— Сколько ему лет?

— Семь. Он уже почти мужчина.

— С кем он сейчас?

— С хорошими людьми, — заметно погрустнела Роза, а тьма в ее душе начала стремительно разрастаться, но не успела я заговорить об этом, как девушка метнулась в прихожую и через несколько секунд вернулась с фотографией в руках. На ней две женщины и светловолосый мальчик сидели на летней траве, и на лицах всех троих сияли счастливые улыбки, согревающие не хуже солнца, играющего в их волосах. — Это — Кара, а брюнетка — Мари. Они заботились обо мне, когда я восстанавливалась и училась быть той, кем я стала. А теперь они заботятся о Генри.

— Эта пара…

— Да, они лесбиянки, среди суккуб такое не редкость. Я очень люблю их и знаю, что они защитят Генри, что бы со мной ни случилось.

— А что с тобой может случиться?

Роза промолчала, впрочем, я и так знала ответ.

— Ты живешь местью?

— Не только. Я живу для того, чтобы больше ни одной женщине не пришлось пережить ничего подобного. И я буду добиваться этого всеми путями.

— Ты встречалась с ним после того…

— Нет. Отчасти из-за того, что боюсь снова ему поддаться, боюсь, что он превратит меня в желе одним лишь взглядом, боюсь, что узнает, боюсь, что не узнает, но главное — я боюсь за Генри. Этот подонок никогда не должен о нем узнать.

— Роза…

Мне было так жаль ее, так жаль…

— Перестань, я уже не та глупая, зависимая девочка. Я ведьма и отчасти суккуба. И он даже не догадывается, кого породил. Все они… Эти подонки, которые развлекались со мной тогда, все они заплатят, уже платят.

— Как?

— Рит, ты забыла, что я работаю в отделе лицензий, и я не последний там человек. Поверь, инкубы очень редко получают мое одобрение, а точнее никогда не получают, чего бы они ни хотели — семьи, брака, детей. И, конечно, я слежу за ними, собираю компроматы, сотрудничаю с Инквизицией.

— И скольким ты уже так отомстила?

— Думаешь, они не заслуживают?

— Нет, не то, я просто боюсь за тебя. Эти твари способны на что угодно.

— Да, ты права, и главная моя битва еще впереди.

— Поясни.

И опять же мне не нужны были слова, чтобы понять…

— Господи, он приезжает!

— Через две-три недели, вместе с женой. Я ждала этого восемь лет. И скоро придет моя очередь веселиться.

То, как она это сказала, не оставляло сомнений, что этому гаду, как бы его ни звали, лучше было бы сюда не возвращаться.

И все же я боялась за нее. Судя по тому, что я увидела, битва эта будет не из легких.

— Мне приятно, что ты волнуешься, но поверь — той слабой девчонки без кожи больше нет. Я — ведьма, темная ведьма, в моей крови течет кровь суккуб, за восемь лет я узнала и сделала столько… Я обросла связями, друзьями, информацией, а у него достаточно врагов. Да если на то пошло, мне даже делать ничего не нужно.

— Но тебе будет мало просто стоять в стороне.

— Да, я хочу сделать это сама, увидеть его падение. И я надеюсь, что ты меня останавливать не станешь.

«Боюсь, что я и не смогу» — мысленно сказала я, и она услышала.

Мы помолчали немного, выпили еще травяного чаю, и я отвлеклась на другие интересующие меня вопросы.

За семь дней я встретила хранителя, нола, домового, жутких шушер, светлых ведьм и темную, с кровью суккубы. Кстати…

— Роза, скажи, если ты суккуба, почему я не чувствую твоего притяжения? Или оно срабатывает только на мужчинах?

— Во-первых, я суккуба лишь частично…

— А во-вторых?

— А во-вторых… — коварненько так улыбнулась девушка, а меня внезапно заинтересовали ее губы, показавшиеся такими манящими, такими… мне просто нестерпимо захотелось попробовать их на вкус. А очнулась я от того, что в спине что-то кольнуло, да так неожиданно, что я растерялась. Подумала даже, что это домовой ткнул меня иголкой.

— Ай!

— Что такое? — мгновенно насторожилась Роза, и наваждение резко схлынуло, словно и не было его.

