Я нажимаю на тормоза. "нет! О боже, Люси, я в порядке. Не смей писать Дрю!” Я едва могу удержаться на расстоянии пяти футов от него, не расклеившись. Представляю, если бы он был прямо рядом со мной... проверял мой пульс пальцами на моей шее или запястье... Нет. Просто нет.
Ее глаза округляются. “Боже, посмотри на эти щеки. Я могла бы поджарить на них бекон. Миссис Эллис, вам не кажется, что они становятся хуже?”
“О, дорогая, да. Иди домой и позволь этому врачу осмотреть тебя”. Не самый идеальный выбор слов, миссис Эллис.
“Ладно, все, я ухожу, потому что вы, две курицы, слишком много суетитесь вокруг меня. И Люси, — я оглядываюсь через плечо, направляясь к двери, — не пиши Дрю, или ты будешь мертва для меня.”
***
Движение сегодня было исключительно жестким, что только усиливает мое волнение. Когда я выхожу из машины и врываюсь в дом, я начинаю немного беспокоиться о своем кровяном давлении. Я не знаю, почему я так взвинчена. Это был один крошечный проблеск бокового живота Дрю несколько дней назад, и внезапно я не могу выбросить это — или его — из головы. Он такой несносный. И колючий. И бездумный. Да, это хорошо, Джесси. Сосредоточьтесь на всем этом.
Суть в том, что я вхожу в этот дом в поисках драки. Я чувствую сильное влечение к Дрю, и мне нужно подавить это желание. По крайней мере, это просто физическое. Все, что мне нужно, это один хороший аргумент с этим человеком, чтобы вспомнить каждую из причин, по которым я хочу надеть на него наручники и отправить на лодке в Бермудский треугольник.
Я врываюсь в дом, волей-неволей швыряю сумочку на диван, даже не беспокоясь о том, что половина содержимого выпала (дополнительные очки, потому что это разозлит Дрю), а затем останавливаюсь как вкопанная. Все выглядит чистым. Серый, белый и черный. Где весь этот цвет? Где все мои вещи?
Я собираюсь убить его.
“Энди? Ты здесь?” Я выглядываю из-за угла, как будто боюсь, что он выскочит в маске бугимена. На самом деле, я откладываю эту идею на черный день. “Что ты сделал со всеми моими вещами, ты, большой придурок?” Я кричу. Когда он не отвечает, я убеждаюсь, что его здесь нет. Мой бой придется отложить, но я клянусь, если он соберет все мои вещи и отдаст их, я его разорю.
Я топаю вверх по лестнице, выплескивая всю свою агрессию на ковер и действительно позволяя ногам донести мое разочарование до дома. Когда я добираюсь до верха лестницы, я запыхалась и устала. Мне просто нужно немного вздремнуть перед ужином, а потом я буду готова к…
Какого черта? Почему дверь моей спальни не открывается? Она не заперта, и я могу повернуть ручку, но такое ощущение, что с другой стороны что-то давит на дверь.
Я упираюсь в нее плечом, и, наконец, она поддается…
...в свою спальню, до краев набитую всеми моими коробками.
У меня отвисает челюсть, а кровь приливает к поверхности кожи и выходит через поры, когда я осматриваю комнату, полностью забитую коробками, в которых, как я могу только предположить, находятся все вещи, которые я распаковала на выходных. Они сложены друг на друга и выложены по всей моей комнате, покрывая мою кровать и любую пригодную для использования поверхность. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы зайти внутрь, потому что Дрю позаботился о том, чтобы сложить их таким образом, что я даже не смогу обойти их, если захочу. Определенно не могу добраться до своей кровати. Определенно собираюсь обхватить его шею руками и сжать.
О чем он только думал! Я знаю, что вроде как начал эту маленькую войну розыгрышей, но серьезно, Дрю?! Я беременна! Я типа очень, очень беременна! Мне нужно место, где я могла бы прилечь и отдохнуть. Вырастить здесь человека - ничего особенного.
Звук хлопнувшей внизу двери заставляет меня повернуть голову в сторону лестницы, как разъяренного робота—убийцу - мишень установлена и готова к жестокому бою. С новообретенной энергией я спускаюсь по ступенькам точно так же, как поднималась наверх, только теперь я вознаграждена тем, что Дрю это слышит. Я говорю, как стадо слонов.
