Когда Йим снова взглянула на Хонуса, он задумчиво наблюдал за ней.

– Кармаматус, – сказал он, – помнишь тот вечер после твоего видения на перевале? Ты бы отдалась мне, если бы я на тебя надавил. А на следующее утро ты пожалела, что я этого не сделал?

Проницательность вопроса Хонуса настолько удивила Йим, что она не смогла ответить. Она просто изумленно смотрела на него. Хонус грустно улыбнулся, а затем легонько поцеловал ее в щеку.

– Я так и думал.

В глубине души Йим понимала, что Хонус прав. Она пожалеет о такой слабости. Уже сейчас она чувствовала себя виноватой за то, что решилась на это. Йим вздохнула и, не говоря больше ни слова, начала идти по дороге. Как ни странно, замечание Хонуса заставило ее сдержать свой порыв, но в то же время сделало его еще сильнее. Она поразилась пониманию Хонуса. Казалось, он знал, о чем она думает, без единого слова с ее стороны. Более того, он не думал о своем желании, а дал ей силу, чтобы она могла отказать ему в том, чего он больше всего хотел. Она нашла его самопожертвование совершенно восхитительным, и снова желание превратилось в изысканную муку.

Хонус занял привычную позицию впереди, пока Йим не попросила его идти рядом с ней. Тогда он повиновался и пошел в ногу с Йим. Он ничего не говорил, пока Йим не спросила его о впечатлениях от семьи Деврена.

– Я бы сказал, что они типичны для этого места, – ответил он. – Земля бедная, а раз столько ртов, которые надо кормить, то и народ такой же.

– А их воинственные разговоры тоже обычны?

– Нет. Это показалось мне новым. Люди, которым приходится самим тянуть плуг, обычно слишком измотаны, чтобы стремиться к войне.

– Значит, жрецы их расшевелили. Как?

– Подозреваю, что с помощью средств более сильных, чем слова, – ответил Хонус.

– Колдовство?

– Возможно. Мы с Теодусом уже сталкивались с чем-то подобным.

– Где?

– В Лурвике.

– В том месте, где пал Теодус?

– Да.

Йим почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и ее охватил ужас. Мысль о том, что она увидела свою смерть, внезапно стала казаться совсем не надуманной. Она уловила встревоженное выражение лица Хонуса и поняла, что не может молчать о своем видении.

– Прошлой ночью я видела, как убили всю семью Деврена, – сказала она. – Я умерла вместе с ними.

Я всего лишь Cарф. Видения – дело Носителей и Провидцев.

– Они обладают способностью понимать такие вещи, – сказала Йим. – А я – нет. Карм должна была сказать мне, с каким мужчиной мне спать, чтобы я могла родить от него ребенка. Какое отношение к этому имеет мое видение? Почему я должна видеть свою смерть?

– Теодус сказал, что Карм никогда не раскрывает судьбу человека, поэтому я не верю, что ты видела свой конец.

– Он казался таким реальным. Я чувствовала удар. Я чувствую его до сих пор.

– На перевале Карваккен тебе показалось, что ты утонула в крови.

– Значит, и это видение моей смерти было таким же нереальным?

– Надеюсь, что да, – сказал Хонус.

– Тогда что оно означало?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Тогда что бы сказал Теодус? Вы провели с ним годы. Наверняка у тебя должно быть какое-то представление.

– Полагаю, он велел бы тебе поразмыслить над тем, почему ты умерла в своем видении, – ответил Хонус. – Возможно, там кроется какой-то ответ.

Я умерла, чтобы спасти ребенка, подумала Йим. Как только эта мысль пришла ей в голову, она почувствовала холодок глубоко внутри. Ее реакция не имела ничего общего с разумом, она возникла из более тонкой формы понимания. Тогда она поняла, что никакие мотыги не убьют ее. Она родит ребенка, и этот ребенок решит ее судьбу.

Хонус был обучен идти впереди своего Носителя, выполняя функцию живого щита. Поэтому идти рядом с Йим по дороге ему было неспокойно, и он старался идти справа от нее, чтобы его рука с мечом всегда была свободна. Несмотря на беспокойство, ему нравилось идти рядом с Йим, так как это позволяло ему смотреть на нее. От увиденного у него сжалось сердце.

