— Креклеры, — сказала она. — Или крекмены. Парни, которых изменили так, что у них выросло настолько много мышц, что им нужны новые кости, чтобы поддерживать все это. При ходьбе они издают странные щелкающие звуки — отсюда и название.

— Звучит довольно чудовищно, — сказал я.

— Сказал мальчик, чей мозг кишит крошечными зверьками, благодаря чему он ничего не может забыть. Тяжело быть крекменом — большинство из них не доживают до пятидесяти, — но Империя нуждается в них, уважает их и хорошо им платит. — Еще одна ухмылка. — Такова природа Империи Ханум, так? Безопасность и защита для странностей. Многие готовы пойти на сделку.

ЭКИПАЖ С ГРОХОТОМ покатил дальше, и впереди из тумана появился Талагрей. Сначала город выглядел как длинный ряд невысоких пирамид из камней, каждая цилиндрической и конусообразной формы, разделенных широкими пропастями; но затем мы обогнули холм, и я увидел, что это были не пирамиды, а фретвайновые башни с широкими основаниями и узкими верхушками, похожие на дюжины глиняных печей, только что вылепленных и выставленных на просушку. Сделанные из фретвайна, они цвели то тут, то там крошечными пучками искрящегося оранжевого или нежно-зеленого цвета. Все они были украшены мей-фонарями, кольцами и кольцами мерцающих голубых огней, так что весь город был похож на призрачное ночное небо.

Затем я обратил внимание на укрепления: хотя с западной стороны у города не было стен, восточная сторона щеголяла массивными крепостными валами и земляными валами, на которых стояли бомбарды, направленные на восток. Я понял, что именно сюда направлялись все солдаты, находившиеся рядом с нами, в дополнение к мощной артиллерии, размещенной между восточными равнинами и городом.

Я описал это Ане.

— Да... это обслуживающий город, Дин, — сказала она. — Управляемый Легионом и построенный для обслуживания морских стен, он, в свою очередь, построен вдоль собственных стен, город, укрытый в тени крепостных валов и бомбард. Имей в виду, что бомбарды, которые ты видишь, мало что сделают с титаном. Они в основном для того, чтобы замедлить его, дать всем в городе время скрыться за третьим кольцом стен.

— Почему все это так странно расположено, мэм? — спросил я.

— Землетрясения. Насколько я понимаю, они строят не так уж много зданий выше пяти-шести этажей, и почти все из фретвайна и папоротниковой бумаги. Когда левиафаны поднимаются из морских глубин, весь город дрожит, словно он построен на коже барабана. — Она высунула голову из окна, улыбаясь, когда ветер заиграл ее белоснежными волосами. — Один поэт как-то написал о том, как он занимался любовью, когда в Талагрее сотрясалась земля… Похоже, это потрясающее зрелище.

Мы грохотали все ближе и ближе, слева от нас возвышалась огромная городская стена, над головой маячили бомбарды. Куда бы я ни посмотрел, везде были ветераны в доспехах, гораздо более опытные, чем я мог когда-либо надеяться быть, — и все они, и весь город существовали с одной целью: нанести как можно больше урона левиафану, прежде чем он доберется до третьего кольца стен.

— Мы уже близко, мэм, — хрипло сказал я.

— У тебя такой голос, — сказала она, — будто ты слегка дрожишь, Дин.

— Я думаю, было бы безумием, если бы я не дрожал, мэм. Меня утешает только то, что вы привыкли к подобным вещам.

Она нахмурилась.

— Привыкла? Блядь, Дин, я понятия не имею, что я, черт возьми, делаю.

— Я... я думал, мэм, — сказал я, — что ваша карьера в Юдексе позволила вам объехать всю Империю?

— Да, конечно, но проломы в морских стенах? Мертвые левиафаны? Как говорят старые девы, для меня это все совершенно новые ботинки. — Она прижала руку к стене экипажа и улыбнулась, почувствовав вибрацию. — Мы должны проанализировать это, чтобы понять, что это такое — новое явление, со своими особенностями и отклонениями, и все это отражает более масштабный замысел. И это твоя работа, Дин. Пойти и посмотреть. Захватывающе, так?

