— Я не могу доползти до вас… Но я найду силы перерезать горло каждой из вас. Это быстрая смерть… Я обещала вам яд, но сейчас у меня его нет. Только нож, — я подняла Кинжал Жизни над головой. И добавила, — Но вам придется помочь мне и приносить сюда ваших подруг по одной.

Лайла и Дилана, в темноте вечернего зала похожие на зловещие черные тени, молча выслушали меня. И так и не признеся ни слова, поднялись на ноги, подхватили под руки одну из жещин в черной от гноя тряпке, закрывающей лицо целиком.

Я закрыла глаза, собираясь духом. То, что я собиралась сделать было мерзко. Я ничем не лучше Ягурды, ведь собираюсь лишить жизни стольких женщин, перезав им горло, как каким-то животным. Ну, и пусть… Я готова ответить за такую жестокость перед всеми: перед людьми, перед Богами и, самое главное, перед собой.

Первую ахиру я убила, прикусив до крови губу и зажмурив глаза. И хотя меня уже не стошнило, как тогда, когда я точно так же прирезала Ильку, но в горле встал огромный ком, перебивший дыхание. Голова резко закружилась. Если бы я уже не лежала, то, наверное, не смогла бы удержаться на ногах.

Кровь у несчастной тоже была гнилая, и вонь, которой мгновенно пропиталось все вокруг, стала нестерпимой. Как ни странно, мне полегчало. Вряд ли эта несчастная дожила бы до утра…

— Не кори себя, Алайна благодарит тебя за смерть, — тихий голос рядом со мной принадлежал той самой, умирающей ахире, которая откликнулась на мой зов вместе с Лайлой и Диланой. — Она счастлива умереть от твоей руки.

Я прикрыла глаза, соглашаясь, хотя на душе по-прежнему было противно. Вязкое чувство вины облепило все внутренности, заставляя их дрожать от отвращения к самой себе. Но долго страдать не пришлось. Девочки уже подтащили ко мне следующую ахиру. И я подняла руку, с зажатым в ней кинжалом. Я должна это сделать. Ради них, ради себя, ради своих детей, ради нашего мира, ради Богов…

Лайла и Дилана оттащили тело мертвой в сторону, и подвели ко мне следующую женщину…

Умирающая ахира так и сидела рядом и благодарила меня за каждое убийство. Она говорила, одну и ту же фразу, менялись только имена. Ее слова звучали как ритуал. И от этого в какой-то момент мое сознание как будто бы отключилось, впав в состояние похожее на транс. Я по-прежнему чувствовала себя отвратительно, но взмахи Кинжалом Жизни слились в один. И при все желании я никогда не смогла бы посчитать, сколько раз мне пришлось убить в тот самый кошмарный вечер моей жизни.

Я пришла в себя только тогда, когда передо мной опустилась на колени Лайла и подставила горло, откинув голову назад… Все вокруг было зато вонючей, гнилой кровью, которая растеклась по каменному полу во все стороны. Я, Лайла с Далиной и умирающая ахира, по-прежнему сидевшая рядом, — мы все пропитались этой вонью насквозь.

— Лайла, — мой голос скрипел, как несмазанная телега, а во рту я чувствовала вкус тухлого мяса, — ты почти здорова… Эти язвы еще можно вылечить…Ты можешь жить…

Она перевела на меня равнодушный взгляд. И ответила:

— Разве это жизнь, госпожа? Вы из другого мира, вы не знаете, что значит потерять право принадлежать одному мужчине. Уж лучше смерть, чем еще один день этого кошмара.

— Ты права… Я этого не знаю, но я знаю женщину, которая стала ахирой, но не сломалась и сумела взять свою судьбу в свои руки. Она поняла: право принадлежать самой себе гораздо важнее права принадлежать мужчине. Вы можете сбежать. Я скажу куда вам идти и к кому обратиться. Вас хорошо примут, помогут устроиться и начать новую жизнь. Жизнь где вы сами будете решать свою судьбу. Где вы сможете отказать мужчине в его желаниях, если сами не хотите быть с ним. Вы сможете выйти замуж, родить детей… И никто никогда не станет попрекать вас вашим прошлым.

Лайла на миг задумалась.

— А она… эта женщина… Вы правда знаете ее?

— Знаю, — кивнула. — Не могу сказать, что мы с ней подруги, но мы много времени провели бок о бок как раз в то время, когда она стала ахирой.

— А она вышла замуж? И родила детей? — подала голос Дилана, сидевшая на корточках за спиной Лайлы.

