– Что Диран? Что – Диран?! – взвился я. Гм… Дежавю? Где-то я такие крики на тему «А что такого я сказал?!» уже слышал. И адресовались они тоже Тайме… – Да вы слышали, что она только что сказала?!

– А что?! – влезла в разговор Амата, до этого момента тихой мышкой сидевшая в уголочке.

Я только обиженно фыркнул, не собираясь отвечать на ее вопрос (не знает – ее проблемы!), но…

– Она поклялась, – ровным голосом поведал Вангар, глядя куда-то поверх моей головы.

– Я слышала! – звякнул возмущенный голос клирички. – Ну поклялась, ну и что? Если клятвы не скреплены именами богов или Мира, они нарушаются так же легко, как и даются! Особенно – темными.

Урра! Темных обозвали!! Тра-ля-ля!!

– Только не эта клятва, – покачал головой воин. Мне показалось, или в его голосе действительно прозвучали нотки тоски? – Элиа поклялась именем и честью своего рода. Эта клятва равно дается темными и светлыми… дворянами… – Последние слова Вангар произнес явно через силу. – И если она дана, то может быть выполнена только двумя способами: либо вернуть долг, либо спасти жизнь тому, кто принял клятву. Нарушить ее нельзя – это страшный позор, который несмываемым пятном падет на честь всего рода.

– Но… – потрясенно выдохнула клиричка. – Элиа ведь спросила, согласен ли Диран принять эту клятву? Получается, он может отказаться?

– Может, – кивнул воин, на этот раз не отрывая от меня напряженного взгляда. – Но тогда… Отказ-оскорбление, ведь поклявшегося сочли недостойным. И смыть этот позор, так чтобы он не пал ни на тебя, ни на твой род, можно лишь одним способом – своей кровью.

А то я не знаю, воин… Амата потрясенно ахнула:

– То есть… Если Ди сейчас откажется, Элиа должна… себя… – Не в силах произнести нужное слово, девушка запнулась, а потом резко провела пальцем по горлу.

– Именно, – кивнул Вангар.

Теперь на меня уже вся команда смотрела как на врага народа. Тут кто-то мучился ностальгией?

– А я о чем говорю?! – вспыхнул я. – Именно об этом! А потому – в’алле, в’алле, и еще раз – в’алле кел’лас эс’теракк шириитский!!

Ну почему, почему она не поклялась всем тем же самым, но – рассудительному Теренсу или помешанному на полетах и фехтовании Гилберту?! Почему?! Насколько все было бы проще! По крайней мере, для меня!

– Диран, а ну прекрати! – повторила Тайма. – Это же неприлично!

– И в чем проблема? – ровно поинтересовался я. – Вангар же, например, ругается, и ему ты ничего не говоришь!

– Вангар старше тебя!

– А разница? Что, после того как мне исполнится тридцать, я смогу говорить «т’кере», «тарк мархар», «кэл’нха», «шек’керат»… – По мере перечисления клиричка, внимательно прислушивающаяся к моим словам, медленно, но верно краснела.

А я чё, я ничё… Я виноват, что у нее буйная фантазия и она представляет все, что я говорю? Даже если этого не понимает… Я вон, например, в ее возрасте был мальчиком культурным и ни о чем таком не думал! Кажется…

– Н-ну… – попыталась найти лазейку Тайма. – Разница еще в том, что «т’кере», «тарк махар»… – Впечатлительная клиричка пошла белыми пятнами и принялась хватать ртом воздух. Воинша покосилась на нее и попыталась найти более обтекаемую формулировку: – То, что говорит Вангар… является… э… активной ненормативной лексикой, а «в’ал…», ну, в общем, то, что сказал ты, – лексика пассивная!

Да… Ей надо в ученицы к Микоши идти.

– А разница? – снова скептически поинтересовался я.

– Ну… – запнулась воинша, не зная, что же все-таки ответить.

«Активная – это ты, а пассивная – тебя!»

Арг, кхе-кхе… Ну и объяснили… Никогда не думал, что у меня такие знания по… э… лингвистике.

«Ага, у тебя! Размечтался!!!»

– Милорд, – вклинился в спор, посвященный проблемам лингвистики, голос Элиа, – так вы принимаете мою клятву?!

– Во-первых, меня зовут Диран, а не милорд! – Фух, наконец-то сказал! – А во-вторых… Принимаю.

А что мне еще остается?..

