— Ной, — с трепетом произношу я его имя, пытаясь сдержаться, но что-то подсказывает мне, что нужно быть честной. — Аллегра была в моем кабинете за несколько минут до твоего звонка.

       — Ты издеваешься надо мной? Какого черта?

           Я затаила дыхание, понимая, что этот разговор может пойти в двух направлениях: — В двух словах она сказала мне, что знает о нас с Домиником. В общем, она знает, что у Доминика есть чувства, и она не будет препятствовать тому, чтобы мы были вместе, но ей нужно оставаться в браке с ним.

           Чем больше я говорю, тем больше кажусь полной дурой. Вся эта ситуация — та самая запутанная каша, которой я пытался избежать. 

           — Отвали, черт возьми, — возмущенно произносит он. — Она хочет, чтобы ты стал его любовницей или как там это еще называется?

           — Говоря простым языком, да.

           — И что, он тебя любит? Это то, что ты пытаешься мне сказать?

           — Я никогда не говорила о любви, Ноа, поправляю я его. 1- Я говорила о чувствах, эмоциях.

           — Ты любишь его?

           Я колеблюсь, но только чуть-чуть: — Нет.

           — Ты колебалась...

           — Я колебался, потому что ты застал меня врасплох своим вопросом.

            Ядовитое молчание между нами вновь дало о себе знать. Почему я думала, что этот разговор пройдет хорошо? Тот же самый спор можно было бы вести и с Чарли. 

           — Слушай, я лучше пойду, — бормочет он. — Я не виню его, Кейт. Просто чтобы ты знала.

           Звонок резко обрывается, заставляя меня уставиться на экран. Его последние слова оставляют тяжелую ноту, но Ной часто выражал свои эмоции, и я никогда не читала в них больше. 

           Вместо того чтобы уйти из офиса, я намеренно погружаюсь с головой в работу и ухожу незадолго до девяти. К тому времени, как я останавливаюсь, чтобы перекусить, уже темнеет, когда я добираюсь до своей квартиры. 

           Когда я открываю дверь и снимаю обувь, тишина приветствует одиночество. Душ или ванна обычно расслабляют мои напряженные мышцы, но даже мысль об этом приносит мало утешения. 

           Все еще в рабочем костюме, я сажусь на диван и включаю телевизор. Я бездумно переключаю каналы, но безрезультатно, пока не выключаю эту чертову штуку. Разочарованная тем, что мой разум не может отключиться, я открываю двери на балкон и выхожу в ночной летний воздух. Ветерок освежает кожу, шум улицы заглушает тишину в моей голове. Люди идут вместе, смеются, а некоторые, более близкие, держатся за руки. В ресторане на другой стороне улицы много посетителей.

           Прошедшие выходные кажутся вечностью. Возможно, в словах Чарли есть доля истины: Париж прекрасен, но дом там, где любят сердцем. 

           Я достаю из кармана телефон и отправляю Ною быстрое сообщение с вопросом, может ли он поговорить. Он отвечает простым «да». Мои пальцы быстро набирают его номер и включают громкую связь, пока я прислоняюсь к окну и смотрю в небо. 

           — Привет, — это все, что он отвечает, его тон ровный и дружелюбный. 

           — Ноа, мне не нравится, как мы закончили сегодняшний разговор и вечер. Мне жаль, что я тебе сказала, или, может быть, не жаль, а жаль, что я не передала правильно суть разговора. Но я звоню, чтобы убедиться, что ты в порядке после встречи с Морган.

           — Конечно, наверное.

           Его закрытые ответы расстраивают, и в голове начинают рождаться мысли. Хочет ли она воссоединиться? Что-то случилось? Мысли не дают покоя, не снимая напряжения. 

           — И? Что случилось?

           — Она с кем-то встречается.

           — О, — отвечаю я, не ожидая такой реакции. Чем больше до меня доходит, тем больше я понимаю, что его мрачное настроение вызвано ревностью. Конечно, он расстроен, но ведь он все еще любит ее, верно? — Я понимаю, Ной. Ты любишь ее, а теперь есть кто-то еще.

