Еще более поразительным было поведение Ухада, когда он говорил: он дрожал, сотрясался и корчился от нахлынувших воспоминаний. Пальцы подергивались, колени тряслись. Зрачки ужасно плясали в глазницах, их пляска была вызвана каким-то безумным движением мышц в черепе. Он казался человеком, на которого снизошло божественное откровение.

Я выслушал все, что он сказал, нюхая свой флакон и запечатлевая в памяти все имена, время и детали, но сосредоточиться было трудно. Я никогда раньше не видел, чтобы другой запечатлитель так подробно рассказывал. Я понял, что, должно быть, выгляжу так же во время всех своих отчетов перед Аной, и эта перспектива показалась мне ужасающей.

Мы были странной парой, как два насекомых какого-то странного вида, одно из которых насильственно оплодотворяет другое, — и все же он наполнял мой разум фактами, данными, информацией. И почти все это было неважно, по крайней мере, мне так казалось, просто имена, даты, время, люди: ничего из этого не казалось критически важным.

Он замолчал. Затем откинулся на спинку стула, тяжело дыша.

— Хорошо, — сказала Ана. — Очень тщательно. Спасибо, Ухад.

Он пробормотал благодарность.

— Судя по всему, — сказала Ана, — вы пробыли там недолго!

— Да, — пробормотал Ухад. Он откинул назад свои седеющие волосы. — Я уже не так молод, как когда-то. Я должен разумно проводить время. Общественные мероприятия заставляют меня усваивать огромное количество информации... — Его взгляд задержался на ее повязке на глазах. — ...и, несомненно, это то, чему вы можете посочувствовать, Ана. Я увидел несколько человек и ушел.

Затем она задала ему тот же вопрос, что и остальным: какая связь может быть между Бласом, Кайги Хаза и кантоном Ойпат?

— Что ж, — сказал Ухад. Он мрачно улыбнулся. — Двое из них были убиты. Но кантон Ойпат просто умер, верно? Уничтожен инфекцией. Больше я ничего не знаю.

Тогда Ана задала ему еще несколько вопросов — о Хаза, об их расписании мероприятий и приемов, об их отношениях с Юдексом, о Джолгалган, — но больше ничего не узнала. Она поблагодарила его и отпустила, а я проводил его до двери.

— Вы уже испытывали перемещения, сигнум? — спросил он меня.

— Прошу прощения, сэр? — сказал я.

— Перемещения, — сказал он. — Это психологическое расстройство. Вы можете заметить какой-то предмет или уловить какой-то запах — и внезапно вы оказываетесь перемещенным. Он напоминает вам о чем-то и пробуждает воспоминания, или же сам объект буквально говорит с вами в вашем сознании. Воспоминание описывает вам себя, как будто это человек, живущий в вашей голове. У вас уже было такое?

— Н-нет, сэр, — испуганно ответил я.

— Будет, — мрачно сказал он. — Когда они начинаются, лучше всего вести аскетический образ жизни. Тогда как можно меньше вещей напоминают тебе о чем-либо. Жаль, что мне не рассказали об этом, когда я был в вашем возрасте.

Затем он повернулся и ушел. Я посмотрел ему вслед, сбитый с толку его комментариями. Я посмотрел на Ану, которая просто пожала плечами.

ПОСЛЕДНЕЙ ПОЯВИЛАСЬ ИММУНИС Нусис.

— Боюсь, — сказала она, усаживаясь, — что я не слишком продвинулась с реагент-ключом, который вы мне дали, Долабра. — Несмотря на смущенный взгляд, ее темно-красное апот-пальто было чистым и накрахмаленным, а на шее красовался яркий шарф медного оттенка — все такой же жизнерадостный маленький дрозд, несмотря на все недавние горести.

— В чем проблема? — спросила Ана.

— Ну, я применила к нему обычные феромонные проверки, — сказал Нусис. — Растения, которые должны завянуть или отреагировать, если их поместить рядом с ним. Это должно подсказать мне, для какого портала предназначен ключ, но пока что мне совсем не повезло. Это очень необычно. — Она кашлянула в ладонь. — Хотя, конечно, я не хотела начинать обсуждение с плохих новостей… С чего бы вы хотели, чтобы я начала?

