4 декабря в море, в нескольких сотнях миль к северо-западу от Гавайских островов, тихо и незамеченной, разросшаяся флотилия Нагумо, состоящая почти из трех десятков кораблей, повернула с восточного курса на юго-восточный. Утром 6 декабря Нагумо завершил последнюю дозаправку. Его маслобойки отошли под углом, чтобы занять место в точке встречи для обратного рейса. Освободившись от танкеров, Нагумо в 11:30 приказал увеличить скорость до двадцати узлов и направил корабли на юг, прокладывая курс, который должен был привести их в сектор старта в двухстах милях к северу от Оаху перед самым рассветом следующего дня. В 11:40 на его флагманском корабле, гигантском авианосце «Акаги», поднялся тот самый флаг Z, который адмирал Того поднял в битве за Цусимский пролив тридцать шесть лет назад. Раскрасневшиеся от патриотических чувств японские моряки и летчики дико ликовали.

С историческим вымпелом Того, трепещущим на ветру, стреловидная армада Нагумо неслась сквозь тяжелые моря, неумолимо приближаясь к цели. По флангам патрулировали разрушители, в тылу охраняли подводные лодки, а внушительный кордон линкоров и крейсеров плотно прикрывал драгоценные носители с их смертоносным грузом в сердце стрелы.

Незадолго до шести утра Нагумо снова повернул на восток, чтобы запустить свои самолеты по ветру. Пилоты, каждый из которых носил бандану с надписью Hissho (уверенная победа), забрались в свои самолеты. Через несколько минут 183 самолета поднялись с палуб шести авианосцев и выстроились в треугольные формации для первой волны атаки. Пятьдесят один пикирующий бомбардировщик составлял верхнюю эскадрилью, сорок девять бомбардировщиков находились ниже, а сорок торпедоносцев — ещё ниже. Высоко над головой пронеслись сорок три истребителя Mitsubishi A6M — быстрые и проворные «Зеро», которые вскоре будут терроризировать американских бойцов по всему Тихому океану. Через час после начала второй волны атаки около 350 самолетов под командованием командира Мицуо Фучиды пронеслись сквозь свинцовый рассвет на юг, к Оаху.

В тот самый момент, когда Нагумо приказал своим носителям направить луки на ветер, незадолго до полудня по вашингтонскому времени, Джордж К. Маршалл возвращался с утренней воскресной прогулки верхом в свой офис в Военном министерстве в Вашингтоне. Там помощники вручили ему перевод только что расшифрованного сообщения из Токио. В нём содержался пространный и окончательный ответ на десятипунктную американскую позицию, которую Халл изложил послу Номуре 26 ноября, и предписывалось Номуре раз и навсегда прервать переговоры. Просматривая стерильную дипломатическую прозу, Маршалл дошел до тревожного кодифика, предписывающего Номуре представить ответ «в 13:00 7 ноября по вашему времени». Необычное указание точного времени, да ещё в воскресенье, показалось Маршаллу зловещим. До часа дня оставался всего час. Маршалл немедленно составил сообщение, которое должно было быть отправлено командованию армии на Филиппинах, в Панаме, на Гавайях и в Сан-Франциско: «Сегодня в час дня по восточному стандартному времени японцы предъявляют ультиматум… Какое значение может иметь назначенный час, мы не знаем, но будьте начеку. Проинформируйте военно-морские власти об этом сообщении». Через несколько минут сообщение было закодировано и отправлено по радио во все пункты назначения, кроме Гавайев. Атмосферные условия создавали сильные помехи, которые временно блокировали беспроводной канал связи с Гонолулу. Сигнальщик военного министерства выбрал следующий, самый быстрый способ связи: коммерческий телетайп Western Union. Сообщение вышло из Вашингтона по телеграфу Western Union в 12:17 дня и было передано на Гавайи через радиостанцию RCA (Radio Corporation of America), расположенную недалеко от Сан-Франциско. Оно достигло Гонолулу шестнадцать минут спустя — в 7:33 утра по гавайскому времени. Посыльный забрал телеграмму в офисе RCA в Гонолулу, сел на мотоцикл и с рёвом доставил её генералу Уолтеру К. Шорту в Форт Шафтер, расположенный в нескольких милях. Самолеты Фучиды находились в двадцати минутах к северу от Оаху. На момент начала атаки посыльный был ещё в пути, но добрался до форта Шафтер только через несколько часов после того, как самолеты Фучиды нанесли свои разрушения.[873]

Эта задержка связи была не единственной упущенной возможностью испортить японский сюрприз. Когда атакующие корабли Фучиды формировались над своими носителями, незадолго до 7:00 утра, американский эсминец, патрулировавший у устья Перл-Харбора, заметил и подверг глубинной бомбардировке японскую карликовую подводную лодку, пытавшуюся проскользнуть на якорную стоянку. Но сообщение эсминца об этом контакте было отклонено как ещё одно из серии разочаровывающих неподтвержденных наблюдений подводных лодок и отложено для дальнейшей проверки.

