— Прошу прощения, сэр. Я должен был упомянуть — Отириос.

— Мы установили личность погибшего, Отириос? — спросил я. — Насколько я понимаю, с этим были какие-то проблемы.

— Мы так считаем, сэр. Мы полагаем, что это коммандер Тактаса Блас, инженер.

— Вы верите, что это так? Почему верите?

Это вызвало косой взгляд:

— Вам сообщили, что характер его смерти — изменение, да, сэр?

— И?

— Ну... это затрудняет опознание тела, сэр. — Он провел меня по небольшому деревянному мостику, перекинутому через журчащий ручей. — Или даже, — добавил он, — идентифицировать его как единственное, сэр. Вот почему мы, апоты, здесь.

Он указал на туман за окном. Я всмотрелся в туман и заметил фигуры, бродящие по садам, тоже одетые в темно-красные плащи, и все они несли что-то, что можно было по ошибке принять за птичьи клетки, но в каждой клетке была не птица, а изящный папоротник.

— Проверяем на заражение, — сказал Отириос. — Но пока мы ничего не обнаружили. Ни одно контрольное растение еще не побурело и не погибло, сэр. На территории поместья нет признаков заражения.

Он подвел меня к обитой тонкой папоротниковой бумагой двери в поместье. Когда мы приблизились, мне показалось, что я услышал какой-то долгий, продолжительный звук внутри особняка. Я понял, что это плач.

— Что это? — спросил я.

— Служанки, вероятно, — предположил Отириос. — Они, э-э, были первыми, кто добрался туда. Все еще очень взволнованы, как вы можете себе представить.

— Разве они не нашли тело несколько часов назад?

— Да. Но вспышки еще продолжаются. Когда вы увидите тело, вы поймете почему, сэр.

Я слышал крики, дикие и истеричные. Я постарался, чтобы на моем лице не отразились эмоции.

Я приказал себе сохранять самообладание. Я был сотрудником Юдекса, имперской администрации, ответственной за управление высшими судами и отправление правосудия по всей Империи. Я должен находиться в этом прекрасном доме, даже если он будет наполнен криками.

Отириос открыл дверь. Плач стал намного громче.

Я подумал, что моча должна была оставаться в моем теле, но, если эти крики будут продолжаться еще долго, она может закончиться.

Отириос провел меня внутрь.

ПЕРВОЕ, ЧТО МЕНЯ поразило, — чистота этого места. Не просто отсутствие грязи — хотя ни грязи, ни пятнышка не было и в помине, — но и стерильность всего, что находилось передо мной, какой бы элегантной ни была вещь: обеденные диваны были слишком гладкими и безупречными, тканые шелковые коврики, разложенные квадратами на полу, — слишком нетронутыми; возможно, они никогда не знали топота ног. Во всем доме было так же уютно и комфортабельно, как под ножом хирурга.

Что не означало, что здесь не было роскоши. Миниатюрные мей-деревья были переделаны таким образом, чтобы они росли под потолком и служили люстрами — чего я никогда раньше не видел; их плоды были полны маленьких светящихся мей-червей, которые отбрасывали на нас мерцающий голубой свет. Я спросил себя, дорогой ли здесь даже воздух, но потом понял, что так оно и есть: в угол каждой большой комнаты был встроен массивный кирпис — высокий, черный гриб, предназначенный всасывать воздух, очищать и выдыхать прохладным.

Крики доносились откуда-то из особняка все громче и громче. Я слегка вздрогнул, но знал, что это никак не связано с температурой воздуха.

— Мы оставили весь персонал и свидетелей здесь, в доме, как велела расследователь, — сказал Отириос. — Я полагаю, вы захотите побеседовать с ними, сэр.

— Спасибо, принцепс. Сколько их всего?

— Семь. Четыре служанки, кухарка, садовник и экономка.

— Кому принадлежит эта усадьба? Я так понимаю, не коммандеру Бласу?

— Да, сэр. Этот дом принадлежит клану Хаза. Разве вы не видели эмблему? — Он указал на небольшой символ, висевший над входной дверью: одинокое перо, торчащее между двумя деревьями.

