, — уверяет он меня.

Я кричу, когда очередная волна боли пронзает мое тело.

— Сделай что-нибудь, чтобы помочь ей, пока я, блять, не переломал тебе все пальцы, — угрожает Михаил доктору.

— Слишком поздно. Ей уже ничего нельзя давать, — говорит доктор.

— Изабелла, все в порядке. Подумай о Мабилии. Она готова встретиться с тобой, котенок. Ты выполнила свою работу, и теперь она готова, — говорит Михаил.

Я смотрю налево и вижу свою маму. Она кивает.

— Пора, Иззи. — Она переводит взгляд с меня на Михаила. Я знаю, что она ему не доверяет. Однако она хочет того же, что и я, и каким-то образом она поняла раньше меня, что я хочу его.

— Мне страшно, — говорю я ей.

— Я знаю. Все будет хорошо.

— Хорошо, Иззи, на счет три, мне нужно, чтобы ты тужилась, — инструктирует доктор. — Раз, два, три. Тужься.

Я тужусь изо всех сил, и мне кажется, будто меня разрывает на части изнутри. После нескольких часов мучений, стресса и страха перед неизвестным я слышу это. Я слышу ее плач.

— Поздравляю, у вас прекрасная малышка, — говорит доктор, поднимая крошечный сверток.

Перед глазами все расплывается, когда он передает мою дочь медсестре.

— Куда вы ее уносите? Остановитесь. Михаил, не позволяй им забрать ее. — Я пытаюсь сесть. Я хочу ее. Я должна забрать ее.

— Все в порядке. Я пойду с ней. Я никогда ее не оставлю, — говорит он, поднимаясь на ноги.

— Убедись, что никто ее не заберет. — Я крепко сжимаю его руку, а затем отпускаю.

Я не понимаю, что происходит. Врачи и медсестры суетятся вокруг меня. Мой взгляд прикован к углу палаты, куда медсестра отнесла моего ребенка. Михаил нависает над женщиной. Наблюдая за каждым ее движением.

— Она совершенно здорова, — говорит медсестра, подходя ко мне. Она откидывает одеяло и кладет Мабилию мне на грудь.

У моей дочери густые темные волосы и кожа на пару тонов светлее моей. Она прекрасна. По моим щекам текут слезы.

— Посмотри, что мы создали, — говорю я Михаилу.

— Она само совершенство, — говорит он мне, проводя пальцами по ее крошечному лбу и щеке. Он наклоняется и целует ее, а затем шепчет что-то по-русски.

— Что ты сказал? — спрашиваю я его.

— Я сказал ей, что она должна благодарить тебя за свою красоту. — Он улыбается мне. — Ты сделала это, Изабелла. — Он вытирает слезы с моей щеки. Его нежность ко мне даже после всего, что я с ним сделала, – это нечто особенное.

Я этого не заслуживаю, и боюсь, что слишком привыкну к этому, потому что, честно говоря, мне это нравится. Когда я смотрю на Михаила, его глаза наполняются слезами.

Я поворачиваюсь к маме.

— Мам, можешь позвать папу? — спрашиваю я ее. Мне нужно, чтобы мой отец увидел Мабилию. Мне нужно, чтобы он тоже был здесь. Мне нужны оба моих родителя.

— Сейчас вернусь. Поздравляю, детка. — Мама целует меня в щеку, а затем Мабилию в лоб.

Я жду, пока она покинет палату. Мы остаемся с Михаилом вдвоем, если не считать команду медсестер и врачей.

— Ты можешь поверить, что мы сделали это? — спрашиваю я его, глядя на самое совершенное маленькое существо, которое я когда-либо видела.

— Она потрясающая, — говорит он.

— Мы не можем позволить им добраться до нее, Михаил. — Я поднимаю на него взгляд.

— Кому? — спрашивает он, нахмурив брови.

— Всем, твоей семье, врагам моей семьи. Они попытаются добраться до нее.

— Никто не тронет нашу дочь, Изабелла, — говорит он с уверенностью, которую я не совсем разделяю.

— Ты был прав. Мне не следовало идти одной. Я не смогла ее защитить. Я уже подвела ее, — впервые признаюсь я вслух.

— Ты ее не подвела. Мы оба будем защищать ее. Клянусь, я с радостью отдам свою жизнь за нее.

— Ты уже это сделал, помнишь? Я... — Я не могу сказать, что сожалею, потому что это неправда. Если бы пришлось выбирать, я бы каждый раз предпочитала ее, а не его. — Я не хотела этого делать, — в итоге говорю я, потому что это правда.

— Я знаю. Это в прошлом, Изабелла. Все в порядке, — говорит он, а затем добавляет: — Думаю, нам стоит пожениться.

Я кашляю.

— Что? — Наверное, я ослышалась.

— Я серьезно. Я хочу пожениться, — повторяет он.

Я удивленно смотрю на него. Когда дверь открывается и входят мои родители, а за ними Маттео и Бьянка, необходимость отвечать отпадает сама собой. Михаил оглядывается через плечо, затем поворачивается обратно и натягивает одеяло, прикрывая мою обнаженную грудь.

— Бел, ты в порядке? — спрашивает папа, подходя к кровати с противоположной стороны от Михаила.

— Я в порядке, пап. Посмотри на нее, на Мабилию.

Папа наклоняется и целует меня в щеку.

— Я так чертовски испугался, — говорит он. — Больше так со мной не поступай.

— Не волнуйся, пап, я больше никогда не буду заниматься сексом. Я ни за что не рискну повторить это во второй раз, — говорю я ему.

— Никогда – это слишком долго, Иззи. Давай не будем увлекаться, — говорит Бьянка.

— Ты мне никогда не нравилась, — говорит ей папа.

— Я знаю. — Она лучезарно улыбается ему.

— Все уже едут, Из, — говорит Маттео. — Кстати, поздравляю. Она прекрасна. — Он смотрит на Мабилию.

Михаил стискивает челюсти.

— Мне нужно позвонить. Сейчас вернусь, — говорит он мне, прежде чем поцеловать Мабилию в макушку, а затем меня в лоб.

— Хорошо. — Я ищу в его взгляде намек на беспокойство. Может, его смущает, что он находится в комнате, полной моей семьи, и наконец-то осознает, что я – Валентино.

С другой стороны, он говорит со мной так, будто никого вокруг нет. Словно нас окружает невидимый купол, в котором существуют только он, я и Мабилия.

Папа ничего не говорит, но я знаю, что он хочет высказаться. Я вижу, как подергиваются его пальцы, когда он смотрит, как Михаил выходит из палаты.

— Серьезно, Бел? Он? Ты могла бы мне сказать, — говорит папа, как только дверь закрывается.

— Прости, — говорю я ему.

Он переводит взгляд то на маму, то на Бьянку, то на Маттео.

— Остальные, похоже, не слишком шокированы. Вы знали и, черт возьми, не сказали мне? — спрашивает он их.

— Лучшие друзья не раскрывают секреты остальным. — Бьянка пожимает плечами и занимает место, которое только что освободил Михаил.

— Я только что узнал. Не стреляй в меня. — Маттео поднимает руки в знак капитуляции.

— Мы поговорим об этом позже. Сейчас не время и не место, Нео. Наша дочь только что родила ребенка, и что бы она ни выбрала, кого бы она ни выбрала, это ее дело. А не наше, — говорит ему мама.

— Он мне не нравится, — говорит папа, скрещивая руки на груди, как ребенок, которого хорошенько отругали.