Рука Ноя скользит по моей руке, проходит по изгибу груди и ложится на бедро. Я извиваюсь под ним, пока он не ложится сверху, пронизывая меня взглядом. Нет необходимости говорить слова, тишина говорит сама за себя, когда мои руки блуждают по пуговице его брюк. Ной стонет мне в рот, пока он тянется ниже и сдвигает мое платье на бедра. 

           Мое сердце бьется как громкий барабан, предвкушение слишком сильно для моего изнывающего от желания тела. Наши глаза не могут оторваться друг от друга, пока он не прижимается к моему входу и не входит в меня целиком. Моя спина выгибается, из меня вырывается восхитительный стон, когда его губы возвращаются к изгибу моей шеи. Я замираю под его прикосновениями, интенсивность такого интимного момента для меня в новинку. 

           Мы двигаемся синхронно, наши тела сливаются в идеальную форму того, кем мы стали. И с пронизывающим взглядом я прошу его: — Вместе.

           Мы оба кончаем, как будто от этого зависит все наше существо. Пульсация восторга распространяется по каждому дюйму моего тела, эйфория — это постоянное состояние кайфа, из которого я никогда не хочу спускаться. 

           Ной мягко падает на меня, и все, что я слышу, — это звук его бьющегося сердца. 

           Этот звук так чист, как мелодия, которую я знала всю свою жизнь. 

           — Ной, - шепчу я. — Это было прекрасно.

           Он убирает прядь волос с моего лица. 

           — Я хотел, чтобы наш первый раз был идеальным, — мягко говорит он, а затем коварно ухмыляется. — Но раз уж все закончилось, пришло время испачкаться. Ты готова отправиться домой? У меня есть планы на тебя, и сон не входит в их число.

           — Покажи мне, на что ты способен, ковбой, — я смеюсь под ним.

Мое дыхание сбивается, а голова падает на подушку в полном блаженстве.

Я с трудом открываю глаза, каждая мышца болит от восхитительной боли, вызванной мужчиной, который опустошал меня без остановки с того момента, как мы переступили порог моей квартиры.

— Ты убил меня, — в горле пересохло, отчаянно хочется воды, хотя я не могу пошевелить ни одной конечностью. — Я вообще жива?

Ной хмыкает рядом со мной, проводя пальцем по боковой поверхности моей груди, заставляя меня дрожать от восторга. Мои глаза все еще закрыты, когда его губы обхватывают мои соски, и я снова издаю стон.

— Не хочу тебя расстраивать, но некрофилия — это не мое, — сообщает он мне.

На тумбочке зазвенел телефон. Потянувшись в сторону, я подношу его к себе и, приоткрыв один глаз, вижу на экране номер и сразу же отправляю его на голосовую почту.

— Ты в розыске. Твой экран забит сообщениями и уведомлениями по электронной почте.

— Знаю, они как будто не знают, что у меня самый сильный оргазм в жизни, — говорю я с обидой. — Эгоистичные ублюдки.

Мне удается повернуться на бок и прижаться лицом к его груди, чтобы почувствовать его кожу. Он пахнет так мужественно, и, несмотря на то, что я ранее жаловалась на то, что меня изнасиловали, волнение между моих ног посылает смешанные сигналы. Это безумие.

— Я бы хотела, чтобы ты не уходил.

— Я бы тоже хотел не уезжать. Но у меня работа и Джесса, — говорит он, поглаживая мои волосы кончиками пальцев. — К тому же я подумываю слетать в Сан-Франциско, чтобы увидеться с Нэшем в следующие выходные.

— Ты просил Оливию переехать поближе к тебе?

Он продолжает играть с моими волосами, испуская вздох: — Я не знаю, как об этом говорить. Оливия — разумная женщина, совсем не похожая на Морган. Наверное, я был занят неким человеком, который лежит голый рядом со мной.

Мои губы расходятся в любящей улыбке, а затем я медленно целую его грудь, желая, чтобы все было иначе.

— Я не хочу вмешиваться, но что, если вы можете пойти на компромисс? Если она сможет переехать поближе, ты сможешь помочь, как и твоя мама. Некоторые из небольших авиакомпаний летают только на Западное побережье. Один из наших деловых партнеров владеет чартерной компанией, специализирующейся на корпоративных поездках. Возможно, в такой компании она сможет продолжать работать, но при этом каждый вечер быть дома.

