Только я уселась за стол и потянулась к печеной картошке, в дом вошел крупный мужчина. Почесал затылок и пробасил:

– У вас правда зелья всякие есть? А для сна чего‑нибудь найдется? Супруга у меня больно болтлива, особенно по вечерам… Мне бы такое, чтоб заснуть хоть на пару часов и ничего не слышать…

Я быстро нашла пузырек с «успокоительной настойкой». Здоровяк вздохнул с облегчением, купил и ушел, бормоча благодарности.

Неужели пошла торговля? Не совсем так, как мы рассчитывали, но все же… Я отхлебнула остывшего чая и с ожиданием уставилась на дверь.

Но увы… Завтрак уже подходил к концу, а новых покупателей так и не было. Мы поблагодарили хозяйку, подробно расписали и даже зарисовали дорогу к лавке и выдвинулись в путь.

Обратная дорога через лес оказалась не такой уж и ужасной. Сама не пойму, в чем причина: то ли я окончательно освоилась в этом странном мире, то ли подействовала вкусная деревенская еда и танцы под звездами. А может, все дело в сегодняшнем пробуждении на сеновале?

Я как‑то некстати вспомнила крепкую мужскую руку на своей талии, жар его тела… Тут же смутилась и покосилась на инспектора – не догадывается ли, о чем я сейчас думаю.

Инспектор угрюмо тащил свою ношу… Ну да, ему очевидно не до меня и не до моих глупых мыслей… Он выглядел усталым, сосредоточенным, и, что уж там, чертовски привлекательным. Интересно, он хоть понимает, насколько ему идет эта легкая небритость и чуть растрепанные волосы?

От этих мыслей я тоже поспешила избавиться.

– Осторожно, там снова зайцы! – предупредил инспектор, замедляя шаг.

Ой! Только этих монстров мне и не хватало!

Я присмотрелась внимательнее. Из‑за низкого кустарника высунулась сначала одна мордочка с аккуратными рожками, потом вторая, откуда‑то сверху тихо спланировал третий зверь, неуклюже шлепнулся на тропинку и тут же смущенно спрятался обратно в заросли.

Хм… а не такие уж они и страшные, если привыкнуть.

– А что, выглядят вполне безобидными… Тот беленький даже милый… Интересно, получится его погладить?

– Не советую. Если уж очень хочется кого‑то погладить – лучше выбрать кота. Результат будет более предсказуем.

Угу, будет. Кот ловко увернется, посмотрит как на дурочку и поспешит по своим кошачьим делам… Я вдруг поняла, что ужасно соскучилась. И не только по коту. А по всей лавке сразу – по несговорчивому сундуку, по безотказному шкафу и даже по вредным тапочкам.

Все‑таки в гостях хорошо, а дома лучше.

Я ускорила шаг.

– Дом, милый дом, – тихо сказала я, когда мы вышли из‑под полога деревьев и увидели ставни и крылечко лавки, освещенные теплыми солнечными лучами.

Инспектор молча кивнул и ускорил шаг. Короб за его спиной, казалось, стал еще тяжелее, чем был утром. Я поспешила за ним, стараясь не отставать.

На крыльце инспектор осторожно поставил короб на землю расправил плечи и глубоко вздохнул. Казалось, он сбросил с себя сразу несколько тяжелых лет. Я уже протянула руку к двери, когда услышала голоса. Голоса, которых в нашей лавке быть ну никак не должно.

– Чтоб вас всех разорвало и три раза подбросило! Выпустите меня немедленно! – этот писклявый голосок казался смутно знакомым.

– Вот еще, ворье всякое выпускать! Да тебя прибить надо!

– Тапочкой! Как таракана мерзопакостного!

А вот эти голоса точно были знакомы. Тапочки! И, надо сказать, очень рассерженные тапочки

Да что же там такое происходит? Я быстро распахнула дверь.

Картина, открывшаяся перед нами, была достойна кисти сумасшедшего художника.

Над прилавком, в метре от пола, болтался человечек размером с мою ладонь, не больше. Круглое лицо его покраснело от ярости, маленькие ручки и ножки беспомощно загребали воздух. Он пытался не то вернуть себе устойчивое вертикальное положение, не то куда‑то уплыть, но его трепыхания не помогали ни с первой, ни со второй задачей, ишь делали его по похожим на куклу‑марионетку. Только без ниточек.

