– Йим отличается от других женщин, – сказал Хонус. – У Карм на нее свои планы.

– Я знаю, – сказала Кара. – Вот это да! Какие-то планы! Она рассказала мне о том, что стала Избранной, когда мы только познакомились. Я не понимала этого тогда и не понимаю сейчас.

– Некоторые вещи недоступны нашему пониманию.

– Это точно!

Хонус схватил Кару за руку.

– Защищай ее, пока меня не будет. У Йим своя судьба, и я верю, что ее судьба может затмить все наши дела.

Кара вгляделась в лицо Хонуса. У нее всегда был талант видеть под его татуировками, и Хонус не сомневался, что она уловила глубину его любви.

– Клянусь Карм, я буду присматривать за Йим, – сказала Кара, сделав Знак Равновесия. – Она будет мне как сестра.

– Тогда мое сердце успокоится.

Взгляд Кары переместился на поле за деревней. К нему направлялась еще одна потрепанная группа.

– Опять беженцы! Как они переживут зиму? И как мы?

– Думаю, наши беды закончатся раньше, – ответил Хонус. – К добру или к худу.

* * *

Трапеза в банкетном зале была приглушенной, занят был только высокий стол. Йим лишь смутно помнила, как ела. Если разговор и был, то она его не заметила. Не уловила она и того, как Родрик уставился на нее. Ее внимание было приковано исключительно к Хонусу, который сидел по другую сторону от Кары. Все, о чем она могла думать, – это то, что он скоро уйдет. Более того, у нее было зловещее предчувствие их разлуки. Я была одинока почти всю свою жизнь, думала она, и могу привыкнуть к этому снова. Однако, познав вкус любви, она боялась, что это не так.

Никогда еще желание покинуть Карм не было таким сильным. Она жаждала уехать с Хонусом и исполнить свое желание. Идея была восхитительно захватывающей. Мы могли бы уехать далеко отсюда, на Северное Побережье или в Облачные горы. Йим знала, что все, что ей нужно сделать, – это сказать Хонусу, что они должны уехать. Он послушается. Он мой Сарф. Йим гадала, воспримет ли Хонус такой отъезд как волю Карм или сочтет его плодом желания. Этот вопрос привел к другим: Сможет ли она скрыться от богини? Сможет ли она скрыть правду от Хонуса? Как он отнесется к ней, если узнает? Если бы только я могла расшифровать слова на его спине! Ирония судьбы заключалась в том, что ответы были так близки, но так и остались непознанными.

Трапеза закончилась, когда Кара поднялась. Она и остальные ушли, но Йим и Хонус остались.

– Надо бы взять вьючную броню и запасную одежду, – сказал Хонус.

– Конечно, – ответила Йим. – Но кто будет нести твою ношу? Теодус сказал, что ты никогда не должен этого делать.

– Солдат будет нести мою ношу, пока я не вернусь.

– Я ему завидую. – Йим тоскливо улыбнулась. – Сначала я ненавидела эту поклажу. Я ненавидел тебя.

– Я дал тебе повод.

– В тот раз, когда я сбежала, одна женщина чуть не превратила меня в колбасу.

– И это улучшило твое мнение обо мне?

– Немного. Но не до конца. – Йим замолчала.

– До чего?

– До того момента, когда я... О, Хонус, лучше бы ты поехал с Кронином, но я не могу смириться с этой мыслью!

Каждый бросился в объятия другого, где они обнялись крепко и отчаянно. Так они простояли долгое время, не разговаривая, словно только прикосновение могло выразить их чувства. Затем Йим прошептала.

– Я не могу поцеловать тебя, потому что не смогу остановиться.

– Тогда получится неловкий марш, – сказал Хонус.

Несмотря на грусть, Йим улыбнулась при мысли о том, что они будут маршировать с сомкнутыми губами навстречу лорду Бахлу.

Может быть, уже наступили сумерки, Хендрик не мог сказать. По его мнению, дни становились все темнее, пока не слились с ночами. В те редкие минуты, когда он был способен думать, он задавался вопросом, не идет ли он по Темному Пути. Но не отсутствие света создавало такое впечатление, а его отдаление от жизни. Он перестал ощущать вкус пищи, тосковать по семье и чувствовать боль. Отрубленные пальцы сделали его правую руку бесполезной, но он заметил это только потому, что ему пришлось хватать меч левой. Это усложняло процесс убийства, но он справлялся.