В отличие от подруги ее голос не звучал ранодушно. В нем появилась крохотная капелька надежды. Надежды на такую простую, но счастливую жизнь, в которой есть дом, муж и дети… Искушение соврать и сказать, что все так и было, подкатило к горлу колючим комком. Но я, сглотнув, толкнула его назад, раздирая колючками горло, от чего голос стал еще более хриплым и тихим…

— Она выбрала себе мужчину, — честно ответила я, — и ушла к нему. Что было дальше я не знаю. Я не одобряю ее выбор и, возможно, даже осуждаю. Но я никогда не стала бы препятствовать ей в праве выбирать. Если бы, конечно, она нашла в себе силы рассказать мне о своем решении.

— Но как мы доберемся до того места, о котором вы говорите, госпожа? — Дилана очень хотела поверить, но не могла. — Мы с Лайлой всю жизнь прожили в этой крепости и никогда не выходили за ее стены…

— Я проведу вас, — подала голос умирающая ахира. А когда мы все трое посмотрели на нее, стянула с себя вонючие тряпки и улыбнулась…

— Зелейна⁈ — ахнула я. — Это ты⁈

— Я, — улыбнулась бывшая жена султана. — Разве я так сильно изменилась, что ты сомневаешься?

Я помотала головой. Она не изменилась… Почти. Ее лицо, фигура, плавность и мягкость движения, остались прежними. Если бы не полные безумия глаза…

— Я просто не ожидала тебя увидеть. Я думала ты в Яснограде… С ним.

— А вот ты изменилась, — качнула головой Зелейна, проигнорировав вторую часть фразы. — Прости, дорогая, но таким видом, как у тебя только мужчин пугать. Увидит, и сбежит сверкая пяткам.

— Жаль, что женщин это не работает, — усмехнулась я. — Но как ты оказалась здесь?

— Это довольно просто, — пожала она плечами. — Всего лишь капли вороньего глаза и нектар трупного цветка. Он воняет гнилым мясом и отпугивает всех жалеющих попользоваться ахирой. Раньше я частенько пользовалась такой возможностью выйти из гарема, чтобы посмотреть как и что происходит снаружи…

— Нет, ты оказалась здесь, в крепости⁈ — я все еще не могла поверить, что это не бред моего сознания, а на самом деле мать Мехмеда сидит предо мной. Если бы не Кинжал Жизни, который я все еще сжимала в руках, я бы точно решила, что сошла с ума после стольких убийств.

— Это долгая история, — пожала она плечами. — Но, если коротко… Я случайно услышала разговор Великого отца и Живелы, из которого узнала, что это за оружие. Я пыталась сама убить его, когда узнала, что он сделал с Амилом, но не смогла. — В глазах Зелейны, вспыхнуло пламя и тут же погасло. — Я ведь полюбила его… По-настоящему… Я понимаю, Елина, он кажется тебе воплощением всего зла, что есть на белом свете. И, возможно, ты даже права. Да что там, — она вздохнула, — ты права без всяких возможно… Но со мной он всегда был другим. Эбрахил никогда не обижал меня, но только с Абрегором я поняла, что такое настоящая ласка, нежность и взаимная любовь.

Она криво улыбнулась я вздохнула. А я молчала… Просто не знала, что ей сказать. Я ведь тоже была на ее месте… Пусть Гирем был всего лишь ночным королем Яснограда, а не Великим отцом — магом решившим править всем миром, но я всегда знала: мой любимый безжалостен к своим врагам и отступникам, нарушившим негласные законы ночного мира.

— Поэтому я решила сбежать… И отнести Кинжал Жизни Мехмеду. Мой старший сын должен отомстить за смерть брата.

— Госпожа⁈ — ахнули хором Лайла и Дилана, когда поняли, кто сейчас сидит перед ними.

— Но как ты смогла забрать кинжал у Великого отца⁈ Он ведь должен был беречь его… Он ведь знал, что это орудие способно пробить Щит Смерти…

— Конечно… Но Великий отец никогда не видел мой кинжал, хотя позволил оставить его себе, когда я сказала, что мне нужно хоть какое-то оружие, чтобы чувствовать себя уверенно, — пожала плечами Зелейна. — Поэтому мне не пришлось ничего красть.

— Зелейна, — я улыбнулась, — ты не представляешь, как я рада тебя видеть. И ты очень вовремя, — я подкинула в руках кинжал, который кувыркнулся в воздухе и послушно лег в мою ладонь.