Вторая женщина поспешила к дочери. За всю свою жизнь она никогда не смотрела на лицо незнакомки. Положив лягушек на землю, она опустилась на колени и приложила ухо к мокрой, покрытой грязью груди незнакомки.

– Сердце бьется, Раппали, хотя и слабо. – Она осмотрела последы на земле. Пуповина была перегрызена. – Она только что родила, бедняжка.

– А ее ребенок?

Мать Раппали потрогала новорожденного мальчика, лежащего на коленях у незнакомки.

– Он холодный и мертвый.

Затем ребенок зашевелился.

– Клянусь Пресвятой Матерью! Он жив!

Раппали взяла ребенка на руки.

– Да, это неестественный холод. Долго он не проживет. Мы должны назвать его, пока он не умер.

– Это задача матери, Раппали.

– Времени нет, и безымянные духи вечно преследуют это болото.

Старшая женщина кивнула.

– Да. – Она коснулась лба ребенка. – Мы наречем тебя Фроан, что на старом языке означает «мороз»».

При звуке своего имени крошечный мальчик открыл глаза и, казалось, уставился на того, кто его произнес.

– Клянусь Благословенной! – воскликнула пожилая женщина. – Какие глаза! Как они светлы!

– Да, – сказала ее дочь. – Такие светлые, что зрачки похожи на две черные дыры.

Она вздрогнула.

– Они будто пронзают меня!

Святейший Горм стоял на самой высокой башне Железного дворца. Отсюда открывался великолепный вид. На западе виднелась бухта, окруженная высокими скалистыми утесами, а за ней – море. На севере, востоке и юге, насколько хватало глаз, раскинулся Бахланд, владения лорда Бахла. Горм окинул взглядом разбросанные деревни и города, зная, что их жители следят за дворцом в поисках предзнаменований. Его железо больше не смазывали маслом – одна из первых экономий для надвигающихся худых времен. Скоро стены и башни дворца начнут ржаветь.

У жителей Бахланда был свой термин для обозначения того отрезка времени, когда их повелитель уменьшался до обычного человека. Они называли это время «смуглым». Они по-прежнему повиновались и боялись лорда Бахла, но уже не в той степени, как раньше, когда их повелитель был во всей полноте своего могущества. Тогда он мог управлять их мыслями, и они дрожали от страха перед его недовольством. Даже во время Браунинга люди помнили о том, что новый лорд Бахл придет на смену своему отцу, и всегда действовали с учетом этого. Святейший Горм принял меры, чтобы они верили, что грядущее время не будет отличаться от этого.

Только лорд Бахл и Святейший Горм знали, что в Железном дворце нет наследника. Ходили слухи, но их повторение могло стоить жизни. Несколько болтливых языков уже были вырваны, а людей, нашедших пустую повозку и безголовый труп генерала Вара, быстро заставили замолчать. Таким образом, только два человека точно знали, что наследник исчез и его след простыл. Даже магические кости не могли подсказать, куда он отправился.

Другой человек сдался бы, но не Горм. Он был достаточно мудрым, чтобы понять, что потерянные вещи обязательно найдутся. Более того, ребенок хотел, чтобы его нашли. Пусть не скоро, но достаточно скоро. Все, что требовалось для возвращения и триумфа лорда Бахла, – это время, а времени у древнего колдуна было в избытке.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