Йим переключила внимание на Кару и с радостью увидела, что к ней вернулся цвет лица, и ее спящее лицо выглядело умиротворенным. Обрубок отрубленной руки Кары был покрыт паутиной, на которой блестели капельки росы. Йим с удивлением отметила, что паутинки не запачканы кровью, хотя и перевязывают свежую рану. Это заставило ее задуматься о том, как долго они с Карой спали. Однако, когда Йим взглянула на свои ладони, оказалось, что волдыри появились недавно и еще не зажили. Задумавшись о течении времени, Йим вспомнила, как срочно нужно было добраться до Хонуса. Мы же должны были ехать на рассвете! – подумала она и встревожилась.

– Не бойся, мама, – сказала Рупинла. – У тебя еще есть время сделать все необходимое».

Йим посмотрела на свою хозяйку, та улыбнулась и склонила голову. Именно Рупинла встретила Йим у озера и велела отнести Кару в Фэйрию. Йим почти ничего не помнила о путешествии в логово, кроме того, что ее попросили оставить вещи на том же камне, где Кара положила Подарок Дар. Просьба была уважительной, но в то же время она ощущалась как приказ.

– Мы не хотели этого, матушка, – ответила Рупинла, как будто разговаривала с Йим. – В неизменном царстве вещи либо есть, либо их нет. Вторых шкурок нет. И того мешка, который ты несла на спине, тоже.

Йим задумалась, почему.

– Кто создал мир, матушка? – весело ответила Рупинла. – Не я.

Из входа в логово, похожего на туннель, появился Снофф. Он был похож на своего товарища, только спина у него была полосатая, как у бурундука. В руках у него была светящаяся сфера, отбрасывающая розоватый свет рассвета. Когда он отпускал сферу, она взлетала вверх и повисала у потолка. В берлоге стало светлее, и Йим впервые заметила, что в одном из углов спит огромный медведь. Животное открыло глаза, потянулось, встало и подошло к Йим и Каре, чтобы обнюхать их. Снофф добродушно зарычал на него. Медведь ответил ему тем же, а затем протиснулся через вход.

Более яркий свет позволил Йим лучше разглядеть своих хозяев. В предыдущую ночь – если ее ощущение времени было точным – они казались видными людьми, возможно, правителями среди себе подобных. Однако, насколько Йим могла определить при лучшем свете, они казались совсем молодыми.

– Да, мы умираем, – сказал Снофф, который, как и его супруга, отвечал на невысказанные мысли. – Но мы не оставляем свои жизни на Темной тропе.

– Ты имеешь в виду воспоминания? – спросила Йим.

– Что еще есть воспоминания, кроме жизни? – ответил Снофф. – Для нас смерть – лишь отдых в долгом путешествии. Мы с Рупинлой – новорожденные, но мы помним начало мира.

– Вы побывали на Бессолнечном пути, – сказала Рупинла. – Только человечество запятнало его горем и ужасом. И какое зло принесли эти воспоминания!

– Мать, ты знаешь, о чем я говорю. Ты встречала его. А люди называют его «богом». Какая глупость!

– Пожиратель?

– Верное название, – сказал Снофф. – Ведь он сожрет весь мир, и наше путешествие закончится вечной тьмой.

– Оставь свой страх, муж. «Еще нет» может стать «не так». Мать дает надежду.

Снофф смотрел на Йим глазами, которые казались старыми, мудрыми и печальными.

– Но она дает так мало, дорогая.

– Верно. Но лучше мало, чем совсем ничего.

Кара проснулась.

– Йим, – сказала она сонным голосом, – мне снились самые странные сны. Мы...

Ее глаза открылись и тут же расширились. Они быстро перебегали с Рупинлы на Сноффа, на ее культю и обратно.

– Это было на... Вы действительно... Озеро. Волки и медведи.

Рупинла улыбнулась.

– Все правда, Дитя Дар. Твои сородичи в безопасности. Ты в безопасности. И мы рады, ведь ты привела к нам Мать.

Кара посмотрела на обрубок правой руки и осторожно пощупала его.

– Не болит.

– Можешь снять паутину, – сказала Рупинла.

Кара смахнула паутину с конца руки и увидела ярко-розовую кожу.

Она с изумлением посмотрела на нее.

– Как?

