Погладив меня по щеке, он едва заметно усмехнулся и отступил.

— Спокойной ночи, Маргарита. Впрочем… — он наклонился к самому моему уху и прошептал: — быть может, я тебе приснюсь.

— Мне хватило реала, — пробормотала я, а он рассмеялся и ушел, насвистывая какой-то фривольный мотивчик. Вот негодяй! Доволен собой. Еще бы ему не быть довольным. Ведь он меня поимел, хотя… это все-таки я его поимела в полном смысле этого слова. Да, Рита, головокружительный у тебя прогресс — за пятнадцать дней из пуританки в распутницу, а дальше что?

А дальше были любопытные лица девочек и я — пунцовая.

— Сама дала, — возвестила Роза, полюбовавшись на мою физиономию.

— Закрыли тему.

— А говорят, демоны боги в постели, — поддразнила меня неугомонная темная, но и у меня был свой козырь.

— Сама проверь. За тобой же один увивается.

Роза в кои то веки достойного ответа не нашла, а я воспользовалась моментом и сбежала в ванную. И когда в этой самой ванной отмокала, не могла отделаться от образов: яркое небо, солнце, зеленая трава и я обнаженная на Джулиане… И мне понравилось все, что мы там делали, и даже не просто понравилось — сейчас, в одиночестве, я могла сама себе признаться, что я бы хотела все повторить, и не только тело, странно тоскующее о моем непонятном демоне, но и сердце, оно впервые за всю мою жизнь шептало мне ничего не бояться.

Весь следующий день мы с подругами носились по бутикам, подыскивая нам подходящие платья, по салонам красоты, парикмахерским и визажистам. И в процессе этого действа я осознала одно: у меня не осталось наличности, никакой. Все сбережения потрачены, использовать карту Джулиана — совесть и гордость не позволят, а девочек просить бесполезно, они сами на мели. Правда, до аванса три дня, вот только заплатят ли мне этот самый аванс? Я в своем подвале целую неделю не появлялась.

— Ты чего загрустила? — спросила Роза, заметив мой понурый вид в отражении зеркала, пока парикмахеры колдовали над нашими прическами.

— Думаю о насущном.

— О чем?

— О деньгах. У меня они закончились. А надо за квартиру платить, за еду, и вообще…

— И я так понимаю, что вопрос о том, чтобы пощипать Джулиана, у нас не стоит?

— Правильно понимаешь, — кивнула я, чем вызвала приступ недовольства у парикмахера. — Да сижу я, сижу. И не двигаюсь.

— И что мы будем делать?

— В понедельник я иду на работу.

— Но Джулиан, кажется, предлагал тебе другую должность?

— Предлагал, но я не знаю, чем вообще могу заняться. Все, что я умею хорошо делать — это оживлять пылесосы, влипать в разные идиотские ситуации и гонять шушер.

— Уже неплохо. Но едва ли стоит говорить об этом здесь.

— Ты же говорила, что это особенная парикмахерская, для особенных э… не людей.

— Так и есть, но даже наш стилист-регистратор едва ли слышал о шушерах.

Уловив резон в словах подруги, я замолчала и закрыла глаза, пытаясь представить, что справа от Розы сидит вовсе не клыкастая вампирша, а самая обычная девушка, и за стойкой регистрации принимает заказы самый обычный человек, а не рыжая кошка-полуоборотень с когтями в полметра и пушистым хвостом.

Да уж, в салоне красоты для темных кого только не встретишь, особенно когда эти темные свои ипостаси не слишком скрывают.

И вот он наступил — долгожданный момент нашего появления на празднике жизни одного не безызвестного светлого семейства. С Лилей мы договорились встретиться у входа в самый дорогой и пафосный клуб города под говорящим названием «Эгоист». С трудом уговорили нашего слишком мнительного босса не присылать Дамира, дабы сохранить инкогнито. Он с трудом согласился, и то только под ответственность Розы, а мне пожелал хорошо погулять.

— Какой-то он сегодня добрый, — заметила я, усаживаясь в такси в дорогущем, длинном ярко-красном платье. Нет, сама бы я ни за что такое не надела, но чего только не сделаешь для дела. Роза красовалась в черном, похожего фасончика. И ей, с ее короткой прической и волосами цвета платины платье очень шло. Она еще больше на эльфийку стала похожа или жительницу какой-то неведомой сказочной страны.

