— На данный момент все их участие кажется опрометчивым, но случайным, мэм.

— И что, черт возьми, открывает этот новый реагент-ключ?

— Этого мы тоже пока не знаем, мэм, — сказала Ана. — Он кажется гораздо более простым, чем ключ Хаза, поэтому я сомневаюсь, что он откроет что-то столь же противоречивое, но… мы передали его Нусис для анализа. Я еще не слышала, было ли у нее время поработать над ним.

Вашта снова сердито посмотрела на нас.

— Узнайте у нее последние новости, когда будете допрашивать ее в следующий раз. Мы должны выяснить как можно больше обо всем этом как можно быстрее.

— Понятно, мэм, — сказала Ана. — Но... сначала, конечно...

— Хаза, — вздохнула коммандер-префекто. — Я полагаю, вы хотели бы побывать у них дома.

— Да, мэм.

— И осмотреть резиденцию.

— Да, мэм.

— И составить списки всех присутствующих гостей и родственников.

— Да, мэм.

— И, конечно, поговорить со всеми их слугами и советниками. Как будто они простые сельские жители.

— Это было бы наиболее предпочтительно, мэм.

Я чуть не усмехнулся. Ана могла быть довольно елейной, когда пыталась проявить смирение.

— Я сражалась с левиафанами в течение пяти сезонов дождей, — тихо сказала Вашта. — Но, по крайней мере, титаны прямолинейны. А джентри… Это совсем другое дело. — Она снова устремила на Ану холодный, стальной взгляд. — Я сделаю все, что в моих силах. Но я хочу, чтобы вы знали вот что.

— Да, мэм?

— Я сенешаль, но только этого кантона. Хаза владеют одними из самых зеленых и плодородных земель во всей Империи, во многих кантонах. Без реагентов, выращиваемых на их землях, защита Империи была бы невозможна. У нас не было бы прививок для каменного дерева, для леников, для креклеров. Лечебных прививок, целебных паст, ничего из этого. Черт возьми, целых двадцать процентов всех наших прививок для фретвайна поступают из земель Хаза! Так что я соглашусь на это, но вы должны — и я имею в виду обязаны — действовать осторожно.

— Конечно, мэм.

— Особенно если вы случайно окажетесь в присутствии кого-то из членов семьи! Я думаю, это маловероятно — Хаза держатся очень замкнуто, конкретно здесь, во Внешнем кольце, где так много инфекции, — но, если вы случайно встретите кого-нибудь из них, я должна настоять, чтобы вы были вежливы, внимательны, послушны и...

Затем раздался сильный стук в дверь.

Вашта пришла в ярость.

— Черт вас всех побери! — проревела она. — Я же просила, чтобы нас не беспокоили! Кто это?

Дверь открылась, и в комнату просунул голову Строви. Его мальчишеское лицо выглядело встревоженным, но я понял, что не из-за гнева Вашты.

— Строви? — крикнула Вашта. — Что за хрень?

— З-здесь кое-кто хочет вас видеть, мэм, — сказал он.

— Я же говорила вам, капитан, что нас нужно оставить в покое!

— Я знаю, мэм. Но я знаю, что вы захотите увидеть этого человека, мэм.

— Тогда кто же это? Проклятый император?

— О, нет. Это Файязи Хаза, мэм.

Ярость исчезла с лица Вашты. Она уставилась на Строви, затем на Ану, затем встала.

Пока она обдумывала, что делать, царило ужасное молчание.

— Понятно, — сказала Вашта. — Хорошо. Впустите ее.

Он поклонился и открыл дверь.

Затем Файязи Хаза вошла.

НА ВИД ОНА была примерно моего возраста, ростом с меня, с длинной шеей, огромными фиолетовыми глазами и ниспадающей волной густых, серебристых, прямых волос. Веки были разрисованы синим и фиолетовым, а вокруг ушей — красные узоры. Ресницы были толстыми, как ствол каменного дерева, белоснежный лоб охватывала серая лента с бледно-зелеными прожилками. Ее бледная кожа была так безупречна и светла, что, казалось, почти сияла; эфирно белый проглядывал сквозь разрезы одежд, скрывших почти все ее тело от шеи и до ступней, осторожно переступавших в туфлях на высокой платформе.

