– Почтальон принес, – растерянно ответила я. – «Хозяйке лавки», а это вроде как я.

– И вы собирались его открыть?

Он посмотрел на меня так, словно я собиралась собственноручно перебить всех зайчат в округе.

– Собиралась, – согласилась я.

– А то, что кот не желал его отдавать, вас никак не смутило?

Он смотрел на меня, как строгая директриса на проштрафившегося школьника.

– Не смутило. Этот мохнатый гад сегодня утром тапочки по комнате гонял. Что же, и в них какая-то опасность кроется? А до этого он чуть все склянки не перебил, по полкам прыгал. Так что, мне теперь все полки в окошко выбросить?

Инспектор вздохнул.

– Полки и тапочки – это от озорства, натура такая кошачья. А к этой штуковине он вас очень даже серьезно не пускал. Если вы по-прежнему желаете оставаться живой и здоровой, к коту следует прислушиваться.

Прислушиваться. К коту. Великолепно! Мало мне вечно недовольного инспектора, тапочек, которые везде суют свои носы, теперь еще один начальник появился.

Озвучивать эти мысли я не стала, в глубине души понимая, что гадкий инспектор в чем-то прав. Кот действительно пытался меня спасти от неведомого проклятия. Мужественно прикрывал пузом бандерольку. И даже вода его не испугала.

– Погодите, а от кого подарочек? Кто меня проклясть пытался?

– Разберемся, – хмуро сказал инспектор и направился к выходу. На пороге обернулся. – Кстати, что у вас сегодня с продажами? Насколько я понимаю, негусто? Думаю, следует сосредоточиться на этом.

Ах ты ж… Меня тут травят-проклинают, кругом черт-те что творится, а он только о продажах и думает!

– Сосредоточусь, – буркнула я.

Не объяснять же инспектору, что с продажами у меня не все так плохо. Вытребовала у лавки две редкие вещицы, на которые уже есть покупатели. Просто одна пошла собирать деньги, а вторая пока не знает, что ее товар есть на складе. Кстати, очень плохо, что не знает. Надо бы ей об этом сообщить.

Я бросила взгляд в окно. Уже темнело. В нашу лавку и днем-то особо никто не заглядывает, а уж теперь посетителей и вовсе ждать бессмысленно. Я на скорую руку организовала ужин для мастера Гастора, выпроводила его пораньше, затем переобулась и отправилась к неприятной дамочке, чей заказ лавка решила выполнить. Доставку на дом организовать нельзя, но зайти и сообщить, что товар прибыл, очень даже можно.

Этим и займемся.

В конце концов, моя главная задача – как можно скорее выбраться из этого чертового мира, чтобы всякие там инспекторы, коты и тапочки не указывали мне, как жить и что делать.

Зародившаяся в душе искра злости к вечеру не потухла, а наоборот, разгорелась и требовала выхода. Наверное, если бы не инспектор, мне бы и в голову не пришло, что ждать высокомерную особу, требовавшую доставку на дом, совершенно не обязательно. Товар для нее есть, место отдельное занимает, а когда она изволит явиться и изволит ли – неизвестно. Так почему бы не взять все в свои руки?

Нарушать правила я не собиралась. Раз нельзя продавать товары вне лавки, значит, нельзя. Что такое техника безопасности, я понимаю. Я решила всего лишь оповестить даму, что ее набор ее ждет.

И если уж честно, идти мне не хотелось: не хотелось снова видеть эту говорящую через губу покупательницу, не хотелось чувствовать себя просительницей, обивающей чужие пороги, просто не хотелось топать невесть куда на ночь глядя. Но одновременно я понимала, что товар сам себя не продаст, что покупателей у меня негусто и что человек, поставленный за прилавок, продает, а не перебирает клиентов по принципу «нравится или не нравится».

До вечера в лавку так никто и не пришел, я ни одной медяшки не заработала. И, признав временное поражение прежде всего перед собой, я решительно вышла на улицу, встретившую меня вечерней прохладой и темнеющим восточным краем неба, на западе же еще горел малиновый закат.

