— Хорошо. Моему пилоту понадобятся координаты.

— Мы полетим на самолете Валентино в Сидней, а до острова доберемся на вертолете, — возражает она.

Мне не нравится, что придется бездействовать, но я понимаю, что ради успеха этих отношений придется идти на компромиссы.

Глава 27



Мне пришлось приложить некоторые усилия, но я убедила папу разрешить Михаилу остаться со мной в поместье. Я пригрозила, что уеду в другое место, поэтому он сдался. Хотя сейчас, глядя на этих двух мужчин, я понимаю, что, наверное, уехать было бы лучшим решением.

Папа, похоже, готов зарезать Михаила ножом для масла, зажатым в кулаке. Михаил же, напротив, выглядит так, будто ему на все наплевать. Он откинулся на спинку стула, положив одну руку на спинку моего, в то время как его большой палец другой руки поглаживает мои плечи.

Михаил при каждом удобном случае прикасается ко мне. Иногда его ладонь лежит на моем бедре, или же он кладет руку на плечо, а бывает, что просто касается ногой. Я уверена, что это его способ заявить о своих правах и показать, что я принадлежу ему. Но бывают моменты, когда я думаю, что ему просто нравится прикасаться ко мне.

Он кажется расслабленным, но я знаю, что это иллюзия. Он наверняка изучает обстановку. Ему известно, где все находятся и чем заняты. Он бы не стал главой организации, если бы не контролировал свое окружение.

Должна отдать Михаилу должное. Очевидно, что он старается. Он был очень вежлив с моей семьей, а они вели себя с ним крайне враждебно. Почти никто не разговаривал с ним и все смотрели на него так, словно только и ждут возможности подвесить его за ноги и живьем содрать с него кожу.

— Папа, я раздумывала о том, чтобы ненадолго уехать на остров, — говорю я.

Мы дома уже неделю. Мабилия хорошо освоилась. Она действительно идеальный ребенок. Каждый раз, когда она просыпается посреди ночи, Михаил первым встает, чтобы успокоить ее. Он никогда не жалуется на ее плач или на мои раздражительные перепады настроения из-за недосыпа. Он просто продолжает заботиться о том, чтобы у меня было все необходимое. Чтобы у Мабилии было все необходимое.

Остальные члены моей семьи должны прибыть сегодня. Маттео сказал, что возникли проблемы с самолетом, и они не смогли прилететь на прошлой неделе. Как бы я их ни любила, мне понравилось время, проведенное только с родителями, Михаилом и Бьянкой. Маттео то появлялся, то исчезал. Мы его почти не видели, но я знаю, что он много работает.

Никто не смог найти подонка, который должен был свидетельствовать против меня. И я все еще не набралась смелости рассказать своим родителям о том, что я сделала. Хотя знаю, что скоро мне придется это сделать.

— Зачем? Что плохого в том, чтобы вернуться домой, в Нью-Йорк? — спрашивает папа.

— Мне нравится остров. Там спокойно, — говорю я ему.

— Что происходит, Бел? Ты, Маттео, и даже этот... — Папа указывает на Михаила. — ...что-то скрываете. Что?

— Ничего. Я просто хочу уехать на остров с Мабилией и Михаилом. Погрузиться во все эти родительские дела без городского шума.

— Чушь собачья, — говорит папа.

Пальцы Михаила сжимаются на моем плече. Он чем-то недоволен. Я смотрю на него и умоляющим взглядом прошу его ничего не говорить.

— Федералы возбудили против нее дело. Прости, Из. Лучше, если все будут в курсе и будут действовать сообща, — говорит Маттео, входя в комнату.

— Что? — спрашивает его папа.

— Федералы, они ищут ее, — повторяет Маттео.

— Какого хрена? — кричит папа, и Мабилия просыпается, начиная плакать у меня на руках.

— Если ты еще раз доведешь мою дочь до слез, я прикончу тебя прямо тут, — говорит Михаил папе таким тоном, которого я раньше никогда не слышала. Но он мне слишком хорошо знаком. Таким тоном, кажется, говорят все боссы, когда хотят донести, что настроены серьезно.

