Ошеломленные, мы вышли из зала судебных заседаний, покачиваясь, в ушах у нас звенели колокола, Мильджин шел впереди с обнаженным мечом. Файязи Хаза начала кричать, что хочет вернуться домой, ехать домой, но Вашта велела легионеру схватить ее за руку и не отпускать.

Затем мы услышали крик высоко над нами и хлопок распахивающейся двери.

Мы посмотрели вверх. По лестнице, шатаясь, спускалась фигура, рыдая от ярости.

— Что... — голос твича сорвался. — Что ты со мной сделала?

Вашта обнажила свой меч и встала рядом с Мильджином и легионерами, ожидая. Я встал перед Аной, высоко подняв меч. Затем раздался еще один залп сигнальных ракет, башня наполнилась зеленым светом, и мы увидели ее.

Твич спускалась, из носа и рта у нее текла кровь. Она закашлялась, и еще больше крови хлынуло из нее спереди.

— Что ты со мной сделала? — выплюнула она. — Что ты сделала… что ты...

И все же я узнал то, что увидел сейчас. Я уже видел подобное превращение раньше, когда мы с Мильджином нашли Дителуса на Равнинах Пути.

— Яблонетрава, — тихо сказал я.

— Да, — спокойно ответила Ана. — Я говорила тебе, что боялась, как бы кто-нибудь не попытался меня отравить, Дин. Я взяла три твоих волоска и прикрепила их к крышке своего чайника, просто на всякий случай. Вчера вечером, когда вы были на банкете, я обнаружила, что они исчезли, а к чайнику изнутри прилеплен смолой крошечный листок. Яблонетрава, конечно.

Твич, спотыкаясь, спускалась по последнему пролету лестницы, из ее глаз текла кровь.

— Вчера вечером я обшила свой сундук кожей, сделав его герметичным, — рассказала Ана. — А сегодня утром я отрезала самый маленький кусочек листа, положила его в заварочный чайник, поставила его кипятиться на медленном огне у себя в сундуке и закрыла крышку. Немного, но, с другой стороны, твичам и не нужно много. Они очень уязвимы для заражения...

Твич, пошатываясь, преодолела последний пролет лестницы, кровь заливала ее лицо, а длинный меч-стилет все еще был поднят.

— Но она еще не умерла, — сказала Ана, — и все еще опасна...

— Я пыталась убить тебя раньше, ты… ты, сука, — свирепо сказала твич. С каждым словом в воздухе плясали капли крови. — Я... я получу твоего маленького помощника вместо тебя.

— Это ты так думаешь, — фыркнула Ана. — Но ведь ты и твои хозяева всегда были дураками.

Ее темные глаза сверкнули.

— Я убью тебя и... и твоего ребенка прямо сейчас... — выплюнула она. — Даже... даже если мне придется умереть, делая это...

Мильджин и легионеры выстроились перед нами в шеренгу, подняв мечи, словно стена из острой стали.

— Попробуй, — прошипел он ей. — Попробуй и позволь мне отомстить за Нуси...

Затем твич прыгнула.

Я думал, что она обессилена из-за яблонетравы, но, похоже, это было не так, потому что ей удалось перепрыгнуть через Мильджина и легионеров, приземлиться позади них и устремиться прямо к нам с Аной.

Я оттолкнул Ану назад, встав между ней и твичем. Твич ускорилась, из ее глаз, носа и рта теперь лилась кровь.

И все же я отметил — теперь мои глаза могли различать ее движения.

Она двигалась медленно. Слишком много движения, как мне показалось, и слишком долго.

Я шагнул вперед, изучая ее позу, разворот плеч, изгиб запястья. Она сделала выпад, намереваясь вонзить стилет мне в живот, но я ожидал этого, потому что выпад — это все, что она могла сделать с таким оружием.

Мои глаза затрепетали. Мои мышцы проснулись и заставили меня двигаться, заставляя танцевать в одном определенном движении…

Этому трюку Мильджин научил меня во дворе Юдекса. Его маленькому грязному секрету.

Я направил свой клинок вдоль ее стилета, затем перехватил его, поймав своей гардой и отведя острие в сторону, в то же время направив свой собственный меч на твича.

