– Итак, девушка, – сказал один из братьев, – зачем вы путешествуете?

– Чтобы навестить подругу, – ответила Йим.

– Где? – спросил краснолицый мальчик, в его голосе слышалось подозрение.

– В зале клана Уркзимди.

– Ха! Это неправильный клан! – воскликнул один из братьев. – Женщина вождь. Какая чепуха!

– Это потому, что их земля лежит рядом с Фейри, – сказал другой. – Неудивительно, что они все странные.

Прежде чем Йим успел отреагировать на это замечание, заговорил краснолицый мальчик.

– Чтобы добраться до Уркзимди, нужно пройти через территорию Мукдой.

– Да, – ответила Йим, сохраняя ровный голос.

– Не стоит идти этим путем, – сказал мальчик, устремив взгляд на Йим, чтобы она увидела его угрозу. – Ты слишком много слышала сегодня.

– Носитель слушает всех, но мало повторяет, – ответил Йим. – Я не стану пересказывать твои речи. Что же касается того, какой путь мне выбрать, то я останусь при своем мнении.

– Раз уж ты даешь советы, – сказал Хонус мальчику, – я дам тебе несколько своих: Неразумно видеть угрозу там, где ее нет, а безопасность – в мудрости.

В комнате воцарилась тишина: мальчик уставился на Хонуса, а Сарф невозмутимо отвел взгляд. Тогда Деврен заговорил мягким тоном.

– Сынок, будь приветливее с нашей гостьей. Она достаточно безобидна.

– Иди куда хочешь, – приглушенно ответил мальчик. Затем он отвел взгляд, и напряжение рассеялось.

К тому времени огонь уже потух, и дети разошлись спать. Убрав посуду, матери присоединились к ним, оставив мужчин коротать время за кувшином с элем. Йим осталась с ними, хотя ей было не по себе, когда их разговор перешел в воинственную плоскость. Злодеяния пересказывались так, словно произошли вчера, хотя с момента их совершения прошло уже несколько поколений. К жалобам примешивались рассказы о потерях. Земли, которых мужчины никогда не видели, становились все более прекрасными и щедрыми, когда они рассказывали о них, и по сравнению с ними их дом казался ничтожным. По мере того как кувшин с элем переходил от одного к другому, голоса пирующих становились все громче и оживленнее, и Йим опасалась, что они могут схватить оружие и выбежать из дома.

Но этого не произошло, и в конце концов от эля мужчин стало клонить в сон. Затем они присоединились к женщинам и детям в соседней комнате. Йим и Хонус последовали за ними. Большую часть пола покрывали соломенные матрасы, на которых лежали спящие женщины и дети. На матрасах Деврена и его наследника висели занавески, чтобы они могли уединиться со своими женами. Остальные члены семьи спали тесно, а Йим и Хонус получили по матрасу на двоих малышей, мальчика и девочку.

Йим не возражала против такого расположения, ей нравилось, когда мальчик прижимался к ней. Хонус уснул, а Йим лежала без сна в темной комнате, наполненной звуками дремоты. Вся семья была объединена сном и общими узами крови, лишений и бедности. Крошечный мальчик, прижавшийся к груди Йим, казался продолжением целого. Через него семья касалась Йим и пробуждала в ней сострадание. Она думала о том, как те, кто был рядом с ней, боролись на краю нужды и все же делились тем, что у них было, с незнакомцами. Она любила их всех, даже сердитого мальчишку, который говорил о мести.

Из-за сострадания Йим священники казались ей еще более мерзкими. Они отравляли эту семью, чтобы настроить ее против других семей. Во время пьяных разговоров о возмездии Йим предчувствовала мрачное будущее. Ненависть была горящим огнем, брошенным в сухое поле. Раздуваемая жаждой и ложью, она распространялась. Она поглотила парня и одолевает остальных. Она боялась, что разговоры перерастут в действия, и каждый жестокий поступок будет вдохновлять на новые.

Эти тревожные мысли не давали Йим уснуть, и она только задремала, когда услышала шум в дальней комнате. Это был звук удара по дереву. Йим подняла голову, чтобы проверить, не услышал ли кто-нибудь еще. Когда она подняла голову, то увидела свет пламени, исходящий из центральной комнаты. Не успела Йим закричать тревогу, как к спящей семье ворвались мужчины с факелами. В руках у них были сельскохозяйственные инструменты, которые могли служить оружием. Затем они напали на спящих.