Она была, без сомнения, самым красивым созданием, которое я когда-либо видел. Не самой красивой женщиной и не самым красивым человеком, но самым красивым созданием. Казалось, она излучала серебряное сияние, просто проходя по судебной палате, сопровождаемая свитой слуг и телохранителей, вооруженных и бдительных — но какое-то время я мог смотреть только на нее.

Потом я кое-что заметил: кончик ее носа, форму ее лица… Она была сази. Как и Ана, она была единственной сази, которую я когда-либо встречал в своей жизни.

Я взглянул на Ану, чтобы подтвердить свои подозрения. Я увидел, что не только был прав, но и сама Ана никак не отреагировала на появление молодой женщины. Выражение ее лица стало таким странным, что было трудно сказать, бодрствует ли она вообще.

Молодая женщина подошла и встала перед Ваштой, сопровождаемая двумя слугами: оба были сублимами, судя по геральдам, которые они носили на груди, хотя на них не было имперских знаков отличия. Поскольку я никогда не встречал сублима, работающего в частном порядке, я счел это замечательным. За ней, лязгая, шли шестеро ее телохранителей, почти такие же высокие, как креклеры, закованные в сложные пластинчатые доспехи, которые не имели ничего общего с теми, что использовались в Легионе — изготовленные на заказ, не отремонтированные и не используемые повторно. Все в них казалось дорогим.

Файязи Хаза посмотрела на Вашту и слегка поклонилась, едва заметно наклонив голову. Вашта ответила на поклон, но, как я заметил, неохотно. В конце концов, коммандеру никогда не нравится, когда бросают вызов его авторитету.

— Мадам Файязи Хаза, — натянуто произнесла Вашта. — Для меня большая честь видеть вас перед нами. Что привело вас в этот город?

Аметистовые глаза Файязи задрожали, а огромные ресницы затрепетали, как крылья бабочки. Когда она заговорила, ее слова были тихими, с придыханием и странно детскими.

— Я здесь, — сказала она, — с ужасным сообщением.

Я взглянул на Ану и Мильджина, гадая, не для того ли Файязи пришла сюда, чтобы выдвинуть против нас какие-то обвинения. Мильджин выглядел озадаченным, но Ана — нет. На ее лице не отразилось никаких эмоций, и теперь она сидела с загадочным и абсолютно непроницаемым видом, с повязкой на глазах.

— Что это может быть за сообщение, мадам? — спросила Вашта.

— Я здесь, — трагическим тоном произнесла Файязи, — чтобы сообщить об убийстве.

Я подался вперед. Мильджин и Вашта выглядели удивленными. Ана продолжала сидеть совершенно неподвижно.

— Убийстве? — спросила Вашта. — Кого убили?

— Жертвой, — уточнила Файязи, — стал мой отец. Который погиб около тринадцати дней назад.

Я так подался вперед, что чуть не свалился с сиденья. У меня были лишь самые смутные представления о том, кто эта женщина и ее отец, но тринадцать дней назад было восемь дней до прорыва: в тот самый день были отравлены десять инженеров.

Вашта уставилась на джентри:

— К…Кайги Хаза? Кайги Хаза мертв?

Огромные ресницы Файязи затрепетали, на ее лбу внезапно появилась скорбная складка.

— В то время мы не знали, — сказала она, — что это было убийство. Он подхватил какую-то инфекцию. Но после того, как мы... мы долго пытались разобраться в этом, я пришла к выводу, что это было отравление. Что это было убийство. И поэтому сейчас я обращаюсь к вам за помощью в поисках убийцы.

Вашта беспомощно посмотрела на Ану и Мильджина. Недоумение Мильджина только усилилось, но тут на щеке Аны дрогнул мускул.

Затем я услышал, как она усмехнулась и пробормотала, очень тихо:

— Самодовольная маленькая сучка. Вот, блядь, и началось.

| | |

Из высокого окна било копье белого света, и она сидела в кресле в центре этого холодного света. Ее серебристые волосы были элегантно уложены на плечах, пальцы цвета слоновой кости покоились на коленях. Колени и ступни были плотно сжаты — само воплощение скромности и печали. Все это напоминало сцену с какой-то великой картины: бледная прекрасная девушка, скорбящая у могилы своего отца.