Кожа на спине Хонуса была гораздо бледнее, чем на шее и предплечьях, потому что он всегда держал ее прикрытой. Маленькие синие буквы были выведены иголками еще в детстве, а с возрастом растянулись и размазались. На его широких плечах они расплылись, как акварель, оставленная под дождем. Надписи рассекали три шрама, один из которых тянулся длинным зазубренным следом возле позвоночника.

Руны имели странную форму, но были похожи на буквы, которые знала Йим. А вот слова, которые они начертали, были совсем другим делом. Язык был настолько архаичным, что казался чужим. Несколько слов были знакомы, и Йим могла разобрать пару фраз, но ничто не имело достаточного смысла, чтобы служить руководством к действию. Она подумала, что «Ha sendt Daijen» может означать «Он посылает Дайджен». Но что такое «Дайджен»? На этот вопрос невозможно было ответить. И снова Йим почувствовала себя неполноценной.

– Хонус, руны говорят...

– Не говори о них! – вскричал Хонус. – Я не должен знать, что там написано.

Йим замолчала и продолжала смотреть на знаки. Вспомнив, что Хонус говорил, будто Теодус прикасался к своим рунам, она сделала то же самое, хотя это было похоже на игру. Проведя пальцами по загадочным словам, Йим отметила несколько имен. Среди туманных рун у плеч Хонуса она нашла «Теодус». Странно, но оно было написано только один раз. Как и в первую ночь с Хонусом, она увидела свое собственное имя в середине его спины. Она нашла его и в других местах. В последнем случае она отметила основание его позвоночника. Йим стало не по себе, когда она поняла, что ее имя было вытатуировано там еще до ее рождения, а провидец, сделавший это, скорее всего, был убит во время резни в храме.

Хотя руны не давали никаких указаний, они, тем не менее, говорили с Йим. Они казались доказательством того, что ее жизнь на самом деле не принадлежит ей. Она вспомнила слова Хонуса.

– Как я могу быть свободным, если Карм написала мою судьбу на моей спине?

Йим чувствовала, что ход ее жизни был предопределен подобным образом, а затем начертан словами, которые она не могла расшифровать. Казалось, они предвещали, что ее ждет много интересного. Йим еще некоторое время проводила пальцами по татуировкам Хонуса, создавая впечатление, что она их изучает. Затем она произнесла:

– Руны неясно говорят о нашем пути.

Дайджен нашел трактир в сумерках. Это было скромное заведение в бедном районе города. Он вошел в него и обнаружил, что мрачный общий зал заполнен посетителями. Они были шумными, потому что эль был дешевым. Осмотрев тускло освещенную комнату, он заметил Сарфа именно там, где и сказал его информатор. Сарф сидел в одиночестве, потягивая кружку чая. Несмотря на толпу, все держались от него на расстоянии.

Дайджен поймал за локоть трактирщика, когда тот пронес несколько пустых кружек.

– Мой добрый человек, – приветливо сказал он, - я хочу заказать пир.

Трактирщик посмотрел на Дайджена как на пьяного.

– Пир? Вы пришли не по адресу.

Дайжен поднес закрытую ладонь к лицу трактирщика и, ненадолго приподняв пальцы, обнаружил на ладони золотую монету. Завладев вниманием трактирщика, он сказал:

– Если нужно, посылайте за ним, только побыстрее. Мне нужна жареная баранина со всеми приправами и кувшин хорошего красного вина, что-нибудь со склонов Южного Виндена. Купите столько, чтобы хватило на двоих. Эта монета покроет расходы?

Трактирщик усмехнулся.

– Подойдет.

– Я хочу, чтобы еду отнесли к Сарфу.

– Сарфу?

– Да, – ответил Дайджен. – Я буду ужинать с ним.

– Ты знаешь его?

– Пока нет.

– Тогда последуйте моему совету и оставайтесь незнакомы. Здесь есть женщины, которые не прочь вкусно поесть и знают, как выразить свою признательность.

Дайджен принял возмущенное выражение лица.

– Меня не интересуют шлюхи!

Трактирщик пожал плечами.

– Как хочешь. Но предупреждаю, этот Сарф обидчив. И, скорее всего, опасен. Один сарф убил отряд солдат, когда вошел в город. – Мужчина бросил на Дайжена знающий взгляд. – Некоторые говорят, что это сделал он.