Хонус вспомнил впечатление, которое произвела на него Йим на второй день их совместной жизни. Когда они шли по Лувейну, ему на мгновение показалось, что он видит кого-то, кто борется с ужасной ношей. После всего случившегося он убедился, что впечатление было верным. Единственное отличие заключалось в том, что он получил некоторое представление о характере этого бремени и о женщине, которая его несла. Хонус удивлялся смирению Йим, ибо был уверен, что она одновременно и святая, и могущественная. Его озадачивало, что Йим, похоже, не считала себя ни тем, ни другим. Напротив, иногда она вела себя так, словно все еще была рабыней. Конечно, не его рабыня, а рабыня Карм, подумал он.

Размышления Хонуса заставили его полюбить Йим еще сильнее. Он поклялся себе, что поможет Йим справиться с ее бременем, хотя это означало отказ от близости, которой он жаждал. Это должно принять другую форму, сказал он себе. Он не питал иллюзий, что это будет легко. До сих пор это было не так. Но он был Сарфом и был готов к лишениям. Он чувствовал, что сумеет сдержать себя, хотя мысль об этом наводила на него тоску. Похоже, его любовь никогда не будет простой и безболезненной.

Хонус улыбнулся Йим, как он надеялся, ободряюще, но она выглядела озабоченной. Долгое время они шли молча, прежде чем Йим заговорила.

– Это справедливое, хотя и суровое место, – сказала она. – Но, боюсь, я увидела угрозу, которая нависла над всеми его жителями. Я скорблю о них, но что я могу сделать?

– Только то, что в твоих силах, – ответил Хонус.

– Но что именно? – Йим вздохнула. – Хотела бы я знать.

Грунтовая дорога петляла по горной долине, проезжая по пути мимо многочисленных бедных ферм. Ближе к полудню дорога пошла под уклон. Впереди возвышалась целая гряда пиков, крутые склоны которых были покрыты деревьями.

– Эти горы принадлежат клану Мукдой? – спросила Йим.

– Нет, – ответил Хонус, – но земли за ними принадлежат.

– И так ли они щедры, как считает семья Деврена?

Вряд ли. Зимы там суровые, а земля еще более каменистая, чем здесь.

Долина изгибалась, и дорога, по которой шли Йим и Хонус, поворачивала вместе с ней, открывая луг, на котором росло большое одинокое дерево. Под его сенью собралась группа мужчин и мальчиков. К ним обращался человек в черной мантии.

– Пойдем, – сказала Йим. – Я хочу послушать, что он скажет.

Хонус насторожился, как только заметил священника. Приказ Йим усилил эту настороженность, но ему и в голову не пришло сомневаться. Он просто сопровождал Йим, настороженно ожидая любой угрозы и готовый на нее отреагировать. Когда они приблизились к группе, никто из них не обратил на них ни малейшего внимания; казалось, все внимание было сосредоточено на говорящем. Темный жрец, казалось, был так же сосредоточен на своей аудитории, так что приближение Йим и Хонуса осталось незамеченным. Они остановились только тогда, когда слова священника стали слышны.

– ... очень хорошая грязь. Просто бросьте на нее семена и получите урожай. Она должна быть вашей. Да, они украли ее, воровской клан Мукдой.

– Он не слишком красноречив, – прошептала Йим.

Хонус согласился, но слушатели священника, похоже, были в восторге от его слов. Все мужчины и мальчики смотрели на чернокудрого с восторженным вниманием. Многие, казалось, были разбужены его словами, потому что их лица раскраснелись, а руки сжались в кулаки.

– Так что же вы собираетесь делать? – спросил священник. – Быть как женщины? Позволить Мукдой все спустить с рук?

– Он разжигает их взглядом, – прошептала Йим. – Он молодец.

После замечания Йим Хонус заметил, как священник окинул взглядом свою аудиторию: некоторое время смотрел на мужчину или мальчика, потом переводил взгляд на другого. Хотя священник не смотрел в его сторону, Хонус уловил интенсивность его взгляда и почувствовал его силу. Священник продолжал обозревать собравшихся, и его глаза все дольше задерживались на тех, кто был наиболее взволнован. Наконец он воскликнул: