— Я в порядке. Просто устала. Сейчас вернусь. — Я встаю и отправляюсь на поиски ближайшей ванной.

Я поворачиваю ручку гостевой ванной, а затем решаю воспользоваться той, что соединена с домашним кабинетом Луки. Этой комнатой почти не пользуются, а это значит, никто не увидит, как меня тошнит.

Я добегаю до туалета как раз в тот момент, когда мой организм решает избавиться от всего, что в нем осталось. Я вытираю слезы, которые текут по моим щекам. Ненавижу болеть. Честно говоря, сейчас, все, чего я хочу, – это позвонить маме и папе и попросить их приехать за мной. Я знаю, что папа найдет способ сделать так, чтобы мне стало лучше. Он всегда так делает. С самого детства.

Нео Валентино – один из самых страшных людей в этом городе, но он также решил стать моим папой. Он удочерил меня, когда мне было восемь лет. Вскоре после знакомства с моей мамой он влюбился в нее по уши и объявил меня своей дочерью. Я буду вечно благодарна ему за то, что он решился на это. Мой биологический папаша точно не заслуживает награды "Отец года". Особенно если учесть, что примерно в то же время я убила его. Он целился из пистолета в мою маму, а я ни за что на свете не позволила бы ему причинить ей боль. После этого Нео попытался обеспечить мне более нормальное детство по версии мафии. В течение многих лет он не позволял мне прикасаться к оружию. Он даже заполнил мою спальню куклами, нарядами и прочей нормальной ерундой, которая должна нравиться маленьким девочкам. Только когда мне исполнилось пятнадцать, он уступил и позволил мне снова тренироваться. Не знаю точно, что заставило его передумать, возможно, тот факт, что у меня появились сиськи и я начала проявлять интерес к мальчикам.

Я снова наклоняюсь над унитазом, и меня начинает тошнить.

— Что за хрень?

Я поворачиваю голову и вижу, что надо мной стоит Лука с пистолетом, нацеленным мне в голову.

— Закрой дверь, — говорю я ему.

Лука захлопывает ее и засовывает пистолет за пояс брюк.

— Что случилось? — спрашивает он, наклоняясь, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Ничего. Люди постоянно болеют, Лука. Это совершенно нормально, — говорю я ему, не в силах скрыть стервозность в своем тоне. Я знаю, что это не его вина. Просто я действительно ненавижу болеть.

Лука оглядывает меня с ног до головы.

— Ради этого города, я очень надеюсь, что это пищевое отравление, а не утренняя тошнота, — говорит он. Его слова доходят до меня, и я чувствую, как кровь отливает от моего лица.

Черт, нет. Я не могу быть беременна. Нет, я не беременна. Я просто съела что-то не то.

— Блять, Из, что ты наделала? — Лука садится на пол и обнимает меня. Слезы продолжают течь по моим щекам, когда нахожу утешение в его объятиях. — Все в порядке. Что бы это ни было, мы это исправим, — говорит он.

— Не думаю, что мы сможем это исправить, Люк. На этот раз я действительно облажалась, — признаю я.

— Мы же Валентино. Мы все можем исправить. — Он целует меня в макушку.

— Точно. Ты прав. Я веду себя нелепо. — Я вырываюсь из его объятий и встаю на ноги. — Я просто отравилась. Вот и все, — говорю я ему. Открыв кран, я набираю воду в ладони и полощу рот.

Лука смотрит на меня так, будто видит мою ложь насквозь, но оставляет эту тему. К тому же я знаю своих кузенов, они ужасно назойливые. Он обязательно вернется к этому разговору.



Я уже несколько часов ворочаюсь в постели. Слова Луки не дают мне покоя, и реальность того, что сейчас я могу оказаться в такой ситуации, поражает меня. Сильно. Я сажусь в постели и беру телефон. Я знаю, что пожалею об этом, но я должна знать. По крайней мере, мне кажется, что я должна знать.

Я набираю первый пришедший на ум номер и жду. Я знаю, что она ответит. Бьянка. Единственная подруга, которую я обрела за эти годы. Что говорит гораздо больше о ее упорстве не отказываться от меня, чем о моих навыках общения.

