Элизабет внутренне похолодела, боясь даже пошевелиться или издать звук, когда увидела двух массивных мужчин, с нескрываемым вожделением в глазах, наблюдавших за происходящим. Она старалась дышать как можно тише. Даже когда грубые пальцы брюнета отодвинули ткань нижнего белья, она не проронила ни звука.

Холодный пот пропитал спину, а в груди застыл вязкий ком отчаяния. Она думала о том, как оказалась в этом мрачном, забытом богом месте, где тени сгущались, предвещая непроглядную ночь. Каждый шорох казался предвестником неминуемого ужаса, и она отчаянно искала в себе крупицы сил, чтобы противостоять надвигающейся тьме. Взгляд брюнета был алчен и похотлив, а блондин с презрительным любопытством наблюдал за ее страхом, словно это была всего лишь занимательная игра.

Ты справишься. Представь, что ты рядом с мамой. Сидишь у ее ног, пока она на диване смотрит ток-шоу. Вы только поужинали.

Мокрая дорожка очертила линию лица.

— Хорошааа, — протянул брюнет, облизывая пальцы, что пару мгновений назад были в девушке, наклоняясь к ее уху и уводя ближе к машине.

Стоило девушке почувствовать ногами капот, как блондин резко дернул ее и уложил животом на машину. Оказывается, платье порвалось в нескольких местах: холод железа обжег живот и ребра.

Элизабет пыталась думать, о чем-нибудь другом. Представить, что сейчас она сидит на кухне с мамой, пьет чай и как обычно рассказывает о том, как прошла тренировка.

Но в голове вертелись лишь обрывки фраз и далекие воспоминания. Звуки леса затихли, замещенные только бешенным биением сердца. Внутри нее бушевал вопиющий страх, смешивая эмоции в одно неразборчивое месиво. Она чувствовала, как руки блондина касаются ее талии, обвивая его желание вокруг ее тела. Он шептал что-то, но слова были потеряны в гуле ночи. И даже звук бешено колотящегося сердца не заглушал скрип расстегиваемой ширинки и шорох спускаемых штанов.

— Ну что вы парни! – усмехающийся голос Плата послышался ближе, от чего мужчины остановились и отошли. Сердце девушки упало в пятки от облегчения. Колени подкосились, и она мягким движением стекла на землю: бедро хрустнуло, напоминая о себе. – Нельзя вас и на минуту оставить! Так и что, мисс Кин. Вы приняли решение? – он ухмыльнулся.

— Я буду работать на вас, — тихим скрипящим голосом ответила она, не поднимаясь с земли и не поднимая голову.

Мужчины загрузили Элизабет словно мешок в машину и так же небрежно выгрузили посреди широкой улицы. Девушка не возмутилась из-за того, что ей не открыли дверь как леди и с большим удовольствием вдохнула свежий ночной воздух, стоило машине со свистом уехать дальше. Особенно если учитывать, что в машине она сидела рядом с блондином.

При воспоминании о его грязных касаниях Лизи передернуло.

— Мразь, — сквозь зубы прошептала она, отходя к обочине и усаживаясь на бордюр вдоль асфальта.

Она сидела на холодном бордюре, вяло раскинув ноги и потирая больное бедро, будто у нее не было сил подняться. Ветер шевелил пепельные волосы, словно пытаясь утешить, но она не чувствовала ничего, кроме бесконечной безысходности. Зеленые глаза, когда-то искрившие радостью, теперь были полны слез, которые медленно катились по щекам, оставляя за собой влажные следы на коже.

Свет фар проезжающих автомобилей рисовал резкие тени вокруг нее, подчеркивая уязвимость. Элизабет думала о том, как быстро может обернуться кошмаром мир, когда страх обрушивается внезапно, как грозовая туча. Как много она вложила своих сил, чтобы собственная жизнь обернулась адом? Кучу. Хренову тучу сил, чтобы испоганить себе жить. И почти с десяток лет Элизабет пыталась все исправить, однако каждый раз, когда она говорила: «Хуже уже быть не может.», судьба усмехалась.