Ной пристально смотрит на меня, поджав губы.

— Мне очень жаль... Это твоя жизнь и...

— Эй..., — прерывает он, поднимая мой подбородок, так что наши глаза встречаются. —Не извиняйся. Мне нравится твой интеллект, твоя способность видеть ситуацию и находить решения. Ты всегда была такой же сильной женщиной, но с самым большим чертовым сердцем, которое я знаю. За это я тебя и люблю.

Я замолчал, услышав его слова. Это не первый раз, когда я слышу эти слова из его уст, но в другом контексте. Он говорил это как лучший друг, когда не было никакого романтического интереса ко мне. Но сейчас эти три слова звучат совершенно иначе.

— Я люблю тебя, Кейт, и прежде чем ты скажешь то, что не должна говорить, я хочу, чтобы ты знала, что для меня это не новость. Я знаю об этом уже давно, но жизнь сложилась иначе. Много раз за время моего брака я хотел обратиться к тебе, но не мог. Поэтому вместо этого я преследовал тебя в Интернете.

— Ноа...

— Позволь мне закончить, пожалуйста. Мы с Морган никогда по-настоящему не подходили друг другу. Нам было нелегко вместе, но я доверял нашим отношениям, потому что другие говорили мне, что брак — это нелегко. Для этого нужно много работать. Но в глубине души я знал, что мы оба слишком много работаем, чтобы сохранить то, чего у нас никогда не было, — он делает глубокий вдох, а затем продолжает: — Она была права на прошлой неделе, когда позвонила мне по поводу вечеринки. Она сказала, что у нее никогда не было шанса, потому что всегда была ты. И было бесчисленное множество ночей, когда я лежал и думал о тебе, о нас и о том, что у нас было. Чувство вины съедало меня, потому что я чувствовал, что не даю Морган шанса, потому что все время думаю о тебе. Так что, чтобы ты знала... я долго к этому шел.

Все это время я ревновала к женщине, которая завоевала сердце Ноя. А на прошлой неделе, когда она назвала меня второсортной, на меня проецировалась ее собственная неуверенность. Поговорка остается верной: ты не знаешь, какую битву кто-то ведет за кулисами.

— Но для меня это в новинку, — признаюсь я, сглатывая комок в горле. — Долгое время я хоронила воспоминания о нас и не хотела, чтобы они всплывали на поверхность. Я специально отдалялась, чтобы не видеть твою новую жизнь. Я построила свою жизнь так, чтобы сосредоточиться только на себе, потому что мысль о том, что мое сердце снова будет разбито, просто не могла возникнуть. Именно поэтому я согласилась на предложение с Домиником. Но ты сломал меня, Ной. Тяжело осознавать, что ты влюбился в другую. А теперь...

— И теперь?

— Мне страшно. Я не хочу терять своего лучшего друга, но... — я шепчу с затаенным дыханием, — Я люблю тебя.

Ноа прижимается своими губами к моим, заставляя меня задыхаться. Мои руки лихорадочно перебирают его волосы, а я, не обращая внимания на слабость в конечностях, забираюсь на него сверху и снова сажусь на него верхом. В порыве страсти мы не можем насытиться. Наши тела двигаются синхронно. Мои простыни рассыпаются по полу, а он трахает меня боком, на четвереньках, поднося к окну и прижимая мое тело к стеклу.

Я упала на колени, принимая его всего. Вылизываю каждый его сантиметр, пока мы не оказываемся в душе, и не наступает моя очередь поклоняться ему.

А когда мы исчерпываем свое физическое «я»мы лежим в постели и разговариваем всю ночь.

— Помнишь, как я прилетел на Манхэттен? — пробормотал Ноа, запустив руки в мои волосы, когда я положила голову ему на грудь, слушая стук его сердца. — Когда у тебя был эмоциональный срыв из-за того, кто останется безымянным?

— Э-э... не напоминай мне.

— Тогда я знал, что чувствую больше. С тобой все всегда было легко. Но между нами словно была какая-то грань, и я твердил себе, что хочу переступить ее только потому, что не должен. Запретная черта, которая изменила бы все между нами.