Но у Элизабет были другие планы, и она сняла трусики от купальника бросила их в сторону. В ту же секунду синие мужские глаза засветились ярким пламенем и Дэй следом снял лифчик, покрывая соски и упругую грудь поцелуями.

Пальцы сами нашли влажную точку и проникли вглубь медленно, дразняще. Лизи подалась бедрами вперед безмолвно выпрашивая еще глубже, резче, еще больше его.

Каждый ее стон срывал с цепи внутреннего демона, который желал ее всю, везде и всегда, но Дэйтон сдерживался, боясь навредить ей.

Однако, когда Элизабет притянула его для поцелуя и прошептала в губы:

— Возьми меня, как хочешь.

Он не смог больше держать себя в руках.

Отстранился, смотря в ее глаза и когда увидел там безоговорочное «Да», снял трусы.

Сел на колени возвышаясь над ней, только чувствовал покоренным себя, хоть это и Лизи лежа под ним и повернул девушку на живот. Подложил подушку под ее живот и нежно погладил рукой спину, а после обхватив пальцами бедра резко вошел, вызывая громкий стон вперемешку с восклицанием.

Сам еле сдержался, чтобы не зарычать, но продолжал делать то, о чем так мечтал. Трахать ее.

Взять ее как сам желает и слышать ее крики под собой. Натянуть белые локоны на кулак до хруста у Корней и смотреть сверху вниз, как она поглощается экстазом.

Шлепок. И Лизи охнула, а после с хрипом взмолилась:

— Еще!

И он ударил еще раз. Сам получал от этого такой кайф, которого и не ждал.

Резкие толчки не прекращались и Дэйтон не желал останавливаться, а потому, когда теплое семя растеклось внутри вульвы он не прекратил. Лишь на мгновение отстранился, перевернул Элизабет на спину и все так же возвышаясь вошел в нее.

Теперь он видел ее красное лицо, пухлые пересохшие губы и туманный взгляд. Он продолжал двигаться как остервенелый, глядя на то, как ее грудь скачет от толчков и как она хнычет, ловя очередную порцию оргазма.

Но и этого для Дэя казалось мало. Мужская ладонь легла на лобок и большим пальцем уперлась в пульсирующий бугорок, отчего женское тело обдало разрядом, но это не помешало ему продолжить свое дело.

Когда Лизи еще раз вздрогнула, обнимая изнутри его член, Дэйтон наклонился и, целуя ее в губы, обхватил ладонью ее шею и скулы.

И вот тогда в нем окончательно освободился внутренний зверь. Он сжимал руками все, что так любил в ней, и целовал, прикусывая везде, где мог дотянуться, а потому, когда последние толчки привели к еще одной разрядке, он издал гортанный рык.

Дэй обмяк, упираясь локтями возле ее головы и, уткнувшись лбом в ее лоб, тяжело дышал.

Элизабет сама не могла поймать собственное сердце, и поэтому молчала.

Через несколько минут мужчина перекатился, ложась рядом, и посмотрел на нее.

— Прости, — тихо сказал он.

— Почему ты каждый раз извиняешься? — со смешком спросила она.

— Мне кажется, что я сделал тебе больно, — повернулся, заглядывая в ее глаза.

— Ты сделал мне приятно. Три раза, — Лизи выставила перед собой три пальца. — Единственное, если останутся следы, то на завтрашнее занятие надо одеть закрытое боди, — усмехнулась.

Дэйтон хохотнул и притянул девушку к себе.

— В душ и в дорогу? — спросил он, целуя ее в волосы.

Элизабет кивнула.

В душ пошли по раздельности. Пока мылся Дэйтон, Элизабет собрала вещи и села на порог, ведущий к океану. Грустно смотрела на потемневший горизонт. В очередной раз заметила кольцо на своем пальце и погладила его одним пальцем.

Я нашла своего принца, мам.

Ей показалось, что одинокая звезда на небе подмигнула.

Всю дорогу до аэропорта Лизи спала, как и в самолете. А Дэйтон надежно оберегал ее сон.

Возвращение в рабочие будни после столь бурных выходных оказалось для Элизабет труднее, чем она ожидала. Но она упрямо бралась за дело, находя в нём своё особенное утешение.