Слёзы всё лили и лили, пока Лизи не почувствовала, как горло перехватывает. Внутри нее бушевали волны страха и унижения, но снаружи были лишь мокрые дорожки по щекам, как свидетельства ее утраченной надежды. Она была сама собой неслышимая, дрожащая, но все еще живая, и, возможно, это было единственным светом в ее мрачном мире.

Но светом ли? Какой толк от ее брыканий? Какая польза от ее попыток наладить собственную жизнь? Сколько еще раз нужно сделать шаг назад, чтобы вырваться вперед?

Элизабет зарылась лицом в сложенные руки и не переставая всхлипывать поняла, насколько она никчемна. Зачем миру такой человек? Она поняла, что ей нужна лишь эта ночь. Последние несколько часов, чтобы вспомнить как онажила.

С четким пониманием своих желаний девушка поднялась на ноги и огляделась. Увидев в конце улицы здание с яркой неоновой вывеской ночного клуба вытерла руками тушь, что определенно растеклась. И пусть она не видела себя в зеркало, но это точно было так. Осмотрела свое платье. И ведь точно порвалось.

Помимо разорванного ворота, на левом ребре тянулась дыра почти до пупка. Устало выдохнув Элизабет дорвала его, сделав неровный разрез на животе.

Благо бесконечные, когда-то, тренировки пригодились.

Изящная тонкая талия, обтянутая черной тканью, теперь еще больше выделялась вместе с ровным прессом благодаря нововведению.

Направление Лизи держала четко к клубу, по пути расчесывая волосы пальцами. Ведь и сумки у нее теперь не было, чтобы достать расческу.

Усмехнулась.

Как и силы воли.

У здания она остановилась на мгновение, поглаживая больное бедро и позволяя музыке и ярким огням завести себя. Внутри ее разума звучали отголоски прежней жизни — вечеринки, шутки, танцы под безумные ритмы. Но сейчас в ней бушевали другие чувства: решимость и легкая ностальгия. Элизабет сделала шаг вперед, ощутив, как окружающий мир накрывает ее волной энергии.

Зайти внутрь не составило труда: охранник на входе знал ее еще со времен работы с Платом.

Внутри клуба яркие огни перемешивались с дымкой, ползущей от барной стойки, и людьми, которые танцевали, словно не чувствовали ни усталости, ни проблем. Она пробиралась сквозь толпу, чувствуя, как взгляд нескольких прохожих задерживается на ней. Взрывы адреналина наполняли легкие.

Скоро уже не существовало преград, и клуб стал для нее не просто местом развлечений, а символом обновления. Элизабет приняла решение: эта ночь станет последней в ее жизни. Она сделала шаг вперед, растворяясь в толпе. Каждое движение, каждая нота казались ей знакомыми, но сегодня они наделялись новым смыслом.

У барной стойки мило улыбнулась одинокому парню, который принял это за приглашение.

— Привет красотка, — он окинул девушку голодным взглядом затуманенным алкоголем. – Выпьешь?

— Даже имени не спросишь? – Ответила Элизабет и положила руку ему на плечо.

— Захочешь – сама скажешь, — повернулся к бармену и добавил: — виски кола и для девушки…

Легкая заминка и взгляд в сторону Элизабет.

— Три стопки текилы, — продолжила она за него, не обращая внимания на вздернутые к линии волос брови.

Парень бармен ловко налил три стопки и поставил перед девушкой. Элизабет, недолго думая опрокинула внутрь себя одну за одной, а после улыбнувшись ухажеру медленным шагом направилась к танцполу.

— Эй, ну хоть имя скажи, — крикнул тот ей в спину, пораженный такой девушкой, но услышан не был.

Даже если бы все звуки в мире затихли, Лизи все равно не услышала бы его. Сейчас она слышала и слушала только себя. Свое тело. Свою душу.

Отдаваясь в ритм музыке, она утопала в воспоминаниях и ощущениях.

Ей было всего шестнадцать, но её мечты уже расправляли крылья, стремясь к сценам самых известных театров. Каждый год, когда солнце начинало целовать весенние цветы, Элизабет отправлялась в долгожданные сборы — уникальные мастер-классы, где собирались талантливые юные артисты со всей страны.

Мама на протяжении всего года откладывала деньги, чтобы дочь могла поехать туда и заниматься любимым делом.