— Нынче тебя начнут звать, Чарли Холлихоулом,[1] — хохотнул Джед, радостно скаля зубы, пронзительно белые на фоне черного от нефти лица.

— Да заткнись ты, наконец! — разозлился Сухая Скважина на двусмысленные намеки безбашенного рабочего.

— Что-то я за всю свою жизнь ни разу не видел подобного фонтана, — рассудительно заметил ветеран-бурильщик, не давая разгореться ссоре.

— Нужно мистера Бойлза оповестить, — откликнулся Чарли и мстительно добавил. — Вот ты, Джед, и поедешь. Хоть какая от тебя выйдет польза.

Если идея вызвать инженера была весьма здравой, то прогнозы на поведение фонтана оказались сродни обещанию президента Рузвельта решить раз и навсегда вопрос с засильем трестов. Пустой болтовнёй! Наутро бурильщики обнаружили, что поток не то чтоб уменьшился — он усилился. Лейквью № 1 грозился превратиться в самый дорогостоящий проект мировой нефтедобычи — девяносто тысяч баррелей в сутки питали «Форелевый поток», как вскоре окрестили самопроизвольный разлив сырой нефти. Там, где несчастный Чарли Вуд видел повод радоваться, что избавится, наконец, от позорной клички, Бойлз сразу рассмотрел грядущие неприятности.

— Джентльмены, у нас проблема! — тут же оценил обстановку мистер Том. — Мы не только потеряем гигантские деньги. Нас разорвут на клочья фермеры Сан-Хоакина, завалят судебными исками. Делайте, что хотите, но нужно как-то обуздать это безумие.

Как⁈ На тот момент технологий глушения фонтанов не существовало. Попробовали окружить скважину мешками с песком. «Юнокал» прислал серьезное подкрепление. День и ночь работала сотня людей, выбиваясь из сил, задыхаясь от испарений нефти. Строили бермы, копали естественный резервуар-накопитель.[2] Тщетно! Все потуги строителей лишь на время снижали уровень угрозы.

— Не родился еще водопроводчик, который смог бы закрыть утечку в самой большой в мире трубе проложенного под землей природного нефтепровода, — сообщил примчавшимся газетчикам Том Бойлз, черный от нефти и усталости.

Нефть прибывала и прибывала. Буровое оборудование скрылось из глаз, похороненное внутри формирующегося кратера, в центре которого рос курган. Сотни тысяч баррелей нефти грозили затопить долину и двинуться дальше, к озеру Буэна-Виста, отравляя навечно плодородную почву. Через месяц, когда протяженность нефтяной реки достигла нескольких километров, «Юнокал» признался, что не справится собственными силами, и обратился за помощью ко всем нефтяникам Калифорнии. «Найнс энд Блюм Бразерс индастри» не остался в стороне. Я лично возглавил бригаду наших добровольцев, без колебаний сменив безупречный костюм на рабочую робу.

Когда прибыл на место, поразился масштабу экологической катастрофы.

— Ёксель-моксель! — только и вырвалось у меня, когда я увидел вдали здоровенный столб нефти, обезображенную почву, ручьи «черного золота», стекавшие вниз по склонам. Увесистым вышел у природы щелчок по носу зарвавшимся человечкам.

На моих глазах напор нефти развалил деревянный блокгауз, который неимоверными усилиями возвели рабочие вокруг скважины. Бревна затаскивали тяжелыми тросами. Потом люди по пояс в нефти, увязая своими ботинками в липкой жиже, кое-как их собрали в высокую коробку. Укрепили откосинами, брусьями и… все поглотил кратер. Недельный труд пошел насмарку в считанные часы.

Нашу бригаду бросили на строительство одного из восьми больших отстойников, возводимых на подходе к озеру Буэна-Виста. Работали как сумасшедшие, посменно, прерываясь лишь на сон и короткий отдых. К нам присоединились даже окрестные фермеры. Они понимали, что гибель озера лишит их единственного источника для орошения полей. В общей сложности число занятых в спасательной операции выросло до шестисот человек. Но даже такая толпа мужественных несдававшихся мужчин, многие из которых еще вчера были пьяницами и негодяями, не могла справиться с силой разбушевавшейся природы. Не помогали даже молебны, которые устраивали понаехавшие пастыри. Хорошо хоть Бог услышал их молитвы, и не случилось пожара. Тогда всем точно был бы трындец.

