— Ведьма, тебе рот занять нечем? Так мы сейчас займем.

— Фу, как не культурно, — скривилась я, соскользнув со стола. — Вы об этом лучше с моим мужем потолкуйте, брать там, или не брать, и у кого.

— Ты не замужем, стерва!

— О, я то же самое своему говорю, а он мне все про клеймо талдычит.

— Какое еще клеймо? — догадался спросить один.

— Да что ты ее слушаешь? — рявкнул второй.

— Кончайте базар! — взревел подпаленный. — Есть у нее кто-то, или нет, мне фиолетово, я поимею эту бабу, будь она даже трижды женой нашего Жреца.

— Трижды женой это как? — некстати вставила я свои пять копеек. — И кто у вас Жрец?

В общем, я их допекла, парни озверели и все втроем кинулись на меня. А я под стол свалилась — от смеха. Нет, ну это надо было видеть. Три здоровых лба, и на меня одну. Естественно, они столкнулись, на стол повалились, а я решила от греха подальше из-под стола выползти, а то вдруг туши эти деревянную конструкцию сломают, на меня ведь все свалится. Туши стол вытерпел, а вот вовремя появившийся Джулиан ни стол, который в его сторону полетел, ни туш терпеть не собирался.

— Любовь моя, ты не покажешь, кто тут собирался тебя поиметь?

Ну а я что? Я ничего. Я пальцем ткнула в сторону осознавших, как они попали, парней, и взялась за предложенную руку. Только рука эта была не Джулиана. И я, узрев хозяина этой руки, протрезвела повторно, да так, что и шутить, и играть сразу перехотелось резко так, в один миг, наоборот, плакать потянуло, громко и навзрыд. Джулиан почувствовал, оторвался от созерцания картины «трое на столе», и с тревогой посмотрел на меня:

— Ничего, — сглотнув, ответила я и вырвала свою руку.

Это был мой отец. Как поняла? А сразу. Прямо вот сразу. И вроде не похожи совсем: он высокий, а я мелкая, лицо вытянутое, и подбородок выделяется, волосы седые совсем, и не понять, какими раньше были, и глаза — черные, полумертвые, страшные, и аура от него исходит такая… аж до костей пробирает. В Джулиане тоже это есть, особенно когда злится, но у этого прямо слишком, чуть ли с ног не сбивает.

Насмотревшись на родителя, я вспомнила, что Джулиан с легкостью может мои мысли прочитать, и решила читать таблицу умножения задом наперед, с конца, то есть.

— Леди, — равнодушно кивнул этот… Седой (я решила так его называть) и повернулся недобрым взглядом к заметно струхнувшей троице.

— Мастер, — проблеяли демоны, аки козлики.

О, кажись, Седой и есть тот самый жрец, женой которого мне предлагали быть. Нет уж, увольте, а то это какое-то извращение будет. Фу, мерзость. Э… таблица умножения, таблица умножения, да не смотри ты так на меня, дорогой, я считаю, так, сколько там будет семью восемь?

Тем временем подпаленный с сотоварищами блеять перестали, бледнеть начали, узрев уже не мастера, а будущего, по слухам, лидера всего демонского сообщества.

— Господин… Ё… Ё… Ё…

В общем, их заклинило на первой букве, а я решила вмешаться. Мне холодно было, голова кружилась, и вообще, родитель сильно нервировал.

— Милый, я спать хочу. И на ручки хочу, и есть хочу, и пить хочу.

Милый перестал гипнотизировать умирающих козлят, переключился на меня и слегка подзавис.

— Что? — слегка перепугалась я, вдруг у меня неожиданно что-то выросло не то, или отвалилось нужное?

— Платье… чудесное.

«А, так мы платье заценили» — разулыбалась снова опьяневшая я. Ну да, черненькое, до колена, с разрезиками, Роза выбирала. У нее вообще вкус шикарный, не то, что у меня. Кстати, о черненьком…

— Так, пошли спать, — мгновенно включился мой демон, узрев направление моих, так сказать, мыслей.

— А я согласна, э… не совсем согласна. С черненьким очень даже.

— А со мной?

— Э…

Плохой вопрос, ой, плохой.

— Что с этими делать? Леди собирается выдвигать обвинения?

