— Было что-то особенное, когда вы спросили, знают ли они Бласа, — сказал я. — Они все замолчали. Нусис уставилась в пол. Калиста глядела только на вас. Пыталась притвориться, что ей все равно, что вы говорите, но было совершенно очевидно, что это не так. Ухад был погружен в свои мысли. Просматривал воспоминания, вероятно, пытаясь разобраться в чем-то самостоятельно. А Мильджин... Что ж. Он смотрел в основном на меня, мэм. Не знаю почему. Но этот человек не сводил с меня глаз и не отрывал их ни на секунду.

— Хорошо, — сказала она. — Хорошо увидено, хорошо запечатлено. Но ты все еще не заметил, чего не хватало. До того, как ты выплюнул слова, все эти люди там, внизу, свидетельствовали, что коммандер Блас был честным, достойным восхищения, прилежным имперским офицером. Блистательный, любимый и вся прочая чушь. — Она ткнула в воздух указательным пальцем. — Но потом ты, дорогой Дин, встал и рассказал им, что он погиб во время веселой загородной поездки в дом Хаза, где собирался намочить свой член в платной манде! И что они сказали по этому поводу?

— О! Ну... ничего, мэм, — сказал я.

— Ничего! — торжествующе заявила она. — Никто из них не показался шокированным, потрясенным или даже заинтересованным! Они ни черта не сказали, даже когда я предоставила им все возможности для этого! Просто продолжали обсуждать дело! Тебе это не кажется ужасно странным?

— Да, — сказал я. Я вспомнил последние дни расследования дела Бласа. — И вы не указали эту информацию в письме, которое отправили сюда, так что они еще не знали об этом.

— Да, черт возьми. Я не настолько глупа, чтобы письменно обвинять кого-то в распутстве. Так что это должно было стать откровением.

— И вы не думаете, что они пытались просто сосредоточиться на проломе, мэм?

— Когда ты слышишь подобную грязную историю, ты, по крайней мере, что-нибудь говоришь. Но никто из них даже не отреагировал на это.

— И что это значит, мэм?

— Ох... пока не знаю, — ответила Ана. — Но ничего хорошего. Мне нужно подумать над этим. — Ветерок заиграл ее белыми волосами, и она повернулась к окну в своей комнате. — Окно открыто, Дин. Пожалуйста, закрой его, иначе я никогда не привыкну к этому месту.

Я подошел к окну, затем остановился, наблюдая, как мей-фонари гасли один за другим, и весь Талагрей погружался в темноту, словно его смывал прилив. Вскоре я мог видеть только очертания башен и мерцание джунглей на севере и западе. Я посмотрел на восток, в сторону морских стен, но ничего не смог разглядеть сквозь туман. Я закрыл ставни и запер их на засов.

— Нам нужно, — сказала Ана у меня за спиной, — связаться с секретаршей Бласа. Женщиной, которая управляла его жизнью, — Роной Аристан. Ты помнишь ее адрес, верно, Дин?

Я помнил. Я прочитал его вслух, когда получил ее письмо, и эти слова все еще звучали у меня в ушах. «Эта женщина утверждала, что ничего не знала о поездке Бласа в Даретану», — сказал я.

— Да, но она явно полна дерьма, — сказала Ана. Она сорвала повязку с глаз и помассировала их. — Я хочу схватить ее и сжать, как гребаный инейфрукт. Здесь происходит что-то, что никто не хочет обсуждать, и, я думаю, она должна это знать.

Я наблюдал, как Ана уставилась в пол, ее лицо было напряжено, словно она проглотила кусок кислой каши.

— Вы так говорите, мэм, — сказала я, — как будто это какое-то мошенничество.

— О, так оно и есть, — сказала Ана, — потому что мы не собираемся рассказывать Ухаду или остальным о ней.

— Почему?

— Потому что они уже должны были привести ее сюда, — сказала Ана. — На самом деле, они уже должны были ее допросить! Но, похоже, все они не хотят уделять слишком много внимания погибшему коммандеру Бласу. И я хочу выяснить, почему.