Я увидел, как изменилось ее лицо, выражение дикой радости превратилось в тревогу. Она двигалась слишком быстро. Теперь она не могла изменить направление.

Моя рука задрожала, когда ее плечо коснулось острия моего меча. Она закричала, и я рванулся вперед, вонзая лезвие в плоть под ключицей, разрывая связки, делая ее левую руку практически бесполезной.

Ее стилет упал на пол. Она громко закричала:

— Ты маленький сукин сын! Ах ты, маленький сук...

Мое тело снова задвигалось.

Я вытащил свой меч из ее плеча, затем поднял его и рубанул ее.

Мой удар был неуклюжим. Лезвие не перерезало ей горло, как я намеревался, а вместо этого врезалось в боковую часть черепа, рядом с виском и глазом. На ее окровавленном лице отразился тупой шок, меч вошел в глазницу и прокусил глазное яблоко. В безмолвном ужасе я наблюдал, как ее глаз превратился в желе и начал стекать по щеке. Она моргнула единственным оставшимся глазом, затем упала вперед, вырвав при этом меч у меня из рук.

Файязи снова начал кричать, это были дикие, истерические вопли. Набатные колокола звонили и звонили, призывая нас спасаться бегством, паниковать, молиться. Вашта что-то кричала, но я не обращал на это внимания.

Затем голос Аны:

— Это еще не конец! Черт возьми, Дин, цветение еще не закончилось! Уходи, уходи!

Мильджин бросился вперед, подхватил нас с Аной на руки, как будто мы были игрушками, и потащил ко входу в башню Юдекса.

Затем раздался знакомый, ужасный звук, похожий на звук рвущейся толстой ткани. Я оглянулся через плечо и увидел, как из основания шеи твича вырастает зеленая поросль, затем поднимается вверх, разрывая ее на части в потоке темной крови и окутывая завесой кровавых, темно-зеленых листьев.

— О, Святилище, — прошептала Вашта. — О, святое Святилище...

Файязи Хаза снова закричала. Запечатлитель пытался успокоить ее, но она не слушала.

— Клянусь дьявольской порчей титана, — выдохнул Мильджин. — Клянусь дьявольской порчей титана, мать его...

Вашта оторвала взгляд от тела, висевшего на деревьях. «Нам нужно эвакуировать эту башню, если твоя чертова комната отравлена, Долабра!» — выплюнула она в ее сторону.

— Я оставила окно открытым, — сказала Ана. — И споры быстро теряют свою эффективность. Воздух в комнате очистился и теперь она совершенно без...

— Заткнись! — сказала Вашта. — Хоть раз в жизни, просто заткнись, женщина! Мильджин, мне нужно эвакуировать город. Мне понадобится твоя помощь в этом. Пока отведи эту женщину в башню Легиона! И запри ее, будь проклят титан! Остальные легионеры, со мной!

Вашта и легионеры бросились в город, в небе все еще звенели колокола, а по улицам уже бежали люди, пытавшиеся эвакуироваться. Мильджин схватил Файязи и запечатлителя, затем повернулся ко мне и сказал:

— Отведи Долабру к багажному поезду! Сейчас!

Я все еще был в шоке от всего, что натворил, и с трудом мог понять, что он говорит. «К... багажному поезду?» — спросил я.

— Да! Эвакуироваться! Кровь императора, гребаный титан выходит на сушу! Вперед!

| | |

ЭВАКУАЦИЯ ГОРОДА БЫЛА, выражаясь словами самой Вашты, ничем иным, как гребаной катастрофой.

Мы с Аной, пошатываясь, выбрались из башни Юдекса и обнаружили, что город погрузился в полный хаос. Каждая улица была забита повозками, грузами, людьми, домашним скотом, и все они боролись за место на дорогах, ведущих на запад. Люди ревели проклятия, перекрывая звон колоколов, или выкрикивали новости о том, что та или иная отдаленная улица свободна. Только багажные поезда иялетов, охранявшиеся легионерами под высокими черными знаменами, сохраняли хоть какой-то порядок. Они вытянулись вдоль улицы перед Трифектой и ожидали, когда нужно будет вывезти из города старших офицеров.

Но было ясно, что даже на поездах покинуть город будет невозможно. На улицах было слишком много людей. Казалось, никто не хотел, чтобы его снова застали врасплох, и все намеревались бежать.