И что за день-то сегодня такой? Куда ни плюнь, везде на пути неописуемые красавцы встречаются, особенно на моем заурядном фоне.

На улице я толком и не разглядела свою случайную знакомую по причине отсутствия очков, но сейчас, при мягком магазинном свете, когда девушка сбросила капюшон, я не могла не удивиться.

Она была похожа на эльфа, настоящего эльфа. Тонкие, как говорят, правильные черты лица, большие зеленые глаза, чуть раскосые, как у кошки, маленький аккуратный носик пуговкой, идеальная матовая кожа и светлые волосы, короткие, взъерошенные, торчащие во все стороны. Одна прядка, которую я сначала за челку приняла, лезла ей на глаза, и она все время ее сдувала.

Когда я осознала, что так пялиться просто неприлично, то опустила взгляд и повернулась к витринам, впервые за все последние пять лет так остро ощущая свою ущербность.

Признаю, после смерти бабушки я распустилась и сильно. В юности меня можно было назвать миленькой, а сейчас… Я поправилась, не колода, конечно, но и не дюймовочка. Прежний сорок второй остался в глубоком прошлом, и я сейчас со стеснением носила сорок восьмой. Грудь имелась, но маленькая, первый или второй размер. На фоне лишних кило отчетливо проступал животик, а если наесться он так распирал, что некоторые начинали подозревать у меня беременность. Одна тетенька летом, в автобусе всерьез поздравляла меня со скорым пополнением. Я тогда от стыда чуть не сгорела и решила больше ничего на работу не готовить. Яблоко и кефир — вот и весь мой обед. Правда, для моего странного живота что яблоко, что кефир, что кастрюля супа — все одно, он раздувается, как барабан. Хоть совсем не ешь.

Так, о чем это я? Ах, да, о своей несовершенной персоне.

Оставим в покое фигуру, к волосам перейдем. Они у меня вроде ничего, длинные, до пояса, но отвратительного мышиного цвета. Нет, я пыталась их однажды покрасить, но то ли время не рассчитала, то ли пленкой зря накрыла, в общем, когда они через полчаса задымились, поняла — дело плохо и бросилась смывать краску. В результате смыла вместе с большинством волос, а то, что не смылось, превратилось в жуткую пережженную мочалку. Я потом целый год мазалась сметаной, яичным желтком и маслом репейника. Вылечила кое-как и зареклась проводить над собой подобные эксперименты.

О лице ничего плохого не скажу — обычное лицо, заурядное. Глаза зеленые, но не нефритовые, как пишут в женских романах, или как у этой девушки-эльфа, а скорее болотные, коричневатые какие-то, миндалевидные. И кожа у меня темноватая для славянки, смуглая. Видимо, мой неизвестный папаша был человеком с востока: турок там, или араб, а может и вовсе китаец. Я его никогда не видела, фотографии не имела, да и знакомиться не хотела. Единственное, что знала о нем — эта скотина бросила мою доверчивую беременную маму, и та, не смирившись с предательством, умерла во время родов. Говорю же, негодяй он и не стоит ни одной хорошей мысли.

Зато у меня густые ресницы, никакой туши не надо, но тут тоже подвох: если их накрасить, большинство решат, что они фальшивые, наклеенные. Поэтому я их не крашу.

Что еще? Нос как нос, симпатичный, прямой, а вот рот — как у жабы, большой, с толстыми губами. Но главная моя проблема — веснушки, на этот раз мамин «подарочек». Вот я никак в толк не возьму, вроде не рыжая, но как побываю на солнце, так они вылезают, откуда не ждали. А зимой исчезают, словно и не было их никогда. Демисезонные у меня какие-то веснушки, весенне-летние, как шизофрения у психов.

Вот, вроде бы, и все, что можно сказать о моей заурядной внешности. Говорю же, обычная я, как все. Потому и завидую таким решительным красавицам, как эта моя новая знакомая, которая нашла полку с рамками и активно зазывала меня к себе.

— Да не нужна мне рамка. Правда, — заверяла я, пытаясь откреститься от сомнительного подарка, но Роза, а именно так звали мою новую знакомую, настаивала.

Узнав, что меня зовут Маргарита, она рассмеялась и сказала, что нам бы еще Лилию, и будет полный цветник. А я призналась, что сегодня познакомилась с девушкой как раз с этим именем. Странно, правда?

— Тогда нам точно нужно встретиться и устроить девичник, — весело предложила она, мы посмеялись над нашими предками — любителями цветов, и как-то незаметно познакомились, даже телефонами обменялись. И подарок она мне все-таки всучила — гирлянду на елку, правда, я ей не сказала, что елки у меня нет, да и украшать мне ее нечем.

Мы распрощались, Роза убежала, пообещав обязательно позвонить в следующем году, я шутку оценила и даже улыбнулась, снова ощутив это странное праздничное настроение, охватывающее людей в преддверии Нового года. Кажется, я тоже им заболела и совершила даже несусветную глупость — купила елку, маленькую, в метр длинной.

Мужчина какой-то у торгового центра пытался всучить последнюю лесную жительницу паре любителей Макдоналдса, судя по их тучным и странно одинаковым фигурам, но те отказались, а тут, как раз я и подвернулась. У мужчины аж глаза загорелись, и он уломал меня ее купить.

Неказистая, слегка потрепанная, прямо скажем страшненькая, но мне понравилась. Да и цена мизерная, всего три сотни, и наплевать, что последние из кошелька. Я не жалела, тащила чудо лесное в одной руке, пакет с подарками в другой, сумку на плече и думала, что да, вот такая я странная почти тридцатилетняя неудачница, одна одинешенька, зато с елкой.

Домой я ввалилась с трудом. Лифт в подъезде опять сломался, и именно тогда, когда я мимо проходила. И это не шутка. Только соседи вошли, а я завернула к лестнице, как дверцы отказались закрываться. Бедолаги тыкали, тыкали кнопки (покупок-то у них немерено, не то, что у меня), но стоило мне подняться на пролет, как чудо-техника загудела, двери закрылись, и лифт резво покатил наверх счастливых соседей.

Да уж, иногда у меня складывается такое ощущение, что вся техника мира мне за что-то мстит. А бабушка говорила, что это просто энергетика у меня такая сильная, вот техника и не выдерживает. Кто знает? Может, так и есть.

Распаковав вещи, я нашла для елки большое ведерко и достала из чулана старый грунт. Бабуля любила выращивать цветы, а когда ее не стало, все они завяли. Поправка: почти все. Остался кактус, и то только потому, что ему не требовалась частая поливка. Со временем он разросся, приобрел новую большую плошку и даже дал потомство — маленьких кактусиков. Один такой стоял перед моим компьютером дома, а второй радовал глаз на работе. Третьего, четвертого и пятого я с трудом пристроила в добрые руки.

Да, не простое это дело — кактусиков пристраивать, прямо как котят. Убить рука не поднимается, но и кактусовую ферму я разводить не собираюсь в обозримом будущем. Так что теперь провожу превентивные меры — уничтожаю почки, так сказать, в зародыше. Но кактус мой не сдается и упорно продолжает размножаться. В общем, мы воюем, а вот с рыбой Фенькой дружим — она такая же молчаливая, радует глаз своей оранжево-полосатой раскраской и, что самое главное — не размножается.

Елку я решила пристроить в зале, рядом с телевизором. Разместила, укрепила и даже огоньки повесила.

— Чего-то не хватает, — заявила, обратившись к Феньке, которая, в кое-то веки, выползла из своего домика и пялилась на меня заинтересованным взглядом. — Да знаю я, игрушек не хватает. Вот только где их взять?

Когда бабушка была жива, мы еще наряжали елку, она очень любила этот праздник, а потом… я сначала не могла, а после решила, что пора мне уже повзрослеть, и перестала верить и ждать новогодних чудес. Наверное, если покопаться в чулане, можно найти наши старые игрушки. Только там столько всего, что… А, ладно, поищу, от меня не убудет.

Давно надо было его разобрать, но все руки не доходили, или, скорее, я сама не хотела туда ходить. Там столько воспоминаний, счастливых и не очень, о прежней беззаботной, пусть и немного одинокой жизни, о мечтах, которые так и не сбылись. Но сегодня я решила: будь что будет, и открыла дверь чулана.