Сборы проходили в живописных уголках: то в старинном замке, где мрак вековых стен напоминал о прошлом, то на берегу моря, где волны шептали под музыку её танца. Каждый день начинался с утренних разминок, а вечером зал наполнялся звуками классической музыки, когда девушки, в пуантах, словно птицы, порхали по сцене.

Выступления были вершиной каждого сбора. Элизабет, обладая волшебной грацией, всегда чувствовала особую связь со своим телом и музыкой. Эта поездка не была исключением. Это было самое волшебное время в ее жизни.

В тот раз на очередном выступлении она познакомилась с парнем из другой труппы. Его звали Джозев. Как и любой танцор он был стройным, подтянутым и невероятно красивым. Парень за короткий срок завоевал сердце юной танцовщицы и покорил не только ее душу, но и тело.В тот вечер, когда звуки музыки затихли, а огни на сцене лишь мягко мерцали, между ними возникло ощущение близости. Джозев и Элизабет остались наедине, потерянные в гулком зале, пропитанном духом балета. Его взгляд, глубокий и проникающий, словно позвал её в неизведанный мир, где правили страсть и доверие.

Они медленно соединили руки, нежно касаясь друг друга, как будто не веря в реальность происходящего. Она чувствовала, как его тепло проникает в её душу, а сердце колотится в ритме их танца. Каждый шаг приближал их все ближе; дыхание становилось все более учащенным.

Затем их губы встретились — это был поцелуй, наполненный бесконечными обещаниями и тайными желаниями. Каждое движение было отражением их страсти, заключенным в мгновение, где не существовало ничего, кроме них. В этом волшебном мгновенье, между танцем и мечтой, они познавали друг друга, растворяясь в новых ощущениях, завораживая и подчиняя. Ее первая близость стала не просто физическим воссоединением, но настоящим откровением, открывающим пределы их юной любви.

Однако этим отношениям было не суждено прожить дольше, чем время сборов. Первая боль в ее жизни и первое обещание, что больше она не позволит жизни ее мучить.

Элизабет отдалась во власть случая, растворяясь в медленной мелодии, обволакивающей ее подобно сигаретному дыму. Пытаясь изгнать из сердца боль и сожаление через танец, она не заметила, как вновь по щекам побежали слезы. Хотелось остановиться, прервать этот мучительный ритуал освобождения, но тело, истосковавшееся по движению, упрямо отказывалось подчиняться.

Музыка, проникая в самую душу, воскрешала в памяти осколки былого счастья, тени ускользнувших возможностей и несбывшихся надежд. Каждый шаг, каждое па, словно прощание с тем, что терзало ее, но эта желанная свобода рождала новую, нестерпимую боль.

Элизабет грезила о дне, когда сможет танцевать без груза на сердце, без ноющей боли в бедре, понимая, что эта мечта – лишь мираж. Каждый раз, когда она пыталась вырваться из порочного круга несчастий, их тяжесть неумолимо ввергала ее обратно в бездну отчаяния.

Слезы, смешиваясь с испариной, струились по щекам, словно грустная мелодия, пронзенная диссонирующими аккордами. Лишь в танце она могла притвориться той, кем когда-то была: полной жизни, надежд и грез. Но этот танец стал ее проклятием, замкнутым кругом, из которого не было выхода. Он стал не избавлением от боли, а бегством от самой жизни.

Внезапное касание к плечу оборвало полет ее души. Лизи вздрогнула, ощутив легкое покалывание на коже. Обернувшись, она увидела миниатюрную девушку с темными волосами, собранными в строгий пучок, и в темном переднике поверх джинсов и футболки.

– Мисс, вас приглашают на VIP-балкон, – перекрикивая музыку, произнесла брюнетка, указывая глазами вверх.

Элизабет едва заметно нахмурилась, но тут же скрыла удивление и недоверие за натянутой улыбкой.

– Кто? – громко переспросила она.

– Меня просто попросили передать, – улыбнулась девушка, обнажая ряд ровных зубов.

Сколько же им платят, если у нее такой хороший стоматолог.