— Не знаю. В спину что-то кольнуло.

— Не в районе ли твоего ожога? — загадочно поинтересовалась она.

— Да вроде, — уже я настороженно глянула на нее. — Этот вопрос относится к тому, что ты хотела мне рассказать?

— Можно и так сказать.

— Говори! — потребовала я.

— А ты мне голову за это не откусишь?

Я думала, она пошутила, но глаза ее при этом остались серьезными и настороженными.

— Постараюсь держать себя в руках, — клятвенно пообещала я, уже предчувствуя, что ничего хорошего я дальше не услышу. Как оказалось, я была права на все сто процентов.

— Собственно, я поняла это, только просмотрев твою жизнь, — начала рассказывать Роза. — У тебя значительный провал в памяти десятилетней давности.

— Да, и что? Я тогда в неприятную историю попала: подруга — предательница меня подставила, привела в клуб, сказала, что мальчик, который мне нравился, приготовил мне сюрприз. Мы должны были уединиться в одной из кабинок…

— Дмитрий, верно?

— Да. Первый красавец на курсе. В него все были влюблены.

— С твоей стороны я любви не заметила. Да, чувство было — большая симпатия, увлечение возможно, но не любовь.

— Ты что же, в моих мозгах эту правду наковыряла? — нахмурилась я.

— В твоих воспоминаниях, Рита, — не поддалась на мой резкий тон темная. — И если я раскрыла тебе душу, то уж прости, я слегка покопаюсь в твоей.

— Да на здоровье, только как копание в моей душе связано с моим ожогом?

— Всему свое время, Рита, всему свое время.

Пришлось мне поверить на слово и рассказать в деталях, как мерзкая Инга Марецкая, притворяясь моей подругой, заливалась соловьем о том, как любит меня замечательный мальчик Дима Трошин, и как не может на меня налюбоваться. А я, дура, уши-то и развесила. И даже представить не могла, что Инга и ее друзья за спиной надо мной потешались. Нет, она совершенно искренне советовала мне, что надеть на первое в моей жизни свидание с парнем, сама же за мной заехала и с радостью отвезла в клуб, чтобы жертва ее интриг ненароком не сбежала. Да и могла ли я, наивная, тогда сбежать?

Нет, я с предвкушением наряжалась в маленькое бордовое платье, купленное втайне от бабушки, тщательно начищала новенькие черные лаковые босоножки, завивала кудряшки одолженной у соседки плойкой, а косметикой радушно поделилась Инга.

— Итак, вы уединились в кабинке, — вернула меня к реальности Роза.

— Нет, не в кабинке, в комнате. Помню, как увидела его, с этой голливудской улыбкой на устах, растрепанными черными волосами, манящим взглядом неотразимого соблазнителя. И его карие глаза…

— Почему карие? — снова отвлекла меня Роза. — Он же голубоглазый.

— Ну да, голубоглазый, — неуверенно пробормотала я. — Конечно, голубоглазый.

Не знаю, почему мне взбрело в голову, что у него были карие глаза, или даже… с багровым отливом, как у меня.

— Ты сказала, что это была не кабинка, а комната. Почему?

— Потому, что там была кровать, а не диван, — более уверенно ответила я. — Да. Я точно помню прохладные простыни, мягкие и скользящие, шелковые, кажется.

— А цвет какой у них был?

— Не помню.

— Или не видела?

— Второе, — с удивлением поняла я. — Роз, у тебя ведь уже сложилось мнение, что там со мной случилось?

Моя новая подруга кивнула, но отвечать не спешила, вместо этого задала новый вопрос, на который я никак не могла дать ответ.

— И что ты чувствовала? Скажи первое, что приходит в голову.

Я призадумалась. Что я чувствовала? Не знаю.

— Счастье, наверное.

— Да, я тоже это ощутила, только твое чувство отличалось от моего: в нем было что-то совершенно естественное, искреннее, всепоглощающее, я бы сказала — взаимное, и это точно был не твой институтский приятель.

— Подожди, ты хочешь сказать, что я… что в ту ночь я была вовсе не с Димой?

Нет, я догадывалась, но всегда отгоняла от себя подобные мысли, а теперь, когда это сказано вот так, вслух…