Атлантида была прекрасна. Настолько прекрасна, что местами казалась ненастоящей. Башни, словно вытянутые вверх сталактиты, из полупрозрачного кварца, со светящимися вставками кристаллов. Коралловые арки между зданиями. Стеклянные трубы с медленно движущимися потоками воды — как эскалаторы в торговом центре, только без шума и с рыбками. Сами здания будто дышали — на них то открывались полупрозрачные створки, то вспыхивали огоньки, реагируя на движение.

— А вот здесь живут представители Совета, — поясняла Ариэль, — самая элита. Мудрецы, маги, стражи артефактов… в общем, все, кто считает, что лучше всех знает, как устроен наш мир.

— Ну с этим я знакома, — усмехнулась Марина. — У нас такие живут в комментаторских чатах под новостями.

— В ком-что?

— О, неважно. Долго объяснять. Потом.

Они прошли мимо здания, украшенного черными перламутровыми раковинами и изящной колоннадой из чёрного кристалла. Окна сияли так, будто внутри жили солнечные рыбы. Возле входа плавал страж с золотыми наплечниками.

— А это храм Творящего Света, — сказала Ариэль уже торжественным тоном. — Здесь обучают магии воды, света и песен прилива.

Марина кивнула уважительно, но, приглядевшись, подумала: «Симпатичный собор. Если сюда лампу из Икеи на вход поставить — вообще стиль получится». Улыбнулась про себя и добавила:

— Значит, это ваш храм. А где тут… торговый центр?

— Что?

— Ничего, ничего. Веди дальше, проводник.

— Кто?

— Гид. Это у нас так назывались проводники. Туристам объясняли, где что, только без глянца и в тапочках.

Ариэль хмыкнула, не совсем поняв, но весело кивнула. Они шли дальше, и Марина жадно впитывала всё глазами.

Куполообразные здания из перламутра, подвешенные прямо в толще воды на огромных цепях из коралла. Сады с растениями, которые вились вдоль стен и светились мягким зелёным светом. Гигантские моллюски, открывающие створки, когда подплываешь ближе, чтобы «вдохнуть аромат цветов». Даже рыбки были не простыми, а разноцветными, как тропические бабочки, и, похоже, прекрасно понимали, что их тут любят и кормят.

— А вот и наш рынок украшений, — сказала Ариэль, подводя Марию к огромному округлому зданию с витринами из живого стекла. — Самые изысканные изделия Атлантиды. У нас даже королевский заказ бывает.

Марина взглянула на витрины и… не сдержалась.

В них аккуратно были разложены ожерелья из необработанных камней — иногда даже с водорослями между бусинами. Где-то просто на нитке висела раковина, посаженная на что-то вроде проволоки. Цвета — откровенно кислотные. Оформление — на уровне «ученик второго класса».

— Это… это элитное? — переспросила Марина, искренне, без сарказма, но лицо её скривилось.

— Да, конечно! — с гордостью сказала Ариэль. — Только мастера с лицензией могут продавать в этом кольце. Доступ разрешён только избранным семьям.

— Ну да, избранным, — пробормотала Марина и мысленно добавила:

«Если у этих „мастеров“ и правда лицензия, то я — наследница всех драконов сразу. Нет, серьёзно. Тут не знают, что такое шлифовка, нюанс цвета, симметрия. Даже детские поделки с „ярмарки ремёсел“ выглядели изысканнее. Надо срочно брать рынок в руки. И желательно обеими.»

Она задержалась у одного из прилавков. Внутри на тонком канате были нанизаны четыре ракушки — кривые, тусклые. А цена — как за турмалин.

— Сестра, скажи, а… мы бедные? — спросила она нарочито спокойно, будто между прочим.

Ариэль прыснула:

— Боги, нет! Мы теперь графские дочки. Отец получил титул за вклад в транспортные узлы. Мы — богатые. Ну… не самые, конечно, но с поместьем, землёй и родом.

— Землёй? — переспросила Марина. И глаза у неё загорелись.

— Да. Нам в приданое выделили участок суши. Огромный! Но сестра… ну, ты, — она запнулась, — раньше терпеть не могла сушу. Цветы, птиц, этих… «насекомых». А уж когда жених отменил свадьбу прямо перед ритуалом — так и вовсе хотела утопиться.

