— Это... кости, снова, — тихо сказал я. — Ребра.

— Верно, — согласилась Файязи. — От маленького левиафана. В наши дни слишком сложно перевозить крупные части — по крайней мере, по суше. Скажите мне, сигнум, что вы ожидаете найти у моих стен?

Мой взгляд задержался на закрученной композиции из сверкающих ребер. Зрелище, на мой взгляд, было отвратительным.

— Я не знаю, мэм, — сказал я. — Возможно, у отравителей есть свои предпочтения — они готовятся заранее и приносят яд пораньше. В прошлый раз они общались с прислугой в вашем имении, бросая желтый мяч через стены. — Я посмотрел на стены вдалеке. — Здесь, вероятно, такого не будет, учитывая, насколько они высокие… Но, возможно, стены на первом месте в их сознании.

— Очаровательно, — сказала она. Она махнула рукой в сторону своей свиты слуг. — Однако это займет некоторое время. Вы должны перекусить, прежде чем приступить к их изучению, сигнум.

Ко мне подошла служанка с широким медным блюдом в руках. На нем было разложено множество засахаренных фруктов, орехов и сушеного мяса, которые были искусно нарезаны спиралью с помощью какой-то хитроумной мясорезки, которую я никогда раньше не видел.

Мой желудок мгновенно отреагировал на это зрелище. Я уже несколько часов ничего не ел, и мне отчаянно захотелось попробовать эти сокровища. Но я вспомнил, что говорила мне Ана: ничего не бери, ничего не ешь, ничего не пей.

— Нет, спасибо, мэм, — сказал я и поклонился. — Я ценю ваши усилия. Но я не буду принимать участие.

Файязи холодно посмотрел на меня:

— Отказываться невежливо. Вы знаете об этом?

— С моей стороны невежливо находиться здесь, — сказал я. — Все мое присутствие — это грубость. Я могу только оценить вашу добрую волю и извиниться.

Она еще мгновение смотрела на меня, и за это мгновение мне показалось, что я заметил странное выражение, промелькнувшее на ее лице: что-то похожее на чистый, безумный ужас. Она искоса взглянула на двух своих сублимов, которые стояли позади нее и наблюдали за мной.

Файязи Хаза, как я понял, была чем-то очень напугана. И я не думал, что это был я.

Но затем ужас исчез с ее лица, и Файязи рассмеялась высоким смехом, похожим на звон оловянных колокольчиков.

— Если вы уверены… Я действительно думаю, что ваша энергия понадобится вам позже. Тогда идите и продолжайте шпионить, сигнум. Мне будет очень любопытно посмотреть, что вы найдете.

Я снова поклонился и направился к стенам, но ее слова не давали мне покоя. Я был уверен, что с Файязи Хаза что-то не так. Но что именно, я пока не мог сказать.

| | |

ПОЛДЕНЬ ПЕРЕШЕЛ В ранний вечер, но я все еще ходил по территории имения Хаза, нюхая из своего флакона. Все это время за мной по пятам следовали охранники Файязи, как за каким-нибудь заключенным джентри, бродящим вдоль своей ограды, но я не обращал на них внимания, изучая высокие фретвайновые стены.

Стены были огромными, почти с дом высотой. Мысль о том, что кто-то попытается взобраться на них или перебросить что-нибудь через них, была нелепой. Единственное, что меня заинтересовало, — небольшой ручей, который протекал по территории, впадая в западную стену и выходя из восточной. Сначала я добрался до того места, где он проходил через западную стену, и обнаружил, что он защищен шлюзовыми воротами: сложной конструкцией из стали и камня, которая скользила вверх и вниз по стенам на огромных металлических направляющих. Нижняя половина ворот была из стальных прутьев, что позволяло речной воде проходить сквозь них. Я присел на корточки и всмотрелся в это, изучая, как нижняя часть ворот уходит в илистое русло реки.

Я оглянулся через плечо на ближайшего ко мне охранника. Он стоял на вершине небольшого холма и хмуро смотрел в мою сторону.

Я свистнул ему и помахал рукой. «Эй!» — сказал я.

Он нахмурился еще больше.