Михаил забирает Мабилию из моих рук и прижимает к груди. Я не возражаю. По крайней мере, пусть лучше держит ее, чем убивает мою семью.

— Пошел ты. Ты обрюхатил мою дочь, придурок, — ворчит папа. — Дедушка сожалеет, Мабилия, — добавляет он по-итальянски.

— И я планирую сделать это снова. Ты видел, какое совершенство мы создали? — говорит Михаил, глядя на Мабилию, которая устроилась у него на груди.

— Что происходит? Почему ты кричишь? — Мама ругает папу, входя в столовую.

— О, я недоволен тем маленьким фактом, что федералы охотятся за нашей дочерью, и ни один из этих гребаных идиотов не подумал рассказать нам об этом, — говорит папа.

— А, этот идиот тебе только что рассказал, — вставляет Маттео, поднимая руку, и мама, проходя мимо, шлепает его по затылку. — Ай, тетя Анжелика, какого черта? — стонет он.

— Это за то, что ты не был до конца предан своей кузине. Если она не хочет, чтобы ты раскрывал ее секреты, не делай этого, — говорит мама.

Я улыбаюсь Маттео и слегка шевелю бровями. Паршиво быть тобой, кузен.

— Я помогаю ей, а не доношу на нее. Нам нужно разобраться с этим дерьмом. Ей грозит пожизненное заключение, а то и что похуже.

— Что? В чем ее обвиняют? — спрашивает мама.

Я напрягаюсь. Не то чтобы мои родители были святыми или считали, что мои руки чисты. Но то, что я сделала, – это другое. Я сделала это не ради семьи, а потому что мне это нравилось.

Маттео переводит взгляд на меня.

— Об этом она должна рассказать сама. Мне нужно позвонить, — говорит он, практически выбегая из комнаты.

— Неважно, что они говорят о том, что она сделала. Важно убедиться, что они ее не найдут, — заполняет тишину Михаил.

— Ты прав. Но я все равно хочу знать, что у них есть на тебя, Изабелла. — Папа смотрит прямо на меня. Он назвал меня полным именем. О Боже, он злится.

Я чувствую, как холодный пот выступает у меня на лбу. Я качаю головой. Я не могу им рассказать. Если они узнают, что я сделала, они захотят узнать, почему, а я никогда никому не рассказывала об этом. Ни им, ни тете Лоле, никому.

— Изабелла, Мабилии нужно сменить подгузник. Помоги мне. — Михаил поднимается на ноги. Одной рукой он прижимает к себе Мабилию, а другой берет меня за руку и поднимает со стула.

— Подожди, Бел! Что бы это ни было, ты можешь мне рассказать. У нас в семье нет секретов, и я не смогу ничего исправить, не зная сути проблемы, — говорит папа.

— Я знаю. Прости. — Я выхожу из столовой. Проходя по коридору, я слышу, как спорят мама и папа. Михаил молча следует за мной. Он не произносит ни слова, пока мы не заходим в мою спальню и не закрываем за собой дверь.

— Знаешь, твой отец прав. Они должны знать, — говорит Михаил.

— Я не могу им рассказать, — тихо говорю я.

— Изабелла, они не будут тебя осуждать. Давай признаем: они делали вещи и похуже.

— Дело не в том, что я сделала. Дело в том, почему. Они спросят меня, почему, а я не хочу, чтобы они знали.

Я вижу все по его лицу. Он тоже хочет знать причину моих действий, но не задает вопросов. И за это я ему благодарна.

Глава 28



Не знаю, чего я ожидал, когда согласился остаться здесь с Иззи, но я и подумать не мог, что мое самообладание будет так часто подвергаться испытаниям. К тому же я не собирался оставлять свою дочь. Если жизнь под одной крышей с чертовыми Валентино – это та жертва, на которую я должен пойти, чтобы быть с Мабилией, то я смирюсь с этим и буду держать рот на замке, как бы мне ни хотелось послать их всех к черту.