— Он сейчас как кот, налакавшийся сметаны. Думаю, ты еще дней десять сможешь из него веревки вить.

— Фу, какая пошлость, — фыркнула я.

— Зато это не перестает быть правдой, дорогая, — припечатала темная в ответ.

Иногда она бывает такой бесцеремонной, но, признаться, именно это мне в ней и нравится — умение резать правду-матку прямо в глаза, даже если правда эта совсем тебе не нравится. Лиля немного деликатнее, но это, скорее, воспитание в ней сказывается, а не черты характера. Думаю, эта история с темной кровью изменила ее, позволила преодолеть какие-то внутренние барьеры, да и я тоже стала другой.

Еще год назад, да что год — еще месяц назад я бы ни за что не решилась надеть подобное платье и поехать без приглашения на юбилей к незнакомцам, а сегодня еду, и меня даже нисколько это не смущает, наоборот, заводит и доставляет настоящее наслаждение. Ведь если бы не моя неожиданная метаморфоза в Новый год, вряд ли бы мне когда-нибудь довелось промчаться по ночному центру в дорогой машине к месту, где по вечерам собирается вся элита нашего города, и уж точно я бы никогда не стала пусть на один вечер, но частью этой элиты.

— Ничего себе размах! — присвистнула я, увидев перед входом расстеленную красную ковровую дорожку и кучу местной прессы.

— Да, дедуля Олдрич расстарался на славу, — хмыкнула Роза и обратилась к таксисту. — Милейший, подвезите нас прямо ко входу.

Таксист выполнил приказ, а я, в кои-то веки, перестала упрекать подругу в расточительности. Она догадалась вызвать элитное такси. Да уж, я представляю, какой фурор мы бы произвели, прикатив на обычном «рено» с шашечками и веселеньком номерком такси на боковине.

Итак, мы приехали, Роза доплатила, чтобы водитель открыл дверцу крутой иномарки и подал нам руку, и когда мы оказались на красной ковровой дорожке, лично я почувствовала себя телезвездой.

Даже растерялась под вспышками фотокамер. Вдруг стало некомфортно в длинном платье, на каблуках, от этих вспышек рябило в глазах, и я почти ничего не видела, даже Розу. Я попыталась пойти вперед, но внезапно наступила на подол собственного платья и споткнулась. Правда неожиданное счастье в виде моего позора для журналистов не привалило, меня вовремя подхватили, поставили на ноги и прижали к себе.

— Милая, почему же ты не дождалась меня? — громко возвестил до боли знакомый бархатистый голос, а я только и смогла пробормотать:

— Джулиан?!

— Конечно я, любовь моя, а ты кого ждала?

— Но…

Я не знала, что сказать, а когда проморгалась и смогла его наконец разглядеть, меня ослепила его улыбка. Никогда у него такой не видела, хотя нет — видела, в воспоминаниях о нашем… кхм… в общем, тогда, когда я немножко сошла с ума. Он же, в отличие от меня, времени зря не терял, подхватил меня под руку и сопроводил внутрь клуба.

— Что ты…? Ты… Я…

— Сегодня ты крайне немногословна и прекрасна. Вот только платье…

— А что с ним? — испуганно спросила и посмотрела в гигантское зеркало в холле.

Удивительно. Если бы я была сторонним наблюдателем, то сказала бы, что в этом зеркале отражается идеальная пара. Он — высокий, уверенный в себе, крайне привлекательный мужчина в дорогом, на этот раз, темно-синем костюме, делающим его просто неотразимым, и девушка рядом, как статуэтка изящная, в облегающем платье, повторяющем все изгибы тела. Яркий, но в меру макияж, высокая прическа, открытая спина, накидка из белоснежного песца. Я смотрела на нее и не могла поверить, что это я — та самая толстушка с веснушками, у которой еще месяц назад ни парня, ни друзей, вообще никого не было, а теперь…

— Слишком…

— Что?

— Откровенное, порочное платье, — проникновенным шепотом поведали мне.