Через несколько минут после контакта с подводной лодкой оператор армейского радара на севере Оаху сообщил о необычно большом количестве прибывающих самолетов. На самом деле это была первая волна Фучиды, до которой оставался ещё почти час, но старший офицер оператора безответственно предположил, что эти вспышки на экране представляют собой полет В–17 «Летающие крепости», перегоняемых из Калифорнии в Хикам-Филд для последующего отправления на Филиппины. К этому трагическому просчету офицера привело хотя бы частичное воспоминание о том, что радиостанция KGMB вещала всю ночь — расписание передач почти неизменно означало, что в–17 прибывают с материка, а их штурманы используют луч станции в качестве сигнала самонаведения. По одной из многочисленных ироний этого дня, когда ирония была в изобилии, пилот Фучиды тем временем использовал тот же самый луч, несущий слащавые гавайские мелодии, чтобы направить его к Оаху.

Когда около 7:30 Фучида увидел землю со своего ведущего бомбардировщика, он отдал приказ занять атакующие позиции. Под боевыми самолетами американские корабли и самолеты лежали безмятежно, ничего не подозревая и практически не защищаясь, именно так, как описывалось в шпионских отчетах японского консульства в Гонолулу. Теперь, не сомневаясь в том, что полная неожиданность достигнута, Фучида в 7:53 наконец нарушил радиомолчание и прокричал в рупор: «Тора! Тора! Тора!» (Тигр! Тигр! Тигр!) — закодированное объявление о том, что авантюра Ямамото, поставленная на широкую ногу, вот-вот окупится страшными разрушениями.

Более часа бомбы и пули сыпались на неуправляемые американские линкоры, в основном попарно пришвартованные в «ряду линкоров» у острова Форд, и на нелетающие американские самолеты, припаркованные крыло к крылу на полях Беллоуз, Уилер и Хикам, чтобы их можно было защитить от диверсий с суши. Когда последний японский самолет взмахнул крыльями около 10:00 утра, восемнадцать кораблей ВМС США, включая восемь линкоров, были потоплены или сильно повреждены. Более 180 самолетов были уничтожены, а ещё 120 покалечены. Погибли две тысячи четыреста три человека — 1103 из них были погребены на линкоре «Аризона», который затонул почти мгновенно, когда в его носовом отсеке разорвалась бомба. Ещё 1178 человек были ранены. Столбы дыма заслонили от Фучиды последнюю разведку, когда он отбыл на «Акаги», но он знал, что его летчики с триумфом выполнили свою миссию.

ИЛИ НЕТ? Флаеры Фучиды убедились, что в составе Тихоокеанского флота США не осталось ни одного действующего линкора. Но линкоры были основным оружием прошлой войны. В войне, которая сейчас так кровопролитно началась, козырями будут авианосцы, а 7 декабря в Перл-Харборе не было ни одного авианосца Тихоокеанского флота США. Йорктаун был отведен в апреле для службы в Атлантике. Саратога находилась на ремонте в США. Enterprise и Lexington находились в море у островов Уэйк и Мидуэй соответственно. Рейдеры Фучиды также не смогли повредить ремонтные мастерские Перл-Харбора. Что ещё более важно, они оставили нетронутыми огромные резервуары с топливом и маслом. Потеря этого запаса топлива, каждую каплю которого с таким трудом доставляли с американского материка, вероятно, заставила бы флот США отступить на свои базы на Западном побережье, одним махом очистив западную часть Тихого океана от американских кораблей лучше, чем любое другое мыслимое действие. Но Нагумо отверг предложения нанести второй удар по ремонтным и топливным базам или задержаться в этом районе для поиска пропавших авианосцев. Казалось, его парализовала сама легкость победы. Он потерял всего двадцать девять самолетов, и его флот оставался незамеченным. По меткому выражению Гордона Пранджа, он, должно быть, чувствовал себя так, «словно бросился вперёд, чтобы выломать дверь в тот самый момент, когда кто-то её открыл».[874] Для Нагумо то, чего он добился утром 7 декабря, было достаточной победой. Однако его неспособность вернуться для последнего, окончательного убийства рисковала обернуться поражением.