Тогда Ана спросила Нусис, как обычно: не видела ли она кого-нибудь необычного на приеме, кого-нибудь грязного или странного, или кто-то слонялся без дела у камина?

— Нет, — ответила Нусис. — Нет, нет. Я ничего подобного не видела. Если бы видела, я бы вам уже сказала.

— Спасибо... Далее я хотела бы узнать о потенциальной прививке, — сказала Ана. — Вы в курсе, что на приеме был пожар?

— Да... я слышала об этом. Что-то насчет коврика?

— Верно. — Она махнула рукой на меня. — Дин увидел камин и заметил белые подпалины в углу топки. От них исходил странный аромат, да, Дин? Довольно резкий, как от писсуара?

Я прочистил горло:

— Точно сказано, мэм.

— И Калиста отметила, что запах был намного сильнее, — сказала Ана. — Она сказала, что после вспышки весь зал пропах козьей мочой — это ее слова. Я полагаю, что эта женщина на удивление хорошо знакома с козами. — Она усмехнулась. — Вам знаком этот феномен, иммунис?

Нусис выпрямилась, и к ней вернулось некоторое самообладание, как будто она была рада вернуться на знакомую территорию.

— Резкий запах писсуара… Похоже на черно-желтые грибы.

— И что же это такое? — спросил я.

— Они были растопкой, и их использовали апоты в кантоне Ратрас. Они накапливают легковоспламеняющиеся отложения в своих внутренних недрах. В конечном итоге от них отказались как от источника возгорания и растопки, поскольку их огонь был ненадежным. Некоторые из них вызывали взрывы и вспышки жара. И запах после этого, конечно, был совершенно нежелательным...

Ана буквально застыла на месте.

— Сколько времени требуется, чтобы они вспыхнули?

— О, недолго. Многие вспыхивали в ту же секунду, как дотрагивались до огня. Еще одна причина, по которой они были непопулярны в качестве средств для разжигания огня, — люди клали их в небольшое гнездо из горящих щепок, и в следующее мгновение вся их рука загоралась.

— Так что это было немедленно. Немедленная реакция.

— Более или менее, да.

Теперь Ана выглядела печальной, как будто Нусис только что сообщила ей ужасную новость. «Я понимаю», — тихо сказала она.

— Эта... эта информация вам не понравилась, иммунис? — спросила Нусис.

Ана долго молчала, прежде чем, наконец, сказать:

— Должна признаться, это было неожиданно.

— Понимаю. Но это все, что я знаю. Могу ли я еще как-то помочь?

— Да, на самом деле, — сказала Ана, снова оживляясь. — Я давно хотела поговорить с вами об Ойпате.

Нусис откинулась назад, удивленная.

— Ох. Ойпат? Я думаю, что говорила об этом с сигнумом Колом...

— Вы говорили. Но я хочу задать вам очень простой вопрос.

— Да?

— Почему кантон погиб, Нусис?

— Ой. Ну... кантон Ойпат погиб, — медленно произнесла она, — потому что яблонетрава распространилась слишком быстро, и апоты и инженеры не успели вмешаться. Но это, конечно, хорошо известно.

— Но слишком быстро для чего? — спросила Ана. — Что делала Империя, чтобы остановить это?

Нусис прочистила горло:

— Ну... вот. Я знаю обо всем этом только издалека, поскольку в то время была очень младшим офицером. Но мы, апоты, рассматривали эту инфекцию как болезнь и стремились создать лекарство от распространения яблонетравы, нейтрализуя ее способность размножаться в теле или почве. Нам пришлось разработать это лекарство в течение нескольких недель.

— Должно быть, это была абсурдная задача.

— Да, так оно и было. Честно говоря, сама идея была нелепой. Но потом — каким-то чудом — мы, похоже, добились успеха.

У Аны от удивления отвисла челюсть.

— Подождите. Добились успеха? Вы хотите сказать, что на самом деле создали лекарство от яблонетравы?

— Возможно, — неохотно согласилась Нусис. — Этот вопрос вызывает некоторые споры. Старшие апоты создали прививку, обладающий многообещающими возможностями по нейтрализации инфекции. Двадцать маленьких флаконов, готовых к тестированию и проверке. Нам просто нужно было получить одобрение, чтобы создать их много и начать внедрять в Ойпате.