— У меня к тебе вопрос.

Он не двинулся с места.

— Ты можешь еще немного постоять здесь и посмотреть, как я свищу, — сказал я. — Или можешь просто подойти.

Мгновение он свирепо смотрел на меня, затем подошел поближе, стараясь не замочить свои прекрасные ботинки в воде.

— Что?

— Когда нужны эти ворота? — спросил я.

— Когда река выходит из берегов после шторма, конечно, — сказал он.

— Они всегда в таком положении?

— Нет. Слуги поднимают и устанавливают ворота, чтобы пропустить воду, а затем опускают их, когда наводнение заканчивается.

Я посмотрел на массивные ворота шлюза.

— Но как их поднимают?

— Наверху есть блок. Через него пропускают веревку, прикрепляют ее к ленику, и он поднимает ворота.

— И когда в последний раз приходилось их поднимать?

— Откуда мне знать? — рявкнул он на меня. — Недели, может быть, месяцы. Ты закончил?

— Нет, — сказал я. Я повернулся и пошел на восток, а он тихо ругался, следуя за мной.

КОГДА Я ДОБРАЛСЯ до восточных ворот шлюза, уже почти стемнело. Они были почти такими же, как и первые, за исключением того, что русло реки было более каменистым, а камни торчали из грязи, как спинки жуков, спящих в земле.

И все же кое-что отличалось: камни были перевернуты, их более грязные стороны были обращены вверх.

— Хм, — тихо сказал я.

Я посмотрел в направлении дома, размышляя. Затем я пошел по прямой от восточных ворот шлюза, осматривая местность слева и справа в поисках каких-либо признаков нарушения порядка.

Затем я кое-что заметил: овал пожелтевшей травы под одним из бледных деревьев.

Я подошел к нему, опустился на колени и стал изучать. Это был округлый, продолговатый участок увядающей травы, около пяти спанов в длину, почти в человеческий рост. Я ткнул в его середину, погрузил пальцы в почву и почувствовал под ней что-то твердое. Затем я пошарил по краям, нащупал край твердой поверхности, ухватился за него и потянул вверх.

Это оказался овальный кусок каменного дерева, на который просто положили дерн. Дерн отслоился от него, как омертвевшая кожа, когда я его отодрал. Внизу в земле была неглубокая яма около пяти спанов в длину и двух спанов в глубину, но почва на дне была спрессована. Я ощупал края, ощупал землю пальцами, но не смог найти ничего, кроме почвы.

И все же когда-то здесь наверняка было что-то спрятано. Никто не стал бы изготавливать такой длинный брусок и накрывать его дерном просто так.

Охранники подбежали ко мне и заглянули в дыру. «Что это?» — спросил один из них.

— Похоже на дыру, — сказал я.

— Как ты это нашел? — спросил он.

— Прогуливался поблизости, — сказал я, — и использовал свои глаза.

Они выругались и ушли. Я спросил себя, не передалась ли мне наглость Аны.

Я сел на траву и уставился в яму. Я почувствовал, как что-то тычется мне в карман пальто, сунул руку внутрь и нащупал остатки трубки из побег-соломы, которой я пользовался вместе с капитаном Строви.

Я повертел ее в руках. Теперь мне казалось, что это было так давно. Я зажал ее в зубах и стал жевать, мой рот наполнился покалывающим, отупляющим теплом табака. По какой-то причине этот вкус помог мне думать.

Я не был уверен, что со всем этим делать. Мое исследование птичника было на грани полного провала. Во время осмотра стен я обнаружил лишь несколько перевернутых камней у ворот шлюза и это странное потайное отверстие, но больше ничего. Я все еще понятия не имел, каким образом убийца — эта Джолгалган, как я по-прежнему полагал, — пронесла инфекцию внутрь и как ей удалось пройти незамеченной по темным коридорам для слуг. Я также не мог понять, как яблонетрава в резервуаре для воды умудрилась убить десять инженеров почти неделю спустя. Я даже не знал точно, что, черт возьми, десять погибших инженеров делали в залах Хаза, поскольку Файязи упорно отрицала, что они вообще когда-либо здесь были.