— А высшая математика? — спросил Дроздов, чем сильно удивил меня.

— По высшей математике тоже всё будет хорошо. Геббельс, он и есть Геббельс. Устроил всем геноцид, понимаешь… Заваливает всех карточками. У меня просто времени не было все их защитить. Он всех, кто прогуливал, заваливает дополнительными заданиями. А я ведь по каратэковским делам мотался. Вот и сейчас здесь. Приеду — перед сессией сдам.

— Смотри мне! — Дроздов погрозил пальцем. — А на счёт консервов — идея отличная. У нас несколько заводов сухпай выпускает. Ещё с великой отечественной. И там оборудование, конечно, старое. И морально устаревшее, и в принципе, да…

— Так давайте у нас поставим производство? В СССР! Рыбные можно во Владивостоке, на Камчатке. Там горбуши и кеты навалом! Можно экспериментальную линию на какой-нибудь плавбазе установить.

— А мясо везти?

— Монголия рядом. В Якутии лошади дикие… В Бурятии… Конина — прекрасный продукт. Опять же можно субпродукты использовать: сердце, почки, печень. Воинам только давай. Всё слупят.

— Валюту не дадут для оборудования, — нахмурился Юрий Иванович. — Давай, ты пока налаживай производство у…

Дроздов дёрнул головой и хмыкнул.

— Чуть было не сказал: «у себя на Тайване», Да-а-а… Оговорочка по Фрейду, как говорится… Короче, там, на Тайване, да.

— Да, я, в общем-то уже, — соврал я. — Наладил. Там дел-то. Холодильники поставить, да оборудование смонтировать. Готов первый рефрижераторный контейнер с консервами двух видов отправить. Только… Мне бы за них денег…

— Кхм! Денег нет, и в этом году уже не будет. Бюджет на семидесятый год сформирован… И в нём такие расходы не предусмотрены.

— Но вы же будете пайки закупать?

— И что? Эти деньги уже ушли на заводы.

— Я так не вытяну, — соврал я. — Якудза скоро зубы на полку положат.

— Пусть идут разбойничают, — усмехнулся Дроздов. — Или пиратствуют.

— Я при встрече передам папе-якудза ваши рекомендации, — улыбнувшись, сказал я.

— Обещаю, что если консервы понравятся, заплатим в следующем году за всё сразу. А ты как додумался до такого?

— Хм! Я ведь в пищевом институте учусь. Мы ещё специальность не начинали проходить, но навеяло, как-то… Много размышляю про работу наших отрядов ОСНАЗа в Афгане. Как представил, какую тяжесть таскать придётся. На десять дней идти — это еды десять килограммов. Вес консервов в пакете не сильно изменится. Всего на триста граммов. А если на месяц уходить? Уже девятьсот граммов. Но можно вообще включить в рацион сухпая бульонный порошок и мелко размолотую сублимированную лапшу.

— Ты мои мысли прочитал. Я вспомнил, как в древности из муки тюрю делали.

— Ещё можно сублимированное мясо изготавливать.

— Много же ты знаешь, — покачал головой Дроздов. — Интересно — откуда ты знаешь про сублимацию? Ты же школьник ещё, фактически?

— У меня мама технолог рыбных продуктов. Я про эту сублимацию…

— Понял-понял. Запамятовал, но… Но тогда ты должен знать, что этот процесс трудоёмкий, энергозатратный и, поэтому у него огромная себестоимость. Сублимированные продукты — это то, что для нас нужно, и их производят. Они идут на НЗ, лётчикам, подводникам, и к нам, но на нас его, практически, не хватает.

— Я в курсе, что энергозатратный и трудоёмкий. Готов поставлять в СССР. Только платите.

— Кхм! — кашлянул Дроздов. — Нет валюты, Миша. Нет. Рубли ещё может быть найдём, но ведь тебе нужна валюта?

— А рубли японцам куда девать? — удивился я.

— Пусть покупают у нас что-нибудь, — пожал плечами Дроздов.

— Пипец, — вздохнул я. — Значит, производство надо создавать здесь, в Союзе.

— Надо, — кивнул головой Дроздов. — И кто это будет делать? Пятилетка расписана по минутам, по граммам и по копейкам. Нет ресурсов. Если только в странах СЭВ заводы поставить.

— Не-не-не, — замотал головой я. — Думаю, сами справимся. Эх! Была бы кооперация! Я бы сам построил!