“ЭНДРЮ МАРШАЛЛ!” - кричу я вниз по лестнице, спускаясь в бой.
“Джессика, спускайся сюда!” - кричит он в ответ.
Как только я добираюсь до нижней ступеньки лестницы, он появляется в поле зрения (одетый в лавандовый хирургический костюм, над которым мне приходится очень стараться, чтобы не рассмеяться). Его лицо изрезано суровыми морщинами, а зрачки - два знака препинания в конце предложения, которое гласит: "Даже если бы ты была последней женщиной в живых". То, как он выглядит, только разжигает мой вулканический гнев. Я уверена, что я совсем не похож на его учтивую, стоическую тиранию. У меня такое ощущение, что я могу положить их на рубашку и разгладить все морщинки. У меня глаза вылезают из орбит. Я бешеная собака, с которой ты действительно не хочешь застрять в переулке.
“Иди сюда, садись”.
"Нет. Ты перевез все мои... — Он берет меня за руку и тянет за собой в гостиную. “ОЙ! Отпусти — ты делаешь мне больно!”
“Я держал новорожденных детей крепче, чем тебя”. Это правда. Его прикосновения нежны, но я отказываюсь зацикливаться на этом.
“Это твоя чешуя — она натирает мою ангельскую кожу”. Я вижу только его затылок, и это меня расстраивает. Я хочу посмотреть, заслужила ли моя шутка усмешку или нет.
Он не отпускает меня, пока мы не добираемся до дивана, где он плюхает меня в кресло.
“Ты не можешь поставить меня на тайм-аут. Я слишком стара для этого. Я просто встану.”
Дрю опускается на одно колено рядом со мной, квадратные линии его челюсти все еще переходят в острые, серьезные углы, как будто он полностью игнорирует меня. Он член королевской гвардии, и он не обратит на меня внимания, даже если я огрызнусь у него перед носом. Даже если я высуну язык и станцую вокруг, тряся задницей. Он сосредоточен на моем лице, моей шее, моих пальцах…почему он поднимает мои пальцы? Почему он так давит на них? Почему к его мозолистым пальцам так приятно прикасаться? Я полагала, что рука Дрю будет мягкой и маслянистой из-за того, как часто ему приходится носить перчатки, но это не так. Может быть, он получает эти мозоли из спортзала? Я знаю, что он ходит туда каждое утро перед работой, потому что именно это он делал последние два утра.
Теперь я загипнотизирована. Я не знаю, что он делает, но что бы это ни было, он так увлечен этим. Я не думаю, что мое лицо когда-либо раньше было так близко к лицу Дрю. Наш момент на кухне, когда мы ссорились из-за Снеговика Фрости, был самым близким, но это намного ближе. Я вижу, где каждая из его ресниц соединяется с веком, где появляются морщинки от улыбки, и черные крапинки, плавающие в его темно-синих радужках.
Я совершенно молчу, когда Дрю берет меня за руку, его руки нежно скользят по моей коже, когда он поправляет мою руку, чтобы положить ее на спинку стула. Я убеждена, что Дрю мог бы отрастить густую бороду, если бы захотел, потому что каждый день примерно в это время он выглядит так, словно ему не помешало бы побриться. Как будто, если я прямо сейчас проведу рукой по его челюсти, он поцарапает меня.
Теперь Дрю лезет в сумку рядом со стулом и что-то вытаскивает. Подождите, не просто что-то... манжета для измерения кровяного давления!
У нас с Люси все кончено.
Я несколько раз моргаю, чтобы не поддаться гипнотическому трансу, в который он меня погрузил. “Ты, должно быть, издеваешься надо мной! Мне не нужно измерять мое скачущее кровяное давление.” Я пытаюсь бороться с этим, отдергивая руку, но теплая ладонь Дрю крепко лежит на моей руке. «Не двигайся.» Его челюсть дергается, и он выглядит почти сердитым. Из-за чего ему злиться?
“Перестань ерзать. Люси рассказала мне о том, как ты раскраснелась и растерялась в салоне. Она беспокоится о тебе.» - Его глаза снова сканируют меня, и он касается тыльной стороной ладони моей щеки. “И она не ошибается. Твое лицо неестественно раскраснелось.”
О боже милостивый. Этого не происходит. Каждый взгляд, каждое прикосновение, каждый взгляд его темных глаз усугубляет мою проблему. Мне нужно уйти от него. Сейчас.