Мы с Джулианом отмерли от созерцания друг друга и одновременно посмотрели на Седого, а тот хмуро посмотрел на нас.

— А надо? — задала я неожиданный вопрос.

— Не надо, — ответил Джулиан. — Ваши подчиненные, сами с ними и разбирайтесь. И если еще хоть раз они неуважительно отзовутся о женщине, любой национальности и вида, а тем более начнут ее донимать, то…

— Не начнут, — уверенно ответил Седой, и мы все — впятером ему почему-то поверили. Я вообще верить начала с первого взгляда, а Джулиан не знаю с какого.

— До свидания, — вежливо попрощалась, последний раз взглянув на того, кто, собственно, меня и породил.

— Не попадайте больше в неприятности, леди, — официально ответил он.

— Постараюсь, — пообещала я и позволила Джулиану себя увести. И только на улице я вдруг осознала, насколько сильно испугалась из-за этих, из-за папаши моего, и вообще… Короче, я позорно разревелась, а Джулиан вознамерился этих добить, но я не дала. Не из жалости, мне вообще не было до них никакого дела, просто страшно было оставаться одной среди всей этой толпы.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — попросила я, когда перестала заикаться.

— Надо же, там ты была храброй, сильной, а здесь…

— Расклеилась.

— Испугалась?

— Не ожидала просто. Эти… испортили мне весь праздник.

— Поверь, больше не испортят. Никто больше не испортит, — пообещал Джулиан, прижимая меня к себе, и я ему тоже поверила. Тем более когда он не говорит, а рычит, и стоит посреди ночного города в демонской ипостаси просто потому, что мне так лучше — не страшно, спокойно и вообще…

— А куда Лиля с Дамиром запропастились? — вспомнила я о подруге.

— Я с ним об этом еще поговорю, — заскрежетал зубами от недовольства мой любимый демон. Да так внушительно, в демонской-то ипостаси, что народ на улице поспешил удалиться, и как можно дальше.

— Не надо, — махнула рукой я и снова заулыбалась, — зато был повод встретиться.

— И свести на нет все лечение.

— Да, здесь ты прав. Но зато… есть повод доказать.

— Что?

— Что он таки был, этот четвертый раз.

Джулиан, или точнее демон, несколько секунд взирал на меня каким-то странным полуосуждающим-полуобожающим взглядом, а затем рассмеялся, обнял, сжал крепко-крепко и вызвал это их летательное такси. И уже там я спросила:

— А этот демон седой, он кто?

— Седой? Это ты о Бореасе? Он — глава Братства демонов, Мастер, охраняет дверь в Нижний мир.

— А ты там бывал? В Нижнем мире?

— Однажды, с отцом.

— Страшно было?

— Очень. Это не то место, куда стоит приводить подростков, даже если они очень сильно провинились, но очень эффективно. Мозги знатно прочищает.

— Тебя за провинность туда водили?

— За то, что тоже верил, что, открыв дверь, стану непобедимым.

— Ты и так непобедим.

— Это не так. У меня есть одна слабость, расстаться с которой я не смогу никогда.

— И не надо, — сонно ответила я и поудобней устроилась в его могучих, демонских объятиях.

Навь — та еще тварь, она опасна, разрушает человека изнутри, не кормится им, но подпитывается злом, им совершаемым.

С помощью Лазаря Лукича я поняла одно: недостаточно просто уничтожить тварь, сидящую в объекте, это-то как раз самое простое, а сложно другое — рана, оставленная тварью. Чем она могущественнее, тем тяжелее рана. А если это навь, то здесь и ауру, и душу, и организм лечить надо, и все быстро, за минуты, пока жизнь человеческая не утекла сквозь пальцы.

Но на то мы и триада, чтобы попробовать все это провернуть. С бесом получилось ведь — не сразу, путем больших усилий, но получилось, и мы надеялись, что с навью будет не сложнее: я уничтожаю, Лиля лечит организм и ауру, Роза — душу.

Но на этапе подготовки возникли две насущных проблемы: первая — как отсечь Джулиана, чтобы он в случае чего не примчался, и нам все дело не испортил, и второе — как заманить к нам навь?

На общежилищном совете было решено, что операцию будем проводить дома, так сказать, в родных стенах. Фень и Кузя руководят, Пиус с дядей Михеем на подстраховке.