Все было охвачено огнем, кровью и хаосом. Занавески на кроватях вспыхнули. Деврен и Фолден горели, когда, шатаясь, пробились сквозь них, и их зарубили. Затем мужчины отодвинули горящие занавески в сторону и принялись за работу над кричащими женщинами, стоящими за ними. Тем временем другие мужчины надвигались на семью, очнувшуюся от кошмара. Убийцы, глаза которых были красными от отраженного света костра, казались нечеловеческими. Они резали своих беспомощных жертв без жалости, словно косили зерно или молотили его. Женщины и дети получали не больше пощады, чем мужчины.

Йим была обездвижена ужасом, не в силах даже закричать. Все, что она могла сделать, – это прижать к себе мальчика, который спал рядом с ней, и закрыть ему глаза от зрелища кровавой бойни. Йим все еще сжимала ребенка, когда к ним подошел мужчина. С мотыги в его руке капала кровь. Пока Йим гадала, где же Хонус, мужчина вырвал мальчика из ее рук и швырнул его на пол. Ребенок лежал, оглушенный, и только хныкал, когда нападавший поднял мотыгу, чтобы вонзить ее ему в грудь. Йим отреагировала инстинктивно. Когда мотыга опустилась, она бросила свое тело на мальчика, чтобы принять удар. Тяжелое железо вонзилось в нее, раздробив ребра Йим, когда оно вонзилось в ее сердце.

Вскрикнув от боли, Йим открыла глаза. В комнате было темно и тихо. Потом Хонус зашевелился и коснулся ее запястья. Когда его рука стала горячей на ее ледяной коже, Йим поняла, что Карм послала ей еще одно видение.

Крик Йим разбудил мальчика, прижавшегося к ней. Испуганный ребенок отстранился, а затем быстро заснул. А Йим – нет. Она сильно замерзла, ребра и грудь ужасно болели. Единственным утешением было то, что Хонус обхватил ее за плечи. Она была рада, что он молчит, но, похоже, и без вопросов знал, что ей пришлось пережить. Йим благодарно прижалась к нему.

Пока от Хонуса к ней переходило тепло, Йим размышляла о смысле своего видения. Ей было интересно, предсказывает ли оно то, что должно произойти, или только предупреждает о том, что может случиться. Была убита, подумала она, все еще чувствуя удар мотыги. Неужели это моя судьба? Она надеялась, что удар мотыгой был символическим. Что? Она понятия не имела, но боялась, что это что-то ужасное.

Видение настолько истощило Йим, что, несмотря на опасения, ее сморил сон. Она погрузилась в беспробудную дрему и проснулась только после того, как семья Деврена поднялась. Они не изменились, но Йим увидела их по-другому. Все казались под угрозой исчезновения, жизнь держалась так шатко, что Йим приходилось бороться со слезами. Семья отправилась на работу без утренней трапезы, и только у самых младших не было никаких обязанностей. Йим и Хонус отправились в путь рано утром, остановившись на поле, которое пахал Деврен, чтобы поблагодарить его за гостеприимство.

Хонус заговорил только после того, как они прошли некоторое расстояние по дороге.

– Ты плакала прошлой ночью. Что-то причинило тебе боль?

– Карм дала еще один дар.

– Видение?

– Да. Видение, подобное тому, что было на перевале Карваккен, только хуже. Оно было не о том, что случилось, а о том, что произойдет или может произойти, не знаю уж, что именно.

На глаза Йим навернулись слезы, и она начала дрожать.

– Сейчас я чувствую себя так же, как и тогда. Подавленной. Я боюсь, Хонус, и не знаю, смогу ли я продолжать.

Хонус протянул руки, и Йим отступила в их убежище. Она крепко прижалась к нему, зарывшись лицом в его грудь. Затем она начала рыдать. Они долго стояли, обнявшись, на дороге: Хонус молчал, а Йим тихо плакала. Только когда Йим затихла, Хонус отпустил ее.

Йим посмотрела на него и увидела лицо, исполненное преданности. Его взгляд пробудил в ней любовь и вновь побудил искать утешения в близости. Желание было настолько сильным, что она отвела взгляд, чтобы не выдать своего желания. Но, даже опустив глаза, Йим представила, как поведет Хонуса в какую-нибудь тихую рощу и займется с ним любовью, которая утопит ее страхи в потоке страсти. Более того, это освободило бы ее от задания Карм, поскольку его выполнение было бы невозможно. Йим задумался, так ли ужасны будут последствия такой капитуляции. Вспомнив вчерашнее видение, она усомнилась, что рождение ребенка сможет предотвратить подобную бойню.