           — Нет, Кейт, ты не понимаешь, — почти угрожает он мне. 

           — Ну, тогда просвети меня?

           — Я расстроен не потому, что она с кем-то встречается. Я расстроен, потому что каждую секунду, когда она говорит мне о том, что встречается с каким-то парнем и хочет, чтобы Джесса с ним познакомилась, а все, о чем я могу думать, — это ты и Доминик.

            — Ноа, — заикаюсь я, озадаченная тем, почему его мысли не на месте. — Сейчас ничего не происходит.

           — Прямо сейчас, —  грубо смеется. 

           — Почему ты думаешь, что я лгу?

           — Потому что ты каждый раз колеблешься!

           — Я колеблюсь, потому что ты очень чувствителен, или, лучше сказать, вспыльчив, когда поднимается эта тема.

           — И ты никогда не задумывалась, почему?

           Я качаю головой, хотя он меня не видит. Он заставляет меня заглянуть вглубь, а не выныривать на поверхность, и в последний раз, когда я это делала, были разбиты сердца, в частности мое. 

           — Не делай этого, Ной, — шепчу я. — Не разрушай то, что у нас есть.

           — Потому что ты любишь его? Ты думаешь о том, чтобы принять предложение Аллегры? Стать любовницей на стороне? Скорее всего, вас будет больше, чем одна. Почему бы не устроить групповуху? Тогда он начнет брать с людей деньги за то, что они приходят посмотреть, — горько размышляет он. 

           — Нет, Ноа. Я не люблю его. Это все, что тебе нужно знать.

           — И от этого мне должно стать легче? Ты не любишь его, но все равно готова с ним трахаться?

           Совет, который я дала Ною всего несколько часов назад, кажется невыполнимым: контролировать окружающих по тому, как ты реагируешь. Мой гнев разгорается внутри меня от его слов. Но если я поддамся его ревности и разочарованию, то стану обычной лицемеркой. Вот что мы делаем: мы ссоримся, бросаем трубку, а потом хороним ее, пока она не превратится в еще большую проблему. 

           Но не в этот раз. Я не хочу снова впадать в ту же дурную привычку, когда в глубине души знаю, что у Ноя много мыслей на уме. Просто я не должна быть одной из них. 

           — Я понимаю, у тебя много мыслей...

           — Нет, не делай этого. Попробуй сказать мне, что я не чувствую того, что чувствую.

           — Ноа, — я склоняю голову, пытаясь отогнать ощущение, что он тонко намекает на что-то другое. — Пожалуйста, не говори, что ты чувствуешь.

           — А почему бы и нет?

           — Потому что если ты скажешь о своих чувствах, все изменится. Я, ты, мы...

           Тишина между нами становится все глубже, чище, создавая чистый холст для наших мыслей. Как только я думаю, что он повесит трубку, не попрощавшись, его дыхание сбивается в тот же момент, когда мое сердце учащенно забилось. 

           — Это должна была быть ты, Кейт, — шепчет он. — Тогда... это должна была быть ты.

           Мой взгляд устремлен на мою маленькую девочку, спящую в своей кроватке. 

           Звук ее крошечного храпа больше похож на протяжный вздох, такой же невинный, как и предыдущий. 

           Мои ноги двигаются как можно тише, чтобы поправить ее желтое одеяло, которое висит на перилах ее кровати. Она никуда без него не выходит. По мнению экспертов, в ее возрасте это привычка, от которой нужно отказаться. Но кого это волнует? Если это делает ее счастливой и успокаивает, то пусть так и будет. 

           В ее руках лежит мистер Фокси, ее любимая мягкая игрушка. Мои пальцы осторожно убирают пряди волос с ее лица, давая мне возможность нежно поцеловать ее в лоб. Запах ее детской кожи навевает столько воспоминаний, вехи ее жизни с нами воспроизводятся, как сладкая мелодия. 

           Джесса не заслуживает моих ошибок. 

           Чувство вины распространяется как лесной пожар, выходя из-под контроля. Есть так много моментов, с которых началось это пламя, моментов, которые были мне не по зубам, поэтому я не обращал внимания на все признаки.