В общем, после такого милого и содержательного разговора, когда количество путешественников «до Затерянного Храма и дальше» увеличилось еще на одного, я сидел в главной зале, ожидая, когда же, наконец, соберутся все.

Не знаю, чем там Шамит Вмелену помог, но хозяин таверны решил рассчитаться по полной и сейчас уверенно набивал сумки команды едой, словно в путь до Затерянного Храма отправлялись не восемь человек, а, по меньшей мере, две роты.

Отъезжавшие неуверенно топтались возле вновь обретенных коней. Лишь Шамит с Аэлиниэль о чем-то тихо шептались в уголочке.

Интересно, а как на это отреагировали бы остальные эльфы? Это ведь такое нарушение этикета! Шептаться неизвестно с кем, неизвестно о чем, да еще в присутствии кучи свидетелей! Позор на все ушастые роды!

– У-у-у… Как же голова-то болит!!! – немузыкально взвыл кто-то сбоку.

Я покосился в ту сторону. Вчерашняя ведьма, обучавшая «правильным танцам», сидела за соседним столиком и мрачно сверлила взглядом плохо ошкуренные доски столешницы, запустив пальцы в роскошную рыжую шевелюру.

Почувствовав чужой взгляд, она, не поворачиваясь, мрачным голосом поинтересовалась, обращаясь явно ко мне:

– От головной боли и похмелья чего-нибудь знаешь?! Не люблю пьяных.

– «Светлое общеисцеляющее» подойдет? – наивным голоском поинтересовался я.

– В порядочном обществе, – хрипло отозвалась ведьма, по-прежнему не поднимая головы, – за подобное предложение сразу бьют табуреткой по голове.

Ха! Размечталась! Хотя… Что-то мне ее голос подозрительно знаком…

Девушка мотнула головой, отбрасывая прядь назойливых рыжих волос, и я на мгновение увидел ее лицо.

– Микоши?!

Ведьма вскинула голову:

– Мы знакомы?!

– С-слегка, – выдавил я.

Вот кого-кого, а увидеть ее здесь я не ожидал.

– Да? – удивленно протянула ведьма, задумчиво проводя пальцем по кромке стакана с водой, стоящего на столе перед ней. С длинного, раскрашенного во все цвета радуги ногтя сорвалась зеленоватая молния и потонула в стакане, окрасив воду в золотистые тона. Микоши неспешно отхлебнула напиток. – Это как? – Из ее голоса пропал всякий намек на похмелье.

– Н-ну… Книгу я вашу читал…

– Не вашу, а твою, – нетерпеливо оборвала меня ведьма. – Я здесь пока вроде одна, а потому выкать мне нет никакой необходимости! Тем более, мне кажется, у нас не такая уж большая разница в возрасте. Лет пять-семь, не больше.

– Ага, – выдохнул я. – А вы… ты… что здесь делаете?!

Нет, я, конечно, все понимаю, но когда серьезный (относительно) лингвист отплясывает в каком-то захудалом (относительно) кабаке, а наутро мучится (относительно) похмельем?!

В глазах ведьмы запрыгали маргульчики, а рядом с кружкой появилась огромная кипа бумаги, по которой тут же побежало самопишущее перо.

– Книгу новую пишу. Монографию. «Вульгаризмы и жаргонизмы, употребляемые в аффективных состояниях на землях Темной империи», – с восторженным блеском в глазах провозгласила ведьма.

– Но здесь же не Темная империя! – только и смог выдавить я.

– А я и вторую монографию пишу! – Рядом с первой стопкой появилась вторая. – Называется «Взаимопроникновение темных и светлых ненормативно-идиоматических выражений и словосочетаний»!

– Ну и как? – невольно заинтересовался я. – Много написала?

– Одну – почти всю. Вторую – наполовину! Хотя… Наибольшее количество материала я собрала не здесь, а в небольшом городке к югу отсюда. – Маргулы в ее глазах разжирели, превращаясь в мархангов. – Купила я там бутыль вина – родственникам хотела отвезти. Вино редкое, мельхенское… И проходила мимо какой-то выпивающей компании. Бутылка из рук ка-а-а-ак выскользнет!.. Я местных идиоматических выражений на три главы насобирала!

Правильно говорят: женская душа – потемки. Другая бы на ее месте с ума сходила по впустую потраченным деньгам, а эта радуется! Торма на нее нет!

– Экземпляр подаришь? – прищурился я. Судя по постоянному обогащению собственного запаса, как она там сказала… «темных и светлых ненормативно-идиоматических выражений и словосочетаний», подобная книжка мне пригодится.