Я одну такую жабу полчаса рассматривала. Оказалось, влюбленная магичка сказок разных начиталась, вот и превратила понравившегося парня в земноводное. Думала, поцелует, и он сразу в принца превратится. Не, я ничего не говорю, превратился, и еще как, а на втором поцелуе назад в жабу. С тех пор оба сидят в лаборатории. Одна ревет и целует, второй то квакает, то ругается, как сапожник. Ученые макушки чешут, а я думаю — либо он ее после всего этого еще крепче полюбит, либо бросит, дуру влюбленную. Склонялась ко второму варианту, а то «принц-жаба» так смачно ругается, когда в человека превращается.

Все это было, конечно, крайне интересно, но меня позвали не на экскурсию, а как объект особого изучения. Даже лабораторию отдельную подготовили, людей собрали с признаками обитания на них шушер.

— Мы ведь, Маргариточка, приборчик специальный имеем, чтобы их, так сказать, обнаруживать, но чтобы вот так — сходу уничтожать… тут, увы, не выходит у нас. Под нож людей приходится класть, а после долго восстанавливать. Иногда реабилитация до полугода проходит. Но с Семен Семенычем по-другому все вышло. Мы только память подправили, ауру залатали, защиту поставили, и все — недели не прошло, а Семен Семеныч уже на работе. У вас талант, Риточка, настоящий талант, — восхищался ангел-лекарь и прямо жаждал увидеть процесс изгнания шушеры в действии. А я что? Я ничего, всю жизнь о карьере медика грезила, вот и сбылась мечта идиотки.

Так, под неусыпным наблюдением не менее десяти ученых-лекарей, я изгнала шушеру с загривка тощего мужичка в очках. Тот явно под чем-то находился, потому что как-то слишком спокойно дался и не верещал — шушера верещала, на меня кидалась, а он стоял столбом и улыбался.

— Изловите, изловите ее, милая, — попросил Лазарь Лукич, прячась за огромным толстым стеклом в комнатке для наблюдений. Я сначала не поняла, зачем такая комнатка нужна, а когда мне привели мужика с бесом внутри, догадалась. Особенно когда мужик этот с разбегу в эту стеночку врезался.

На меня напасть пытался, как на ближайший угрожающий объект, но тут уж защита специального костюма сработала, который на меня напялили. Еще бы она не сработала — скафандр и в космосе защищает и со всякой нечистью сражаться помогает.

Лазарь Лукич хоть и был счастлив от эксперимента, а его спутники пищали от восторга и все записывали, записывали, но то и дело интересовался — не притомилась ли я, не хочу ли попить, поесть, пописать и даже полежать в особом восстанавливающем силы боксе. Обращался со мной, как с вазой хрустальной, словно я и правда от малейшего ветерка треснуть могу, хотя нет, могу — по макушке приставучего лекаря чем-нибудь тяжелым треснуть, а то ей богу, достал со своей чрезмерной заботой.

А с бесом этим и вовсе нехорошо получилось. Тварь ведь разумная. Как меня увидала, да еще и без кровавика моего, так мужик сначала на меня сиганул, потом на стенку, а потом на пол сполз. Бес из него не просто вылез — вылетел, да еще с громкими воплями: «не трогайте, хозяюшка, бес попутал», пытался облобызать мой скафандр, затем побился об пол перед скафандром, а затем и вовсе в обморок упал. И тут уж всех проняло, минут пять в ступоре ученые простояли, и я вместе с ними. Видано ли дело — нечисть злобная, да в обморок. Кому скажешь такое — не поверят. А я все равно расскажу. Пиусу. Пусть порадуется мой любимец демонский, что бесы от одного моего вида в обмороки грохаются.

Когда хвостатый индивид очнулся, пришлось ученым бедолагу даже отпаивать успокоительным, а то он дрожал весь, на меня косился и заикался. А как услышал предложение Лазаря Лукича обратно в дяденьку забраться, да эксперимент продолжить, в повторный обморок грохнулся.

— Да, нервная нынче нечисть пошла, — выразил нашу общую мысль один из ученых. А Лазарь Лукич и вовсе сник. На мой немой вопрос ответил, что он как раз на последний эксперимент все ставки делал. И если шушер из человека еще изгнать можно, хоть и с большим трудом, то с разумной нечистью все гораздо-гораздо сложнее.