Каждая маленькая победа её юных воспитанников, каждый шаг вперёд становились для Лизи её личным триумфом. Поэтому, когда семилетняя Кора, заливаясь слезами, рухнула на растяжке, сердце балерины едва не разорвалось от сочувствия.

— Что случилось, милая? — Элизабет опустилась рядом с девочкой, лежащей лицом вниз в растяжке.

— Я… я неудачница! — сквозь рыдания пролепетала Кора, поднимая заплаканное личико. — Ничего не получается! Я никогда не сяду на шпагат!

— Ну, зачем же сразу так, — ласково возразила Лизи, помогая девочке сесть ровнее. — Если что-то не получается сразу, это не значит, что ты плоха. Это просто значит, что нужно немного больше времени. — Она нежно погладила ребёнка по плечу. — Я тоже не сразу села на шпагат, — с улыбкой призналась Элизабет.

— Правда? — Кора удивлённо посмотрела на неё.

Элизабет кивнула, вспоминая собственное детство.

Тогда ей было около десяти. Она занималась в танцевальной группе при школе, где плата была меньше, чем в других местах. Соответственно это сказывалось и на тренере. Прозанимавшись несколько месяцев, она столкнулась с тем, что никак не могла сесть на ровный шпагат. Элизабет злилась на себя, ругала, заставляла себя день и ночь пытаться, но всё было бесполезно.

Однажды мама сказала, что изнурительные тренировки ничем не лучше бездействия, и попросила дочь остановиться, уверяя, что у Элизабет рано или поздно всё обязательно получится.

Но Лизи, со своим упрямством, довела даже тренера. В один из дней, когда Элизабет снова злилась на себя, сидя в полу шпагате, миссис Хил, не выдержав, подошла к девочке сзади и со всей силы надавила ей на плечи.

Первое, что почувствовала Лизи — острая, пронзительная боль. Из глаз брызнули слёзы, но уже не от злости, а от боли и непонимания.

И вдруг, в следующее мгновение, девочка обнаружила, что сидит на идеально ровном шпагате. Она радостно рассмеялась, переполненная чувством восторга и удовлетворения.

— Видишь, Элизабет, — тренер присела напротив. — Я показала тебе кратчайший путь к твоей цели. Но запомни: короткий путь не всегда приятен. Иногда лучше набраться терпения и подождать, чем бежать сломя голову, больно ударяясь о препятствия.

— Когда я была совсем маленькой, как ты, у меня тоже ничего не получалось, — продолжала Элизабет, глядя в заплаканные глаза Коры. — Я была неуклюжей, падала на каждом шагу, и шпагат казался чем-то нереальным. Но я очень хотела танцевать, и каждый день старалась немного больше, чем вчера.

Кора внимательно слушала, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Элизабет взяла её руку в свою и продолжила:

— Балет – это труд, Кора. Это не волшебство, хотя со стороны так и кажется. За каждой грациозной позой, за каждым лёгким прыжком стоят часы упорных тренировок, пот и слёзы. Но когда ты достигаешь своей цели, когда у тебя получается то, что раньше казалось невозможным, – это самое прекрасное чувство на свете.

Элизабет обняла Кору за плечи. — Давай попробуем ещё раз? Не для того, чтобы сесть на шпагат прямо сейчас, а для того, чтобы немного растянуться и почувствовать своё тело. Просто сделай столько, сколько сможешь, и не вини себя, если не получится сразу. Помни, ты делаешь всё возможное, и это самое главное.

И села напротив, раздвинув ноги и прижавшись своими ступнями к её. Взяла Кору за руки и откинулась назад, позволяя девочке идеально ровно лечь лицом вниз. Потом поднялась и легла сама. Как прежде ровно и чисто.

Спустя десять минут Элизабет попросила Кору сесть на заветный шпагат и, о все великие Боги, у девочки вышло!

Кора радостно захлопала в ладоши и бросилась обнимать учителя, на что Лизи охотно ответила.

Следующие полтора часа они отрабатывали стойки у поручня и различные движения. Так много и часто, чтобы у всех закрепилось и даже во сне дети смогли это повторить.

После тренировки Элизабет чувствовала приятную усталость. Она наблюдала, как дети, полные энергии, собирают свои вещи, обсуждая новые достижения и шутя друг с другом. В этот момент она осознала, что не просто учит их танцам, но и помогает им раскрыть свой потенциал, обрести уверенность в себе и найти новых друзей.