В дверь постучали. Я открыл и увидел молодого офицера-инженера, у которого дрожали колени, когда он держал огромную коробку, набитую свитками пергамента. «Документы для... расследователя», — выдохнул он.

Я поблагодарил его, взял груз и занес его внутрь.

— Думаю, это то, о чем вы просили иммунис Калисту, мэм.

— Хорошо! — Она села на пол и стала рыться в документах. — Надеюсь, я смогу найти какую-то закономерность среди всех этих людей и выяснить, с кем тебе нужно поговорить завтра. Мы должны понять, где побывали эти мертвые инженеры за несколько дней до пролома. Потому что, несмотря на все, чего нам здесь не хватает, Дин, нам действительно нужно найти место, где произошло убийство. Все эти люди были где-то отравлены — возможно, в нескольких местах, но я ставлю против этого. Все они прошли через одно пространство с ядом, через один проклятый уголок этой земли — и когда они покинули его, они были мертвы. Они просто еще не знали об этом. Это то, что вы с Мильджином должны найти.

— Мне следует что-нибудь знать о капитане Мильджине, мэм? — спросил я. — Если я собираюсь завтра работать вместе с ним, я был бы рад любому совету.

— Я знаю, что он герой войны. Участвовал в том или ином восстании. Я полагаю, он немного похож на саму Империю. О нем хорошо отзываются, он известен своей крутостью — и к тому же стар. Может быть, даже слишком стар в наши дни. — Вспышка улыбки. — Когда-то, насколько я помню, о нем ходили слухи, что он был ужасно красив. Скажи мне, Дин, у него все еще толстые запястья? Толстые запястья и большие, квадратные, мясистые ладони?

— Насколько это важно, мэм?

— То, что я сама закрываю себе глаза, не означает, что мне нельзя позволять себе поблажки, Дин. — Ее улыбка стала шире. — Иди и получи свои новые иммунитеты от Нусис до наступления комендантского часа. Завтра постарайся извлечь что-нибудь полезное из этих бесед, а затем, прежде чем снова наступит комендантский час, зайди к секретарше Бласа и передай ей это. — Она поспешно нацарапала еще одну повестку, очень похожую на те, что она написала для Геннадиос и слуг Хаза. — Я хочу, чтобы она была здесь и говорила о Бласе. Потому что у меня появляется очень неприятное предчувствие по поводу этого расследования.

— Помимо того, о чем мы уже говорили, мэм?

— О, да. — Она развернула один из пергаментов и начала читать. — Калиста говорила, что инженеры всегда путешествуют парами. Вот почему у нас есть четкое представление о том, кто погиб во время пролома.

— Итак...

— Итак, убийца находился в Талагрее некоторое время, — сказала она, отбросила лист и начала читать другой. — А что, если они убили кого-то еще, кроме инженеров, причем никто этого даже не заметил?

| | |

— САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ В червях, — весело сказала Нусис, роясь на полках, — это то, насколько они изобретательны. Изобретательны и очень упорны.

Я оглядел ее кабинет апота. Помещение больше походило на лабораторию: стеклянные бутылки, емкости и стеклянные колпаки поблескивали почти на каждой поверхности. Некоторые из них содержали мохнатые плесени или луковичные грибы, а иногда и поперечные срезы костей, возможно, человеческих. В центре комнаты стоял операционный стол, сделанный из латуни. Хотя его поверхность была чистой, на полу вокруг него виднелись едва заметные пятна застарелой грязи. Мне стало интересно, были ли люди, находящиеся на нем, живы или мертвы, когда из них пролилась эта жидкость.

— Черви могут понять, как жить в любой части вашего тела, и съесть любую вашу часть, знаете ли, — сказала Нусис, продолжая поиски. — На самом деле, ими можно только восхищаться. Однажды я лечила капитана, у которого ноги были до отказа набиты ими, и было слышно, как они хлюпают, когда он сидел. У вас когда-нибудь было заражение, Кол?

Я посмотрел на стеклянный цилиндр с темно-желтой жидкостью. Что-то длинное, тонкое и склизкое лежало, свернувшись, на дне и обнюхивало стекло, как будто принюхиваясь ко мне.

— О... нет, мэм. Насколько мне известно, нет.