На этой печальной ноте крылатый ученый решил поставить точку в неудавшемся эксперименте и отпустить меня восвояси, а я про навь вдруг вспомнила и отпускаться отказалась. Это же такая грандиозная возможность потренироваться и набить руку перед предстоящим сражением. Разве могла я ее упустить? Нет, нет и еще раз нет!

— Да вы что?! — возбужденно протянула я. — Не знаю, как вас, а меня одна неудачная попытка никогда не остановит. Завтра снова попробуем.

Лазарь Лукич от моего боевого настроя слегка опешил, завис секунд на тридцать, а затем расплылся в восхищенной улыбке. А я на эмоциях предложила не только бесов приглашать на наши эксперименты, но и кого-нибудь посущественней.

Мой новый сообщник сомневался не долго, и научный интерес в нем таки возобладал над странной гиперопекой, которой он меня уже совсем замучил.

Наверное, тут сыграл свою роль мой рассказ о связи триады. Он как о ней услышал, так засиял весь — причем в самом прямом смысле этого слова, и пригласил моих подруг в исследовании поучаствовать. Я обещала поговорить с ними, а Лазарь Лукич — подобрать новые объекты для экспериментов.

Когда я вышла из дверей института, меня, как ни странно, никто не встречал. Ну, и решила, раз уж я тут, прокатиться до нижнего этажа и заглянуть к тете Вале. Сбросила Адриану смс о своем местонахождении и направилась к лифту.

Тетя Валя была в архиве, чай распивала, обрадовалась мне, как родной, о житье-бытье спросила, а я ничего утаивать не стала: и о бабушке, и о демонах, и о триаде, даже про деда рассказала. Впрочем, о моем романе с нашим боссом она и так все знала. На мой вопрос «откуда?» бывшая коллега подсунула новый журнальчик, на обложке которого красовались мы в обнимку с Джулианом, я в том самом красном платье, слегка испуганная, и он, обнимающий за талию с загадочной улыбкой на устах и чертенятами во взгляде. А под фото надпись:

«Будущий председатель Славянского магического Совета с невестой, имя которой держится в строжайшей тайне. Кто она? Та, что покорила сердце самого завидного жениха Европы?»

— Самого завидного? — удивленно вскинула брови я. А еще больше удивилась, припомнив, что этот самый журнал мы с тетей Валей всегда вместе читали, и ничего подобного, связанного с магией, там отродясь не было. — А…

Да уж, многословием я не блистала.

— Это магический журнал, милая, — поняв мое недоумение, пояснила тетя Валя. — Если обычный человек посмотрит, то увидит другую надпись. Присмотрись получше.

Я последовала совету, сосредоточилась и через некоторое время буквы «поплыли», сформировавшись в надпись под оставшейся неизменной фотографией:

«Руководитель компании «Немезида» с невестой, имя которой держится в строжайшей тайне. Кто она? Та, что покорила сердце самого завидного жениха города?».

Да уж, и что теперь делать? Такой огласки я не ожидала и совсем не мечтала когда-нибудь оказаться на первых полосах местных газет, а тетя Валя еще и обрадовала, что это журнал местный, а вот магические новости в нем выходят по всей стране, и не только.

— Да перестань ты переживать, — махнула рукой тетя Валя. — Было бы о чем расстраиваться. Ты лучше вот что мне скажи — люб он тебе, али не люб?

В ответ я лишь покраснела. О черненьком вспомнила.

— Можешь не отвечать. И так вижу. Да не смущайся, я рада за тебя. Бабушку только жалко твою. Зазря она жизнью пожертвовала, к тьме обратилась, на преступление пошла.

— Вы меня осуждаете, или ее?

— Да за что же тебя-то осуждать? А Рая… ее решение то было, ее. Неправильное, глупое, но ее. Она же за него и расплатилась.

Я это все понимала, но все равно на душе пасмурно было, больно за бабушку. Она так боялась, что я свяжусь с демонами, и теперь получается, что жертва ее была напрасной. Все зря.

— Валентина Ивановна, вы хотите работы лишиться?

Мы с тетей Валей аж подскочили, услышав голос незаметно подкравшейся к нам Инги Марецкой, а когда повернулись — я чуть со стула не сверзилась. Да любой бы свалился, увидев то, что наша «кобра» сотворила со своей шевелюрой. От идеальных черных локонов не осталось и следа, вместо них мы лицезрели блондинистые кудри.