Кот, кстати, новую игрушку очень даже оценил. По его горящим глазищам было видно: барахтающийся человечек подходит для охоты куда лучше, чем тапочки и уж тем более какой‑нибудь скучный комок пыли. Мешкать кот не стал: подпрыгнул, атаковал и… промахнулся буквально на миллиметр, его когти мелькнули у ног человечка. Тот особенно громко взвизгнул и с утроенной силой забарахтался в воздухе. Кот прыгнул снова, в этот раз зацепил штанину человечка. Ткань порвалась, человечек снова взвизгнул, а наш страшный зверь и верный страж приготовился к новому прыжку. Только вот… Видала я уже нашего котика в деле. Удар – точный, когти – стальные, реакция – молниеносная. Не кот, а машина для разрывания врагов в клочья. Не похоже, что наш хвостатый охотится, скорее развлекается.

А вот тапочкам, похоже, было не до шуток!

– Разбойник! Бессовестный ворюга! – верещала левая.

– В тюрьму его! – поддакнула правая тапочка.

Кот зевнул во всю ширину пасти и потянулся, снова прыгнул и промахнулся, в очередной раз насмерть перепугав человечка.

– Какая тюрьма? – взвизгнул тот, отчаянно дергаясь в воздухе. – Я порядочный… ну, почти порядочный человек!

– Порядочный?! Да ты воровал!

– Вовсе и не воровал я, я изучал товары!

– Молчать! – инспектор рявкнул так грозно, что все тотчас же послушались и замолчали. Даже кот прервал свою охоту и шуганулся под прилавок.

И только я не замолчала, а наоборот подала голос и изумленно пискнула:

– Ой! Это же Коляшка!

Я смотрела во все глаза и могла поверить увиденному.

Ну да, крошечный Коляшка болтался над прилавком и беспомощно двигал ручками‑ножками. Мамочки, разве такое возможно? Как мог он так уменьшиться?!

Тапочки называли его вором… Может, украл у нас что‑то эдакое, да и превратился? Только никаких уменьшающих размер зелий у меня в ассортименте точно нет, уж свой товар я прекрасно знаю.

Объяснение оказалось куда проще и очевиднее.

– Вот что бывает, если зайти за прилавок без тапочек, – объявил инспектор.

– Ох!.. – я прикрыла рот рукой.

Без тапочек за прилавком нельзя – эту истину я уяснила в первый же день и как‑то не особенно стремилась выяснить, что будет, если это правило нарушить. И вот теперь с ужасом вспоминала, как в один из самых первых дней в этой лавке едва не упала со стула и не оказалась на полу босиком. И как инспектор бросился ко мне с такой скоростью, будто я лечу в яму с крокодилами, подхватил на руки, а затем отчитал и обул.

Воображение в красках нарисовало, как я сплющиваюсь, превращаюсь в забаву для кота, и зверюга гоняет меня лапой по всей лавке… Я запоздало ужаснулась, повернулась к инспектору:

– Так, получается, вы меня тогда от этого спасли?! Со мной бы тоже такое случилось?

Инспектор покачал головой:

– Вовсе не обязательно…

Я уже хотела с облегчением выдохнуть, но тут инспектор добавил:

– Могло быть гораздо хуже! Он еще легко отделался, всего‑то потерял в росте… Видимо, лавка решила его пожалеть. Почему‑то.

Пожалеть? Вот это да! Если это называется “пожалеть”, то что же она сделает не жалеючи? Впрочем, желания уточнять детали у меня не было. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.

Между тем Коляшка перестал молотить руками‑ногами по воздуху. Наоборот, притих и внимательно слушал, не пропуская из нашего разговора ни слова.

Когда инспектор замолчал, он осторожно уточнил:

– А можно ли меня как‑то расколдовать? Пожалуйста!..

А потом жалобно всхлипнул.

Ничего похожего на сочувствие я не ощутила.

Во‑первых, я была очень‑очень зла на Коляшку еще с тех пор, когда он дурил нам голову всякими чудищами и заставил выменять дорогущие магические товары на никому не нужные свечки и прочую ерунду.

И колокольчик! Я вспомнила, как обзванивала лавку якобы защитным колокольчиком и щеки мгновенно стали пунцовыми – от стыда и от злости сразу.