Марина на мгновение задумалась. «Значит, предшественница ушла. Устала. Бросили. Не смогла. Ну, ничего. Я пришла. И у меня как раз в желаниях: птички, цветочки, земля, огород, виноград. Ну или в крайнем случае теплица с лавандой».

Она улыбнулась.

— А я не против. Земля — это интересно. Можно вырастить сад, сделать дом, мастерскую. Кстати, это законно? Мы можем жить на суше?

Ариэль остановилась прямо перед круглыми воротами из голубого кристалла.

— Да. Русалки — это не про хвост, а про суть. Мы — амфибии. Если у тебя активирован родовой камень, ты можешь жить и там, и здесь. Есть специальный ритуал — превращение. Ты сможешь принимать форму двуногую, как на суше. Но это не все выбирают.

— А я выберу, — сказала Марина уверенно. — Потому что, знаешь, что?

— Что?

— Я люблю море. Но я ещё больше люблю простор. И чай. И пение птиц на рассвете.

Ариэль медленно повернулась к ней, глаза округлились.

— Это… неожиданно. Но, если честно… приятно. Сестра, ты точно изменилась.

Марина снова усмехнулась:

— Ты не представляешь — насколько.

— Сестра… — протянула Ариэль, хитро косясь на Марию, — ты уверена, что ты та самая Марий’на? Ну, та, что ненавидела землю, шторы, чайниковую керамику и всё, что связано с пыльцой?

Марина — теперь уже твёрдо Марий’на — вскинула бровь, глядя на сестру.

— А что, нельзя женщине внезапно прозреть? Может, мне в голову напекло. Или это божья воля.

— Ха! — рассмеялась Ариэль. — Сказала бы я, что ты влюбилась… но в кого? В дерево? Хотя не исключаю. У нас однажды одна из наших вышла замуж за сухопутного повара. До сих пор спорим, из-за рецептов или запаха гриля.

Марина фыркнула, но в этот момент их путь преградила фигура — грациозная, высокая, с достоинством грифона на заседании.

Перед ними возникла влиятельная русалка, с серебристо-синими волосами, собранными в замысловатый узел, украшенный живыми кристаллами, мерцающими, как капли света. Одежда — струящаяся, перламутровая, с наплечниками из раковин, покрытых гравировкой. От неё исходила власть и усталость — как от чиновницы, которая знает все интриги с трёхсотлетнего возраста.

— Марий’на, дитя моё, — мягко сказала она, изучая её взглядом. — Я… рада, что ты пришла в себя. Ты помнишь меня?

Марина замерла, внутренне напряглась, но вскинула подбородок:

— Конечно. Хотя… так, фрагментарно. Простите, у меня… голова помутнела.

Ариэль быстро подхватила:

— Да, у неё просветление. Теперь она хочет жить на земле, представляете? Может, это солнце виновато. Или боги. Кто теперь знает.

Русалка приподняла одну из безупречных бровей.

— Действительно… странно. Ты так страдала. Мы уже… готовились к наихудшему. Но если ты выбрала жизнь — значит, в этом тоже есть воля Творца.

Она вздохнула и приблизилась чуть ближе.

— Моя дорогая, я понимаю, насколько больно тебе сейчас. Все эти события — предательство, позор перед родом, отмена свадебного ритуала… Мы не должны были позволить этому случиться. Мой племянник — горячая голова.

Племянник? — промелькнуло у Марины. А, ну да. Это ж тётка «того самого».

На лице Марий’ны медленно расцвела шикарная маска страдалицы, с щепоткой жертвенной добродетели и ложкой театральной меланхолии.

— Я… благодарю вас за заботу, — произнесла она с лёгким дрожанием. — Всё ещё… больно. В груди.

Она слегка зажала пальцы в районе сердца, будто иллюстрируя душевную трещину.

— Конечно, конечно, милая, — проникновенно кивнула та. — И я хочу, чтобы ты знала: Совет ценит твоего отца. Мы не хотим конфликта… ни напряжения, ни слухов. Поэтому… — и она взмахнула рукой.

К их ногам подскользнулись два магических пузыря, в которых медленно вращались сундуки — один сиял жемчугом, другой переливался всеми цветами полудрагоценных камней.

— От имени семьи моего племянника, — сказала русалка, — мы просим тебя принять этот дар. Как знак извинений. И чтобы ты знала: ты — желанна здесь. Ты — часть Атлантиды.