Ужасы, которые творил Хендрик, больше не волновали его. Он отстранился от тех, кого убивал. Мужчины, женщины и дети волновали его не больше, чем сорняки, которые он срывал на своем поле в прежней жизни. Их голоса не долетали до него, а их страдания проносились над ним, не оставляя следа. Хендрик стал пустым сосудом, который мог наполнить только Бахл, и единственным варевом, которое он наливал, была ненависть.

По мере того как мир становился для Хендрика все темнее, лорд Бахл, казалось, становился все ярче. Хендрик ощущал не совсем свет, ибо сияние было невидимым. Однако он ощущал его, как раньше ощущал солнечное тепло в пасмурный день. У него не было слов для обозначения яркости, но сила или божественность были очень близки. С каждой смертью оно становилось все сильнее.

Впереди вырисовывались горы. Они шли к месту под названием Аверен, хотя это название уже не имело для Хендрика никакого значения. Он понимал только одно: конец близок. Он не знал, чему придет конец – войне, его жизни, миру, а может, и всем трем. Но Хендрик хотел, чтобы конец наступил. И поскорее.

***

В последний день перед отъездом войск в городе царила суматоха. После завтрака Йим не виделась с Хонусом. Отдав его на откуп кампании, она провела день, помогая упаковывать провизию, и присоединилась к Хонусу только во время последнего ужина. Он проходил не в зале, а на улице, вместе со всеми войсками. Он напоминал пир, так как баранов жарили на кострах, а эль не разбавляли, но настроение было мрачным. Для матери клана и высокопоставленных гостей вынесли стол, и они ели вместе с окружавшими их войсками.

Большинство воинов были людьми Уркзимди, но несколько представителей других кланов также предоставили своих бойцов. Йим попыталась сосчитать солдат, но было темно, и она вскоре сдалась. По ее мнению, их число исчислялось сотнями, а не тысячами. Кара поднялась раньше всех, взяла кувшин с элем и стала бродить среди мужчин, чтобы наполнить их чаши. Когда кувшин опустошался, ей приносили другой, и так она кружила среди солдат почти весь пир. Кронин с гордостью наблюдал за жестами сестры, а когда она наконец вернулась к холодной еде, сказал:

– Каждый мужчина запомнит, как ты почтила его сегодня.

На протяжении всей трапезы Хонус не сводил взгляда с круга солдат. Некоторые мужчины стояли там, силуэты в угасающем свете. Глаза Хонуса не отрывались от них, и по его настороженности Йим догадался, что они показались ему подозрительными. Когда Кара и ее компания поднялись, чтобы вернуться в зал, Хонус остался рядом с Йим. Как только она оказалась в зале, он обратился к ней.

– Йим, ты сделаешь для меня кое-что?

– Конечно.

– Завтра, когда будешь махать на прощание, сделай это со стены. И впредь, пожалуйста, не отступай от ее защиты.

– Ты что-то видел за ужином, не так ли? – спросила Йим.

– Тебя это беспокоит?

– Что ты видел?

– Людей, которые хотели причинить вам зло.

– Было темно. Как ты мог узнать?

– Я Сарф и умею читать взгляды человека.

Йим погладила лицо Хонуса, уверенная в том, о чем он думает.

– Я буду в безопасности, Хонус. Я буду здесь, когда ты вернешься.

Прикосновение к Хонусу быстро перешло в поцелуй, и Йим пришлось бороться с нарастающей страстью, чтобы отстраниться. Она стояла и смотрела на него, ее сердце колотилось.

– Ты мой возлюбленный. И всегда будешь им.

Затем, чувствуя, что находится на самом краю пропасти, она отступила. Йим отступила, повернулась и побежала в комнату Кары. Когда она пришла, там было пусто. Йим бросилась на кровать и разразилась рыданиями.

На рассвете Йим смотрела через стену поместья на войска, собравшиеся за деревней. Она поднялась еще до рассвета, но обнаружила, что Хонус уже присоединился к солдатам. Помня о своем обещании не выходить за стены, она не пошла к Хонусу, хотя и испытывала сильное искушение пренебречь его предупреждением. Если я так поступлю, это только добавит ему забот, подумала она. Она смотрела на толпу мужчин, пока света не стало достаточно, чтобы различить среди них фигуру в синей одежде. Хонус казался крошечным вдали, но, заметив его, Йим больше не смотрела по сторонам. Она помахала рукой, и, в конце концов, он помахал ей в ответ.