— Сам⁈ — удивился и рассмеялся Дроздов. — Ох ты и горазд, Мишка, пули отливать! Всегда отмечал у тебя способность сочинять. Какие ты истории рассказывал мальчишкам у костра… Я даже заслушивался. Вот и сейчас… Складно баешь, а где дно твоих умыслов.

Я посмотрел на Дроздова. На его улыбку, на его хитрый прищур глаз.

— Мне, Юрий Иванович, за державу обидно, что не может обеспечить необходимым тех кто грудь подставляет за Россию свою.

Дроздов глубоко вздохнув, отвёл взгляд, но тут же его вернул и уже серьёзно впялился мне в глаза.

— Почему — Россию? СССР!

— Ну, СССР, — не стал спорить я. — Всё равно — это всё — Россия. Да и защищая рубежи Родины, или действуя на чужой земле, наши люди думают о Москве. Позади, всё равно — Москва. И так и должно быть, чтобы защитники не думали только о собственном домике с поросёнком. Не будет Москвы, не будет и домика.

Дроздов вздохнул.

— И откуда ты такой взялся, пропагандист? Хотя… С детства был рассудительным и слишком правильным для пацана. Не терпели тебя некоторые.

— И где они сейчас? — улыбнувшись, спросил я.

— Где? — удивился Дроздов.

Я пожал плечами.

— Не знаю.

Вся эта эпопея с продуктами и иными предметами полезными не только воинам-освободителям Афганистана от душманов и других врагов афганского народа, как-то: американцев, англичан, пакистанцев, и прочих злодеев, мне нужна была и для того, чтобы понемногу таскать в Союз то, что необходимо было мне сейчас. И моим будущим соратникам. Я всё-таки не оставлял надежды поучаствовать в Афганских событиях. Очень уж у меня чесались руки. Так и хотелось открутить голову какому-нибудь британскому или американскому, инструктору. Поначалу их много будет среди моджахедов. А Флибер уже сейчас внимательно отслеживал лагеря подготовки оппозиционного контингента и ставил на контроль всех участников «семинаров».

Сейчас меня, семнадцатилетнего пацана, туда никто не пустит, а по большому счёту уже сейчас нужно было бы эти лагеря и этих инструкторов ликвидировать. Но информацию, которой владел я, от меня руководство СССР не примет. Даже Дроздов, подспудно видящий во мне не простого мальчишку. Слишком давно он меня знал[1] и видел те изменения, что во мне произошли после моей комы.

Основная загвоздка в использовании продуктов и иных товаров из будущего — маркировка и всевозможные надписи. Но, если маркировку ещё можно было как-то замазать, или переделать, то что делать с надписями, типа: «Сделано в России»? Да даже и в «СССР». В том мире, где «предок» добился максимального финансового результата, СССР хоть и в изменённом виде, но существовал. Можно было использовать тамошние продукты и товары. Но маркировка? Даты изготовления?

Поэтому я склонялся к тому, чтобы на Тайване поставить-таки комплекс по изготовлению консервов из сублимированных продуктов. Там ничего, на самом деле, сложного не было. Можно было бы легко установить купленное в будущем оборудование и здесь, в СССР, но тогда я бы потерян над продуктами контроль. А потом стал бы не нужен…

Однако, уже сейчас в Афганистане более семи тысяч «советников». Половина из них «работают в поле». А это значит, уже сейчас нужны регулярные поставки консервов. Плюс, половину разворуют. Вернее — минус, да… Своруют и продадут. А значит, враг узнает, что у нас где-то начали массовое производство неординарной продукции. Многие заинтересуются. И за кордоном, и внутри страны. Иностранные шпионы, млять! Имя им — легион….

Братушки буду требовать себе поставки. Дескать, СССР себя снабжает лучше, чем войска Варшавского договора. Суки! Значит — маркировка должна быть китайской! Пусть китайцев достают? Хотя… Хотя… Думать надо…

[1] См. роман «Изменить будущее» https://author.today/work/206636

Учиться было интересно. Интересно потому, что общаясь в институте с разными людьми я, э-э-э, развлекался. У меня сложился круг лиц, с которыми мне было интересно. С тем-то мы говорили о книгах, с кем-то о спорте, с кем-то о музыке, с кем-то об учёбе, мать её так. Почему я р ней таким тоном? Да, дело в том, что я часто — по уважительным причинам — пропускал занятия, а почти все преподаватели для зачёта требовали наличие лекций. А их у меня, естественно их не могло быть, по той же причине, да.