Меня позвали на расширенное совещание инженеров и бригадиров. Настроение у всех было подавленным. Прения открыл измученный до предела Том Бойлз, еле державшийся на ногах. Во вступительном докладе не было смысла — все и так понимали, что дело швах.

— Может, трубопровод? — несмело предложил я, когда очередь дошла до меня. Наслушался в моем будущем о таких сооружениях: «Потоки», «Дружба» — все и не упомнить.

— Площадь временных нефтехранилищ составляет 16 акров. Как, по-вашему, с этого гигантского пространства нам собрать нефть в трубу? — отозвался кто-то из специалистов-инженеров.

— Можно перекачать, — вскинул голову Бойлз, до этого момента сидевший, уронив лицо в руки.

Идея инженера никого не удивила. Технологию прокачки нефти по трубам успешно применяли в Калифорнии уже полвека. Тут же посыпались вопросы и предложения.

— А куда вести эту трубу?

— На побережье есть Порт-Авила. Там хватает свободных резервуаров, цистерн и даже пустых танкеров.

— Большую трубу к временным хранилищам не подвести.

— Постойте! В двух с половиной милях от отстойников идет восьмидюймовая труба «Стандарт ойл» с месторождения Керн-Ривер! Зачем прокладывать свою трубу, если можно врезаться в чужую? Другой вопрос, пойдут ли эти янки нам навстречу?

— Я позвоню губернатору штата, — тут же вмешался представитель руководства «Юнокал». — Они согласятся.

— Сразу договаривайтесь, что мы воспользуемся вдвое меньшими по диаметру трубами. Этим облегчим себе прокачку, — Бойлз оживал на глаза. — Джентльмены, забрезжил свет в конце туннеля. И я не могу не выразить своей признательности мистеру Найнсу. Мало того, что он, уважаемый и занятой бизнесмен, вкалывал с лопатой в руках наравне со всеми, так еще и подал нам идею, которую мы обязаны реализовать во что бы то ни стало!

— Молодчина, Баз! — закричали многие и пожелали обменяться со мной рукопожатиями. О чистоте рук никто не думал. У всех они блестели от въевшейся в кожу сырой нефти — не от «черного золота», а от «черного убийцы» в нынешних обстоятельствах.

Работа в долине закипела. Сразу же после того, как «Стандарт Ойл» дала добро, трубопровод соорудили буквально за четыре часа. Пик угрозы был пройден. Можно возвращаться домой, предоставив сотрудникам «Юникола» бороться самим с непокорной Лейквью № 1.

Ее мощь поражала: столько нефти Калифорния еще не видела![3] Дабы уменьшить масштабы удара по долине Сан-Хоакин, потоки нефти пустили по рукотворным каналам, укрепленным земляными дамбами. А чтобы снизить напор, приступили к сооружению вокруг фонтана окружности из высокой бермы, выложенной из мешков с песком. Помогло, но вопрос так и не был закрыт. Еще долгие месяцы из близлежащих городов приезжали люди на экскурсию с целью воочию убедиться: с природой шутки плохи.

… Катастрофа на месторождении Мидуэй-Сансет вдарила бумерангом прямо по моему кошельку. Переизбыток нефти был столь ошеломляющим, что цена на нее упала до 30 центов за баррель.

Правильно говорят в народе: беда не приходит одна. Одновременно с трешем на нефтерынке неожиданно просел индекс Доу Джонса — не из-за нефтяных котировок, а из-за общего падения. Рост «голубых фишек» в 1909 году на 14,97 % постепенно отжирал откат 1910-го, и недалёк был тот час, когда он примется за прирост 1908-го! А у меня столько трат! Дом был готов к заселению уже летом. Баксы отлетали только в путь. Проф Эбинезер (не к ночи будет помянут!) тянул с меня и тянул. На все про все — вплоть до домашних тапочек и банного халата, не говоря уже о мебелях, шторах и кранах в ванные комнаты. Любая мелочь лежала на архитекторе. Таков был наш контракт: я получал полностью готовое жилье (так было принято), архбюро — мои чеки. В общем, со стонами, с проклятиями я закрыл все позиции своего инвестпортфеля, а с ним и свою нью-йоркскую историю. Не только потому, что хотелось перевернуть страницу или прилично накопилось долгов. Но и по более приятной причине: меня ждали 20% акций сбытовой фирмы завода Форд и еще чуть-чуть «Форд мотор компани».