Найти нужный адрес в чужом, совершенно незнакомом городе – та еще задачка. А если большинство прохожих от тебя шарахаются и только один из десяти соглашается помочь чужачке, квест переходит в разряд почти невыполнимых. Но я упертая! И среди похожих, как братья, аккуратных белых домиков в окружении цветных заборчиков нужный дом в конце концов отыскала. А что к этому времени уже стемнело, отчего краски стали казаться выгоревшими, припорошенными пеплом, – так оно и к лучшему. Куда больше шансов застать хозяев.

Не давая себе усомниться в том, что делаю, я поднялась по ступенькам и, убедившись, что ни колокольчика, ни специального молоточка не предусмотрено, вежливо постучала в дверь. Тишину разбавляли уличные шорохи, шелест садовой листвы и стрекот цикад. В доме меня явно не услышали. Я постучала снова, на этот раз чуть громче. С тем же результатом.

Неужели уже спят? Вот досада!

Хотя нет, не спят. Вот же, окошко светится, пусть тускло, но все же.

Я подошла ближе и, затаив дыхание, заглянула внутрь. В полутемной, скупо освещенной свечами комнате хозяйка дома стояла полубоком к окну, лицом к самому настоящему котлу, какие рисуют в детских сборниках страшных сказок. Огромный, ей до талии, матово-черный, он поблескивал багряно-фиолетовой вязью рун. Символы то разгорались, то гасли. Хотя почти все руны либо оставались неподвижными, либо медленно-медленно ползли по стенкам, были и другие, быстро поднимавшиеся к горловине и словно переваливавшиеся через бортик в варево. Там же варево, да? Под котлом не было огня, но это совершенно не мешало густому дыму подниматься к потолку и утекать куда-то вглубь дома.

Я не сразу узнала свою посетительницу, в этом антураже она выглядела, прямо скажем, жутковато, еще и глаза плотно закрыты, губы что-то шепчут, а руки двигаются в загадочном танце. Да и сам антураж… Багряные и темно-фиолетовые отсветы рун играли на стенах, превращаясь в причудливые фигуры. Дым закручивался спиралями, казалось, что комната полна призраков.

Я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Хотела отвести взгляд, но не могла оторваться от этого жуткого зрелища. Да и ноги стали ватными… Вот умом понимаю, что лучше бы мне бежать отсюда подальше, а реализовать это похвальное намерение – никак.

Хозяйка резко открыла глаза и повернула голову. Она смотрела прямо в окно. Было в ее безумном взгляде нечто нечеловеческое, ледяное, потустороннее, словно вместе с ней через нее на меня смотрели те самые призраки.

Я ахнула и отшатнулась от окна. Споткнулась о камень и чуть не упала. И только тогда тело наконец начало подчиняться приказам мозга. Я развернулась и бросилась бежать прочь от дома, не разбирая дороги. Казалось, что тени, игравшие на стенах зловещей комнаты, рванули следом и теперь преследуют меня, шепчут на ухо зловещие слова…

Уж не знаю, как так вышло, но прибежала я именно туда, куда планировала, – в лавку. Видимо, какая-то магия сработала: дорогу домой я не знала, да и не пыталась найти, просто мчалась наобум, лишь бы оказаться подальше от этой жуткой дамочки с ее колдовством.

Я вбежала в лавку, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней спиной, как будто и правда за мной кто-то гнался. Попыталась выровнять дыхание. Безуспешно. От страха зуб на зуб не попадал.

– Опять на свиданку бегала?

– Говорили же тебе: ничего хорошего от этого молодчика не жди. И невеста к тому же.

Тапочки, как же без них!

– Невеста у него ненастоящая, точнее, никакой невесты нет, – буркнула я.

Как ни странно, привычное ворчание тапочек меня успокаивало. Не самая приятная сторона моего нынешнего бытия, но вполне привычная и домашняя.

– Невесты, может быть, и нет. Но и сердца тоже нет.

– А про сердце – досужие сплетни, не доказано, – отрезала я.

Уже собиралась надеть тапочки, чтобы замолчали, и вдруг в голову пришла не самая плохая мысль.

Инспектор запретил вести опасные разговоры в лавке. А если выйти из нее с тапочками? И попробовать допросить их на крыльце? Так лавка ничего не услышит. И я, глядишь, хоть что-то узнаю.