Элизабет усмехнулась своим мыслям. И ровным шагом направилась в сторону лестниц, что вели наверх.

На последней ступеньке ее ожидал парень примерно того же возраста и приветливо улыбался. Здесь музыка играла чуть тише, потому Лизи не составило труда услышать его слова, несмотря на то что он даже не пытался кричать:

— Привет! Я Калеб, — парень протянул руку продолжая улыбаться.

Элизабет ответила на улыбку и протянула руку в ответ.

— Элизабет.

Ненароком разглядывая молодого мужчину Лизи залюбовалась. Высокий, плотно сложенный, что подчеркивала обтягивающая черная футболка и определенно красивый. Короткие светлые волосы плавно раскидались по высокому лбу, а улыбка подчеркивала ямочки на щеках и острые скулы.

Калеб заметил, что девушка его разглядывает и голубые глаза в ворохе густых ресниц хищно прищурились.

— Пойдем, проведу тебя.

Он дошел до уединённого уголка, от чего Элизабет напряглась всем телом, но стоило парню отодвинуть занавеску, скрывающую столик и пару кожаных диванов, как она увидела всех, кто там был. Однако ее никто не заметил.

Довольно большая компания расположилась на двух диванах; невысокая девушка с русыми волосами и по детски пухлыми губами стояла за одной из спинок и злорадно смеялась, смотря в карты парню – золотистому блондину со шрамом на левой брови практически вдоль серых глаз, сидевшему под ее руками; двое парней, сидевших напротив, были почти идентичны друг другу, однако все же различались цветом глаз и волос: один короткостриженый брюнет с синими глазами, а второй – такой же короткостриженый шатен с карими.

Но оба — это олицетворение безупречного стиля и харизмы. Их примерно одинаково подтянутые тела, словно вылепленные из мрамора, а каждая мышца говорила о преданности спорту, что выгодно подчеркивали белые футболки. Лицо можно было бы описать как классическое, с четкими линиями и острыми скулами. Точно Греческие Боги, спустившиеся с небес.

Еще одна девушка стояла спиной. Довольно высокая, рыжая и явно недовольная. Это стало понятно, когда она обернулась навстречу Элизабет.

Однако, как только зеленые глаза рыжеволосой девушки увидели Лизи, выражение ее лица сменилось на дружелюбное:

— О, ты пришла, — быстрым движением она оказалась рядом и протянула руку: — Я Шерил. А это Деклан, Дэйтон, Хезер и Блейк, — указав на шатена, брюнета, невысокую русую и блондина на диване, поочередно сказала она.

Малость опьяневший разум Элизабет был не способен запомнить всех и сразу, но она все же кивнула.

— Элизабет Кинн, — ответила Лизи, немного шокированная. – Можно просто Лизи.

— Я знаю, где видел тебя! – воскликнул шатен и подскочил с дивана. – Балет. Ты танцуешь!

— Танцевала, — поправила Элизабет, но не была услышана.

Русая коротышка с изумлением посмотрела друга и спросила:

— С каких пор ты интересуешься балетом?

— Это не я. Лет пять назад родители затащили нас на благотворительный вечер в Театр Искусств. Помнишь Дэй?

Брюнет в ответ отрицательно качнул головой.

— Восемь, — снова поправила Элизабет, но в этот раз все резко обернулись на нее. Девушка же не стушевалась привыкшая к повышенному вниманию и объяснилась: — В Театре Искусств на благотворительном вечере я выступала восемь лет назад.

Но казалось никому до этого не было дела, кроме синих глаз, которые не отводили в сторону ни на секунду.

— Так зачем я здесь? – спросила Элизабет, потирая больное бедро – этот жест уже вошел в привычку.

— Ты так танцевала на танцполе, что наши золотые мальчики решили с тобой познакомиться, — блондин – Блейк – лениво развалившийся на диване подбородком указал на почти одинаковых парней напротив.

В ответ парни ни капли не смутились. Деклан подошел и протянул крупную ладонь.

— Деклан Дикси. Брат этого молчаливого засранца. Он, кстати, Дэйтон.

Брюнет в ответ на реплику лишь усмехнулся.