Гигантские ворота Талагрея открылись, и мы въехали внутрь.

| | |

ИЗ КАРТ Я знал, что в центре города располагалась так называемая Трифекта: офисы иялетов Легиона, Юдекса и Инженеров, вокруг которых, подобно небольшому созвездию, собирались другие офисы. Наш кучер-легионер вез нас к ней, лавируя в бурлящем потоке повозок, курсирующих вокруг фретвайновых башен. Из экипажа было трудно уловить природу города, но чувствовалось, что это импровизированное место: наспех построенные домики из папоротниковой бумаги порхали вокруг нас, как стайки хрупких мотыльков, с вывесками на наклонившихся столбах, обозначающих кузницы, пансионаты и сот-бары. Единственной неизменной вещью, казалось, были дороги и фундаменты, возведенные из камня и кирпича. Все остальное было непостоянным и случайным. Набросок или зарисовка цивилизации, наспех сделанная на холсте из мокрого камня.

Наконец, в поле зрения появилась Трифекта: три высокие конусообразные башни из фретвайна, каждая из которых была покрыта мохглиной и выкрашена в черный, синий или красный цвета своего иялета.

— Смотри в оба, — сказала мне Ана. Она больше не улыбалась.

— Пытаюсь запечатлеть все это как можно лучше, мэм.

— Меньше обращай внимания на виды, — сказала она, — и больше на людей. Скоро ты будешь общаться со многими элитными офицерами, Дин. Они не будут просить тебя много говорить, но тебе нужно понаблюдать за ними. Следи за тем, на что они смотрят, что их беспокоит, и рассказывай все это мне. Я хочу знать, с кем мы работаем.

— Это заслуживает флакона, мэм? — спросил я, хватая свою сумку запечатлителя.

— Конечно! Возьми стекло и быстро засунь его в свой чертов нос!

Мы въехали во внутренний двор Трифекты. Перед зданием Юдекса собралась небольшая группа людей, ожидавших нас, — не более полудюжины инженеров, апотекалей и офицеров Юдекса в темно-синей форме.

Пока мы подъезжали, я внимательно изучал сотрудников Юдекса. Их было двое: один высокий, худой, с серым лицом, на груди две полоски, означающие, что он расследователь; рядом с этой геральдикой висел глаз в рамке, указывающий на то, что он запечатлитель, как и я. Рядом с ним стоял седой мужчина с огромными плечами, шесть спанов в высоту и шесть спанов в ширину, и щурился на нас, когда мы подъезжали. Этот мужчина, очевидно, был наделен такой силой, что вполне мог разрубить человека надвое. На его груди я заметил что-то блестящее: перекладина и цветок, указывающие на то, что он был помощником расследователя.

Я уставился на него. Этот покрытый шрамами, широкий и грубый человеческий инструмент был моим эквивалентом в Талагрее. Несмотря на то, что я был почти на пядь выше его, я никогда в жизни не чувствовал себя таким юным и маленьким.

Когда экипаж остановился, я открыл дверцу, выбрался наружу и помог Ане спуститься. Хотя толпа была небольшой, я чувствовал на себе взгляды всех присутствующих, словно они были сделаны из свинца.

Расследователь Талагрея — высокий, худощавый мужчина — подошел и поклонился.

— Ана, — сказал он. — Для меня большая честь видеть вас снова.

— Туви Ухад! — весело сказала Ана, улыбаясь, как рыба-акула. — Клянусь Святилищем, прошли годы. Или, может быть, десятилетия?

— Всего лишь годы, — сказал Ухад. — Давайте не будем забегать вперед. — Его лицо было изможденным, и он выглядел усталым — вероятно, он не спал несколько дней, — но он позволил себе слегка улыбнуться. Это был худощавый, мрачный человек, который больше походил на адвоката, который ведет дела в судах Юдекса, чем на солдата. Но потом я понял, что, вероятно, именно так и выглядело большинство расследователей.

Глаза Ухада слегка затрепетали, когда он посмотрел на Ану: зрачки дрогнули, щека дернулась. Значит, он действительно запечатлитель.

— Коммандер-префекто Вашта приносит свои извинения, — сказал он. — Она хотела быть здесь, но ее назначили сенешалем кантона. Тяжелая должность, но необходимая.