– Это можно сказать о любой суке. Что же делает тебя такой особенной?

– У меня есть кое-что, что ему нужно, – ответила Йим.

– Возможно, – сказал охранник. – Из этой ноги получится отличное филе. И ты будешь красиво смотреться на костре.

– Думаю, твой хозяин найдет для меня другое применение, – сказала Йим. – Раз уж он так решил, лучше отведи меня к нему.

– Он еще не проснулся, – сказал спутник стражника, сжимая ягодицы Йим через ее тунику. – Так что мы просто посидим, пока он не встанет.

– Значит, ты осмелишься попробовать мясо своего господина до того, как он отужинает? Возможно, я сообщу ему об этом.

– Нет, если я перережу тебе горло! – ответил стражник, доставая свой кинжал.

– А когда он будет искать меня, просто соври ему, что ты сделал, – сказала Йим. Она оскалилась в дразнящей ухмылке. – Уверена, он тебе поверит.

Охранник нахмурился.

– Скоро ты его увидишь. А когда он покончит с тобой, возможно, он бросит нам то, что осталось. – Он повернулся к другому стражнику. – Посади ее в ящик, пока хозяин не встанет.

Третий стражник схватил Йим за руку.

– Пойдем, птичка.

Затем он повел ее внутрь крепости. За сторожкой находился вымощенный булыжником двор.

Люди, толпившиеся в нем, были в доспехах или хотя бы в их подобии, но они больше походили на сумасшедших, чем на солдат. У многих из них было пустое выражение лица, и Йим чувствовала, что в их головах роятся только те мысли, которые вложил туда Бахл. Другие мужчины смотрели на нее с ненавистью, внушавшей ужас. Несколько человек открыто плакали.

Внутри крепости возвышалась большая каменная башня, и Йим подумала, что ее отведут туда. Вместо этого стражник потащил ее в сторону внутреннего двора, где лежало несколько больших куч пепла. В центре каждой из них стоял почерневший прямоугольный ящик, рассчитанный на сидящего на корточках человека. С одной стороны каждого ящика была запертая дверь. На других сторонах имелись полосы крошечных отверстий.

Охранник подошел к одному из ящиков, расстегнул дверцу и распахнул ее. Затем он наклонил ящик так, что из него вывалился обугленный труп. Он был так сильно обожжен, что Йим не смог определить, мужчина это или женщина. Охранник пнул почерневшее тело, и оно рассыпалось на куски. Затем он ухмыльнулся Йим.

– Твоя комната готова. Заходи.

Йим не знала, пассивно ли она подчиняется мучительной смерти, но, похоже, у нее не было иного выбора, кроме как забраться внутрь. Единственное, что она могла сделать, – это сесть на корточки. Охранник закрыл и запер дверь. Внутри железного ящика было темно, а его внутренности были покрыты жирной копотью с тошнотворным запахом. Йим почувствовала прилив паники, которую ей пришлось с трудом подавлять. Самое худшее, что может случиться, – это то, что я умру, подумала она. Но потом она поняла, что это не самое страшное. Если я умру, то потерплю поражение. Тогда умрут и многие другие, и Хонус будет в числе первых.

Время, проведенное Йимом в ящике, тянулось все дольше и дольше. Сидеть на корточках стало мучительно. Бокс нагревался на солнце и становился все более удушливым. Ей срочно захотелось опорожнить мочевой пузырь, и хотя она боролась с этим желанием, в конце концов у нее не осталось выбора. Хотя она слышала звуки со двора, отверстия в стенках бокса были расположены так, что она не могла в них заглянуть. Йим потеряла всякое ощущение времени. Возможно, было раннее утро или поздний вечер, она знала только, что каждое мгновение тянется.

Где-то во время этого кошмара Йим услышала женский плач и звук шагов неподалеку. Затем послышался лязг закрываемой металлической двери. Затем последовали еще шаги. Йим почувствовал запах дыма. Затем начались крики. Их источник и причина не вызывали сомнений. Йим пыталась заглушить их, заткнув уши, но все равно слышала их. Более того, она чувствовала, как они впиваются в нее когтями. Они продолжались до тех пор, пока Йим не начала бояться, что сойдет с ума. Даже когда крики прекратились, их ужас все еще звучал в мыслях Йим.