Дайджен бросил на трактирщика нетерпеливый взгляд.

– Тебе нужна эта монета или нет?

– Да, – ответил тот, принимая монету. – Я пошлю своего мальчика на улицу за тем, что вам нужно.

– Скажи ему, чтобы поторопился.

Дайджен отошел в темный угол комнаты и стал ждать, пока принесут еду. Когда мальчик вернулся, трактирщик отнес мясо, вино и другие блюда Сарфу. После его ухода Сарф с подозрением осмотрел комнату. Когда его глаза встретились с глазами Дайджена, Дайджен глубоко поклонился, а затем подошел к нему. Встав перед Сарфом, он снова поклонился.

– Кармаматус, позволь мне оказать Карм честь этой трапезой.

– Карм видит твою щедрость, – сказал Сарф, – и я благодарен за еду. Однако к вину я не притрагиваюсь.

– Тем не менее, не стоит тратить время зря, – сказал Дайджен. Он взял кувшин и громким голосом обратился к переполненному залу. – У меня есть хорошее южновинденское вино! Кто выпьет со мной за богиню? Друзья, поднимите вместе со мной кубок за Карм в надежде, что Равновесие будет восстановлено!

Предложение Дайджена было встречено неловким молчанием. Несколько человек, казалось, были склонны выпить, пока не оглядели комнату. В итоге желающих не нашлось. Дайджен вздохнул и поставил кувшин на стол. Сарф поднял на него глаза и негромко сказал:

– Это был не самый разумный поступок. Сегодня тебе следует быть начеку.

– Неужели в Бремвене не осталось веры? – спросил Дайджен. – Неужели все его жители стали трусами?

– Боюсь, что верно и то, и другое, – ответил Сарф. – Идем, незнакомец, твоя щедрость превышает мой аппетит. Не желаешь ли присоединиться ко мне?

– Я заказал достаточно и для твоего Носителя, – ответил Дайжен. – Я бы не посмел съесть его долю.

– У меня нет носителя, – холодно произнес Сарф.

– Тогда я почту за честь отобедать с праведником.

Дайджен сел и оценил сидящего за столом незнакомца в синей одежде. Он был мускулистым и высоким, с типичным для этого региона темным цветом кожи. Сарф выглядел молодо, возможно, ему еще не исполнилось и двадцати, но в нем чувствовалась уверенность, граничащая с высокомерием. Провидец, вытатуировавший его лицо, должно быть, предвидел эту черту, потому что линии, нанесенные его иглами, производили впечатление непреклонной суровости. Дайжен ненадолго заглянул в темные глаза Сарфа и с облегчением отметил, что они обладают обычным восприятием. Дайджен улыбнулся, сделав взгляд дружелюбным и почтительным.

– Меня зовут Рангар, Кармаматус. Как видишь, я гость Бремвена.

– Я Гатт, – сказал Сарф.

Гатт был явно рад сытному обеду, и Дайджен позволил ему есть без перерыва. Дайжен лишь откусывал от своего ужина, сосредоточившись на чтении человека, сидевшего перед ним. Как и Гатт, он не притронулся к вину, ибо ему требовалась вся его сообразительность. Сарф, несомненно, знал, что некоторые обладают способностью видеть чужие мысли и влиять на них, поэтому Дайджен постарался скрыть свою способность. Он считал, что Гатт – злой человек, который быстро судит и сурово оценивает. Нанять его было бы опасной игрой, где неверный шаг мог привести к появлению смертельного врага. Поэтому Дайджен выждал время и, когда Гатт замедлил прием пищи, вежливо поинтересовался:

– Ваш Носитель был убит в храме?

Голос Гатта приобрел презрительный оттенок.

– Он не был мучеником.

– Может, болезнь или несчастный случай?

– Трус, который был моим Носителем, все еще жив, – сказал Гатт, – но только потому, что я не смог доплыть и поймать его. Он отвернулся от Карм и сбежал.

– От чего бежал?

– Мы путешествовали среди людей, отвернувшихся от богини. У него не было сил терпеть преследования.

– Чего же он мог бояться, когда рядом с ним был ты?

Гатт угрожающе уставился на Дайджена.