— Никогда такого не будет.

— Когда ты все вспомнишь, и не такое будет, — пообещал мой личный демон-искуситель, и я почему-то ему поверила.

Когда мы, наконец, подъехали к зданию института, я буквально вылетела из машины. А этот невозможный демон продолжал нагло усмехаться, напоминая сейчас, как никогда, Адриана, когда тот с Розочкой беседы беседовал. Правда, злилась я недолго, ровно до того момента, как увидела МЭСИ и обомлела. Привычное трехэтажное здание института вдруг изменилось до неузнаваемости, превратившись в настоящий замок, разросшийся вширь и прирастивший как-то две высоких, средневековых башни — одну круглую, на обсерваторию похожую, а вторую длинную с острым шпилем.

— И это МЭСИ? — едва справившись с потрясением, спросила я.

— Он самый, — подтвердил совсем не мой, но все еще ухмыляющийся демон. — Пойдем?

Мы подошли к железным воротам. Я думала, они тут же и откроются, или кто-то выйдет нас встречать, но нет, ворота были наглухо закрыты.

— Я знаю, ты боишься крови, но без нее никак не обойтись, — уже без поддразниваний, серьезно и озабоченно проговорил Джулиан. — Обещаю, что это будет почти не больно и только один раз.

— Как потеря девственности? — не подумав, ляпнула я.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — ответил он, а в карих глазах его снова возникли лукавые смешинки.

Я покраснела, как школьница и, чтобы не оконфузиться окончательно, почти инстинктивно протянула руку.

— Режь уже.

— Разрешаешь?

И только когда он взял мою руку в свою, я опомнилась. Меня снова обожгли его прикосновения, и я опять почувствовала, что тону, просто тону в нем, в его чувствах ко мне, но прежде чем успела отдернуть руку, он прочертил внезапно отросшим, острым черным когтем кровавую полосу на моей ладони и приложил руку к воротам. Не успела я осознать, что никакой боли не испытываю, как он поднес мою ладонь к губам и провел языком по порезу. И это было так… так… интимно, возбуждающе, не знаю, как, но мне вдруг показалось, что стоит ему только меня поманить, и я пойду за ним куда угодно, хоть в адскую бездну, хоть сквозь эти самые железные ворота.

— Ты пылаешь.

Да я не просто пылаю, я горю, каждая моя клеточка горит и изнывает, и жаждет, жаждет этого страшного мужчину. И лишь когда он меня отпустил, так и не поцеловав, все мои страхи обрушились на меня с утроенной силой, а желание превратилось в панику.

— Дыши, просто дыши.

И я дышала, но еще лучше бы я дышала, если бы он отошел, или перестал на меня так страстно и страшно смотреть.

— Я не знаю, что со мной происходит, — призналась я, в отчаянии обняв себя руками.

— Я надеюсь, Ламия нам поможет.

— Она здесь? — забеспокоилась я. Меньше всего мне сейчас нужна была встреча с демоницей, даже если она лучший лекарь на свете.

— Нет, она не покидает пределов Абервуда, — ответил Джулиан, а я тихо выдохнула и, наконец, осмотрелась.

— А здесь всегда так тихо?

— Сейчас каникулы, — с улыбкой напомнили мне. — Все студенты разъехались по домам.

— А мы что здесь делаем?

— Мы идем в одно особенное место. Обещаю, тебе там понравится.

И мы пошли мимо главного корпуса МЭСИ, мимо башен и других строений институтского городка к другим воротам, очень похожим на предыдущие.

— О, нет, мне опять придется жертвовать кровью? — испугалась я, когда мы к ним приблизились.

— Нет, мышонок, простого прикосновения теперь вполне достаточно.

Как он меня назвал? Мышонок?! А я даже не знаю, как реагировать. Обидеться или отомстить и назвать его… А кем? На кого похож Джулиан Ёзер — глава корпорации «Немезида», пока еще мой босс, претендующий на более высокую должность? Идеальный и опасный, расчетливый и страстный, ни капельки не добрый, сдержанный и откровенный, по крайней мере, со мной. Кто он?

— О чем ты думаешь? — с явным любопытством спросил он, заметив теперь уже мой пристальный взгляд.

— Да так, глупый мышонок сомневается, так ли благоразумно гулять с опасным ястребом. Вдруг он его схватит и утащит…

— В свое гнездо? — вежливо поинтересовался «ястреб».

— И скормит своим кровожадным детишкам.