– Лучше спросить «почему», – сказала Рупинла, – и я уже ответила на этот вопрос. Ты заслужила нашу честь.

– Спасибо, – сказала Кара.

– Нет, Дитя Дар, спасибо тебе.

Затем Снофф поднялся и собрал из корзин, расставленных по комнате, еду. Вчетвером сели на твердый земляной пол и стали есть фрукты, мед, ягоды и орехи. Запивали нектаром из выдолбленной тыквы. Еда была самой вкусной из всех, что Йим когда-либо пробовала. Все было совершенно свежим, хотя некоторые ягоды появлялись только ранней весной, а орехи созревали осенью. Йим подумала, не заживала ли рука Кары в течение многих дней, в то время как она спала всего одну ночь. Рупинла откликнулась на эту мысль.

– Как долго длится сон? – спросила она.

После еды Йим и Кара покинули логово. Им пришлось ползти по наклонной земляной норе, и Кара управлялась только с одной рукой. Они вышли к густым зарослям папоротников у основания огромной ели. С расстояния в несколько шагов нора была невидима. Воздух был теплым, и все вокруг казалось одновременно древним и новым. Йим и сама чувствовала себя новенькой, как голый младенец, появившийся на свет, и испытывала младенческое чувство удивления. Она взглянула на Кару, чтобы убедиться, что та испытывает то же самое.

Кара смотрела на пустое пространство перед собой.

– Неужели только вчера вечером я приложила к этому руку? – спросила она скорбным тоном, от которого у Йим защемило сердце. – Кажется, прошло гораздо больше времени.

При этих словах Кары к Йим вернулся весь ужас прошедшей ночи.

– Это была моя вина, Кара. Мне так жаль.

– В чем твоя вина? Ты спасла мне жизнь.

– Потому что те люди никогда бы не пришли, если бы не я.

– Возможно, это правда. Но ты должна был прийти, – ответила Кара. – И я рада, что ты это сделала, хотя думаю, что те мужчины тоже должны были прийти. Я верю в это, потому что мои сны прошлой ночью были похожи на твои сны. Я видела вещи. Настоящие вещи. Это был труп Родрика в туннеле. Его обманул слуга Пожирателя, тот самый, который убедил Сарфа убить тебя.

Кара мрачно улыбнулась.

– Не волнуйся. Этот человек теперь бессилен. Единственная смерть, которой он жаждет, – это его собственная.

– Так у тебя было видение?

– Не видение. Старейшие показали мне эти вещи, используя сны как разновидность речи. Они могущественны, но и беспомощны. Они знают многое, но не будущее. Оно скрыто. Даже от Карм. – Кара вздохнула. – Но они сказали мне вот что: сегодня мы расстанемся, ибо ты должна отправиться к Хонусу одна. Я сыграла свою роль, и я нужна своему клану. Как и Старейшим, теперь мне остается только ждать и надеяться.

И тут Йим показалось, что Кара изменилась. Дело было не только в отсутствии руки: она стала мудрее, спокойнее и, возможно, более меланхоличной. Недолгое пребывание Кары у Старейших изменило ее, и, видя это, Йим поняла, почему в Фэйри было опасно входить.

Две женщины долго молча шли вместе среди гигантских деревьев. Старейших нигде не было видно, но Йим чувствовала их присутствие. Оно было благотворным. Под ее ногами была мягкая земля, и легкий ветерок овевал ее голую кожу. Это было место невинных удовольствий. Под его влиянием настроение Кары, казалось, становилось легче, а когда над ней порхало облако бабочек, она смотрела на них с восторгом ребенка. Затем она наконец заговорила с Йим, став похожей на прежнюю пылкую и романтичную Кару.

– Ты вернешься, Йим. Я знаю, что вернешься. И когда вернешься, ты должна рассказать мне все. Без утайки. И не скромничай. Особенно про это! Я этого не потерплю!

Йим усмехнулась.

– Обещаю. И если мой ребенок будет девочкой, я назову ее Карой.

На закате Йим и Кара вернулись на плоский камень в сопровождении толпы Старейших. Там фейри вручили Йим завернутые в листья свертки с провизией, которую можно было есть без приготовления, поскольку они знали, что Йим выбросила свой котелок и огниво. Затем они без церемоний удалились, растворившись в лесу так быстро и бесшумно, что, казалось, исчезли. Когда фейри ушли, Йим и Кара оделись.