Это заставило меня задуматься. Хаза были одной из богатейших семей Империи и владели огромным количеством земель во внутренних кольцах. Ошеломляющая роскошь этого места начинала обретать смысл, но все остальное становилось только более запутанным.

— Зачем Хаза дом в Даретане? — спросил я, искренне недоумевая.

Он пожал плечами:

— Не знаю, сэр. Может быть, в остальных местах не осталось домов на продажу.

— Кто-нибудь из клана Хаза сейчас здесь?

— Если это так, сэр, то они чертовски хорошо прячутся. Экономка должна знать больше.

Мы продолжили путь по длинному коридору, который закончился черной дверью из каменного дерева.

Когда мы приблизились к двери, воздух наполнился слабым запахом: чем-то затхлым и сладким, но с оттенком прогорклости.

Мой желудок сжался. Я напомнил себе, что нужно высоко держать голову, сохранять хмурое выражение лица и выдержку, как и подобает настоящему помощнику расследователя. Затем мне пришлось напомнить себе, что я и есть настоящий помощник расследователя, черт бы все это побрал.

— Вам приходилось раньше расследовать много смертельных случаев, сэр? — спросил Отириос.

— Почему вы спрашиваете? — спросил я.

— Просто любопытно, учитывая характер этого дела.

— Нет. В основном мы со расследователем занимались мошенничеством с платежами среди офицеров здесь, в Даретане.

— Значит не вы расследовали то убийством в прошлом году? Когда пьяный охранник напал на парня на контрольно-пропускном пункте?

Я почувствовал, как что-то напряглось у меня на щеке.

— Должность расследователя Юдекса была создана здесь всего четыре месяца назад.

— О, я понимаю, сэр. Но вы не занимались расследованиями смертей со своим расследователем на предыдущем месте работы?

Мускул на моей щеке напрягся еще сильнее.

— Когда расследователь прибыла сюда, — сказал я, — я был выбран из числа других местных сублимов в качестве ее помощника. Так что... нет.

Отириос слегка сбился с шага:

— Итак... вы проработали у расследователя Юдекса всего четыре месяца, сэр?

— В чем смысл ваших вопросов, принцепс? — раздраженно спросил я.

Я снова заметил ухмылку, заигравшую в уголках рта Отириоса.

— Что ж, сэр, — сказал он. — Мне не очень нравится, что из всех смертельных случаев, которые могли бы стать для вас первым, им стал именно этот.

Он открыл дверь.

КОМНАТА ЗА НЕЙ оказалась спальней, такой же величественной, как и весь остальной дом, с широкой мягкой моховой кроватью в одном углу, оклеенной папоротниковой бумагой стеной и дверью, отделявшей, как я догадался, ванную комнату — хотя я никогда не видел ванную комнату в доме, я знал, что такие вещи существуют. В одном углу висел мей-фонарь, а в углу по диагонали от него — еще один кирпис. Рядом с ним стояли два сундука и кожаная сумка. Я догадался, что это вещи коммандера Бласа.

Но самой примечательной особенностью комнаты были деревья с густой листвой, растущие в центре, — потому что они росли изнутри человека.

Или, скорее, через человека.

Труп висел в центре спальни, пронзенный множеством тонких деревьев, но, как и сказал Отириос, поначалу было трудно опознать в нем тело. В зарослях виднелась часть туловища и часть левой ноги. Судя по тому, что я мог разглядеть, это был мужчина средних лет, одетый в фиолетовые цвета Императорского инженерного иялета. Правая рука была полностью потеряна, а правую ногу поглотил рой корней, торчащих из стволов маленьких деревьев и вгрызающихся в каменный пол комнаты.

Я уставился на корни. Мне показалось, что я различаю розоватый бугорок бедренной кости среди всех этих завитков.

Я посмотрел вниз. По полу растеклась огромная лужа крови, гладкая и отражающая, как черное стеклянное зеркало.

В животе у меня что-то сжалось, как будто угорь пытался выпрыгнуть наружу.

Я приказал себе сосредоточиться, дышать. Сохранять контроль и сдержанность. Теперь это было то, чем я зарабатывал на жизнь.