— У меня нет детей… — мягко напомнили мне и с лукавой улыбкой продолжили: — пока.

Вот… нет, он не ястреб, он змей. Каа, не меньше.

Сквозь вторые ворота, в отличие от первых, нам проходить не пришлось, открылись сами, но то, что я увидела за ними…

— Не может быть!

Лето, самое настоящее лето. Там было лето. Огромная солнечная, полная зелени долина и летняя жара, а я в пальто и зимних сапожках.

— Думаю, нам стоит переодеться.

Что? Он шутит? Здесь? Сейчас?

— А… — не успела я хоть что-то произнести, как этот «Гудини» прямо из воздуха достал большую спортивную сумку, поставил на землю, открыл и вытащил оттуда светлые легинсы, бежевую льняную тунику, тряпичные балетки и соломенную панаму. — Я должна это надеть? — решила уточнить на всякий случай.

— Вряд ли тебе понравится прогулка, если ты останешься в зимнем наряде, — усмехнувшись, ответил он и достал из (видимо, безразмерной) сумки комплект летней одежды и для себя.

Но меня занимал еще один немаловажный вопрос:

— И что? Я должна переодеваться посреди этого… этого… А где мы, собственно?

— Это заповедник. И не беспокойся о том, что тебя кто-то увидит. Мы здесь одни.

«Ты меня увидишь», — хотелось сказать мне, но я смолчала. Потому что, в отличие от меня, его самого присутствие посторонних явно не смущало. Радует одно — он хотя бы отвернулся.

Когда же я, так сказать, разоблачилась, оставшись в одном нижнем белье, почувствовала его горячий, нет, прямо огненный взгляд в области моей лопатки.

— Ты разве не знаешь, что подглядывать за неодетыми женщинами неприлично? — шутливо сказала я и испуганно вздрогнула, когда его не менее горячая, чем взгляд, ладонь коснулась моей голой спины.

— Это пройдет, — прошептал он, и в голосе его мне почудились нотки раскаяния. — Затянется. Давно должно было.

— О чем ты говоришь?

Он не ответил, но показал, проведя пальцами по шрамам, как лучи солнца отходящим от клейма, чем вызвал невольную дрожь прежнего страха и нового, еще не совсем понятного для меня чувства — возбуждения. С трудом сглотнув, я попыталась отодвинуться и неожиданно оказалась свободна.

— Не буду мешать.

Он отступил и отвернулся, а мне стало легче дышать. Не теряя ни секунды, я поспешила надеть оставшиеся тунику, балетки и эту странную панамку.

— И что дальше? — спросила, повернувшись к Джулиану.

— А дальше мы полетим.

— Что? — удивилась я, а он вдруг спросил:

— Ты доверяешь мне?

— В теории, — после значительного раздумья ответила я.

— Этого достаточно, — решительно ответил он и внезапно из тьмы, что все время окружала его загадочную фигуру, вдруг появились большие черные крылья. Я отпрянула от неожиданности, а он невозмутимо протянул руку и задал прежний вопрос: — Ты доверяешь мне?

Я несколько секунд медлила, разглядывая его крылья, а он наблюдал за мной, за каждой моей реакцией, и что удивительно, с этими крыльями я почему-то стала меньше бояться. Поэтому и вложила свою руку в его. Он крепко сжал ее, потянув меня на себя, обнял за талию, прошептав в волосы: «не бойся», и мы взмыли вверх, врываясь в синеву кристально чистого неба.

Весь полет я трусливо пропустила, зажмурившись и уткнувшись в рубашку моего крылатого спутника, и только когда ноги коснулись земли, я рискнула приоткрыть глаза. И снова меня настигло потрясение от невероятного зрелища, представшего передо мной.

— Единороги. Как такое возможно?

Я видела их на картинках, читала о них в книгах и рисовала в детстве именно такими, какими они предстали передо мной сейчас. Маленькие белые лошадки, похожие на пони, с длинной гривой, словно состоящей из тончайших серебряных нитей, удивительно умные глаза, и да, тот самый рог посреди лба, светящийся и переливающийся на солнце, словно покрытый бриллиантовой крошкой. Они заметили нас, перестали жевать и смотрели, мне показалось, с любопытством. Девять больших и один маленький единорожка, спрятавшийся за маму, но то и дело выглядывающий из-за ее ног. Именно он окончательно меня покорил, все мои сомнения от этого странного путешествия улетучились.