В конце концов дверь в тесную тюрьму Йим открылась. Солнечный свет ослеплял, хотя был поздний полдень, и ее больное тело едва могло двигаться.

– Выходи! – произнес голос. – Хозяин посмотрит на тебя. А потом, кто знает? Может быть, придет и твоя очередь жариться.

Йим медленно выползла наружу, двигаясь с трудом, как старуха. От нее пахло горелой плотью, собственным потом и мочой. На ее руках, ногах и тунике виднелась сажа. И теперь я должна соблазнить незнакомца.

Закованный в броню мужчина схватил Йим за руку, впиваясь перчаткой в ее плоть, и потащил к храму, где внутреннее убранство здания отражало злобу хозяина. Все было разгромлено. Двери и окна были разбиты. На полу валялась сломанная мебель и осколки стекла. Будучи босой, Йим приходилось следить за своим шагом, что было нелегко в железной хватке ее сопровождающего. Помимо разрушений, здесь ощущался запах скотобойни. Повсюду виднелись пятна крови, а некоторые жертвы или их части все еще лежали на земле. По коридорам, через которые протащили Йим, бродили вооруженные и опасные на вид люди с безумными или пустыми глазами. Ее поразило, как много мужчин было изуродовано, хотя они, казалось, не замечали своих увечий. И снова Йим была рада, что ее, пусть и грубо, но все же проводили.

За парой разбитых дверей оказался большой зал с высоким потолком. В большом каменном камине горел огромный огонь, и первое, что почувствовала Йим, – это волну жара. Запах крови был особенно сильным, а пол липким под ногами. Ряд вертикально стоящих столбов обрамлял проход, ведущий к возвышенной платформе. Каждый столб пронзал мужчину или женщину, превращая его или ее причудливую форму знамени. Некоторые из них были еще живы. На помосте в богато украшенных креслах сидели трое мужчин. Бородатый мужчина, сидевший справа, был одет в черные одежды и носил железный кулон священника. К удивлению Йим, она узнала изысканно одетого молодого человека, сидевшего слева. Это был Яун, сын графа, который нес мешок Хонуса.

Взгляд Йим быстро переместился на бледного мужчину, сидящего в центре. Он был богато одет в ткани, шитые золотом, и даже с другого конца комнаты его глаза были притягательны. Йим сразу почувствовал его силу. Крепость была водоворотом безумия и дикости, а он – ее центром и источником. Йим низко склонила голову.

– Лорд Бахл, – сказала она. – Мой возлюбленный.

Сардонический смех лорда Бэйла эхом разнесся по огромному залу.

–Твой возлюбленный? Я правильно расслышал? Подойди ближе, шлюха, чтобы я мог взглянуть на тебя.

Йим подошла медленно и гордо, словно была облачена в шелковые одежды и благоухала духами. Это было безвкусное представление, но, похоже, оно забавляло свою главную аудиторию. Дойдя до помоста, Йим опустилась перед ним на колени и склонила голову.

– Посмотри на меня! – приказал Бахл.

Йим подняла голову, и глаза Бахла впились в нее. Она чувствовала их силу и сопротивлялась ей, скрывая свои мысли, чтобы он видел только то, что она хотела. Это были страх и благоговение. Она не могла выдумать желание.

– Ты говорила мужчинам, что я владею тобой. Что побудило тебя сказать это?

– Потому что я так захотела, – ответила Йим. – Разве вам не нравится обладать прекрасными вещами?

– Мне кажется, я мог бы наслаждаться твоей прелестью больше, если бы ты была обнаженной на вон том шесте, – ответил Бахл.

Йим понизила голос, но не сводила с него глаз.

– Вы всемогущи, милорд, и можете пронзить меня любым способом, каким пожелаете. Но деревянному колу не хватает чувств; другое древко могло бы доставить вам больше удовольствия.

На губах Бахла мелькнул намек на улыбку.

– Как забавно! Сребролюбивая болтушка.

Яун наклонился к лорду Бахлу.

– Я знаю эту женщину, ваша светлость. Сарф по имени Хонус владел ею как рабыней.

– Я тоже тебя помню, – сказала Йим. Она принужденно рассмеялась. – Ты покорно нес мешок Хонуса, пока я не взяла его в свои руки. Он тебя тоже наказывал?