— Изабелла Валентино, ты хоть представляешь, который сейчас час? — ворчит она, когда наконец берет трубку.

— Бьянка, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, не задавая вопросов, — говорю я ей.

— Кого мы хороним, и не испачкаю ли я кровью свои новые туфли от Джимми Чу? Потому что, если ответ "да", я сначала заеду домой и переоденусь. Будет абсолютной трагедией, если придется сжечь этих малышей, — говорит Бьянка, и я слышу, как она ухмыляется на другом конце провода.

— Мы никого не хороним, — говорю я ей. По крайней мере, пока. Если я действительно залетела от Петрова, тогда мы точно кого-нибудь похороним. Потому что я не сомневаюсь, что это только подольет масла в огонь войны, которая бушует уже много лет. — Мне нужно, чтобы ты купила для меня тест на беременность и принесла его ко мне домой. — На другом конце провода воцаряется тишина. Я отрываю трубку от уха и проверяю, не отключился ли звонок. — Бьянка? — спрашиваю я.

— Э-э, да, просто дай мне минутку, потому что, клянусь, ты только что сказала, чтобы я купила тебе тест на беременность, — шепчет она, как будто это самый большой секрет в мире. А учитывая, кем является моя семья, возможно, так оно и есть.

— Да, сказала, — говорю я ей.

— Кто? Когда? Как? То есть, я знаю, как. Но, черт. Мать твою. Иззи, это жесть. Настоящая жесть, — говорит она мне, как будто я этого еще не знаю.

— Я в курсе, — говорю я ей.

— Ладно, держись. Наполни свой мочевой пузырь, и я буду там через десять минут, — говорит она прямо перед тем, как связь обрывается.

Я встаю с кровати и начинаю расхаживать по квартире, а затем беру бутылку виски и наполняю стакан. Только когда я подношу его к губам, я понимаю, что делаю, и отставляю стакан.

Дерьмо. Что, если я беременна? Я не могу быть чьей-то матерью. Я к этому не готова. Не поймите меня неправильно… Я безумно люблю детей всех своих кузенов. И мне нравится нянчиться с ними, а затем возвращаться домой, в свою пустую квартиру. Одна из причин, по которой у меня никогда не было серьезных отношений, заключается в том, что я люблю свое личное пространство. Я люблю проводить время наедине с собой. И я не смогу долго терпеть маменькиного сынка, который каждый день будет требовать моего внимания. Кроме того, я так и не нашла никого, с кем почувствовала бы такую связь. Я наблюдала, как все вокруг меня находят свою настоящую любовь. Мои мама и папа, мои тети и дяди, да даже мои кузены – все они нашли своего человека.

Положив руку на живот, я смотрю вниз. Может быть, это мой человек? Я слышу, как закрываются двери лифта, и направляюсь в фойе.

— Так, мама-медведица, пора пописать на палочки, — говорит Бьянка, размахивая пакетом.

— Ты что, выкупила весь магазин? — спрашиваю я ее.

— Да, тебе ведь нужно точно знать. Давай сделаем это. Мне нужно знать, стану ли я наконец тетей, — говорит она.

— У твоего брата есть дети, Бьянка. Ты уже тетя, — напоминаю я ей.

— Да, но это не одно и то же. — Она заходит в мою спальню и высыпает содержимое пакета на кровать.

Затем я с ужасом наблюдаю, как Бьянка начинает разрывать упаковки.

— А что, если результат будет положительным? — спрашиваю я ее. Я уже все посчитала. У меня задержка. А я даже не заметила, пока Лука не упомянул об этом.

— Если результат будет положительным, мы разберемся с этим так, как ты захочешь. Я всегда буду рядом, что бы ты ни решила сделать, — говорит мне Бьянка.

— Спасибо. — Я беру тесты из ее протянутой руки и иду в спальню. Пописав на палочки, я раскладываю их на туалетном столике и жду. Бьянка подходит и встает рядом со мной. Она берет меня за руку.

— Дыши, Иззи, все будет хорошо, — говорит она. Но когда я вижу, как на первой палочке вспыхивает слово "положительный", я понимаю, что все будет не так уж и хорошо.

Глава 6