Тот покосился на дверь, но всё же кивнул.

— У Мирославы есть план. Ей дадим слово первой, — спокойно сказал он, переводя взгляд на нее.

Остальные тоже выжидательно на неё уставились. В горле возник ком от вспыхнувшего волнения, но она сглотнула, подавила неуверенность и скрестила руки на груди, жалея, что у табуретак не было спинки, на которую можно было бы откинуться.

— Строго говоря, это только набросок плана, — ответила она Мстиславу, встречаясь с ним прямым взглядом впервые с того момента, как они покинули берег.

Тот тоже скрестил руки на груди.

— Мы всё равно слушаем.

Линнель, который ранее обратил внимание на странное молчание между ними, переводил заинтересованный взгляд с одного на другого.

— Мне удалось кое-что узнать от хозяйки озера, — заговорила Мирослава. — Это именно она подкидывала трупы хозяину лесу, а не её муж, хоть и действовала она по его приказу. Так вот, ей удалось кое-что заметить. Все же слышали о легенде, что вода — это мост между миром живых и мёртвых? — обвела она всех серьёзным взглядом, который должен был им показать, что её вопрос не шутки.

Она помнила, что в первый её день здесь говорил Мстислав, но решила убедиться. Вопреки её беспокойству, никто и не подумал смеяться.

— Конечно. Из-за этого в том числе запрещено совершать самоубийство в воде, — кивнул Линнель. — Считается, что так можно потревожить умерших, поэтому никто и не рискует — желающих навлечь недовольство мёртвых нет, да и мы слишком уважаем смерть. У нас об этом всем известно.

Мирослава закивала, подаваясь вперёд и чувствуя, как её захлёстывает азарт.

— Но при этом вы оставляете ленточки возле могил близких, чтобы не потерять с ними связь? Оставить их душам возможность возвратиться?

— Это всего лишь традиция.

— Спросила я это не просто так. Хозяйка озера рассказала, что колдун открывал врата между миром живых и мёртвых. Согласно прочитанным мною легендам, их соединяет тонкая светящаяся нить, которая на своём конце имеет вход в другой мир. По нему могут перемещаться только мёртвые. Хотя легенды гласят, что живые тоже попадали в мёртвый мир, но, может, с того момента охрана на том конце стала внимательнее? Или колдун со своим сообщником просто не стали рисковать и использовали души мёртвых с помощью этих ленточек? Я уверена, что убийце нужен кто-то на той стороне. У него нет мотива, какой бывает обычно у сумасшедших, убитые — не его жертвы, а инструмент на пути к истинной цели.

Мирослава замолчала, ожидая реакции. Все, кроме задумчивого Мстислава, согласно кивали и хмурились во время её речи.

— Мне кажется, что если он добьётся намеченного — сможет проникнуть и вытащить из другого мира чью-то душу, то мёртвые не обрадуются. Чтобы я ни читала, везде пишут одно — нельзя нарушать равновесие между мирами. Да и самим несложно догадаться о том, что мёртвых оживить нельзя, а вот натворить чёрной магией бед — запросто.

— Потому колдуном и назначают мудрого человека, — отозвался Ииро. — Ингрид — идеальная кандидатура, в отличие от того, кто всё это затеял непонятно зачем.

У Мирославы было предположение, потому что иных причин она не видела.

— Наверное, сообщник задурил ему мозги, и тот тоже возжелал достать из загробного мира чью-то душу, — вслух высказала она свою мысль с нескрываемым сожалением.

— У колдуна был сын, который не пережил оборота, — вдруг произнёс Эрно. — С тех пор он недолюбливал Мстислава. Обращение — процесс непростой и летальный исход до сих пор иногда происходит — особенно когда ребёнок, не слушая предостережений, сам пытается обращаться.

Мирослава почувствовала, как сердце болезненно ёкнуло. До такого пути колдуна довела самая настоящая трагедия, способная и сильнейшего человека сломить.

— Мирослава, как так вышло, что хозяйка озера охотно поделилась с тобой этой информацией?

Вопрос Вяземского немного её взволновал, но вопреки здравому смыслу и правде, которой она всё равно собиралась с ними поделиться, ответом её было гордое:

— Потому что, будучи женщиной, тоже возможно получить информацию. — Вскинула она подбородок.

— С недавних пор я и так в этом не сомневался, но спасибо, что вновь убедила меня в этом, — с непробиваемым спокойствием кивнул он.

Мирослава сделала паузу, ожидая, что он что-нибудь добавит, но вместо нужного, он произнёс:

— Продолжай.

Она внезапно почувствовала себя неловко из-за этой ребяческой попытки что-то доказать.

— Благодаря тому, что удалось выяснить к сегодняшнему дню, я могу сделать вывод, что убийца маниакально стремится достичь желаемого. В доме у колдуна он мог забрать необходимые для одурманивания травы, ленты, но туристы уже покинули село, значит, его жертвой будет кто-то из местных, а это очень плохо — мы не можем точно знать, кого он выберет, — мрачно резюмировала Мирослава, сплетая и расплетая пальцы рук на коленях под столом.

— Почему ты решила, что убийца обязательно мужчина? — заинтересовался Ииро. — Если приезжие убивали себя сами, то тут даже не нужна никакая физическая сила, поэтому вполне возможно, что убийца — женщина. С твоего появления мы как-то совсем отбросили нашу первую версию.

— Какую? — уточнила она, игнорируя его первый вопрос.

Это знание было интуитивным, почему-то Мирослава верила, что будь виновна женщина, то она бы либо уже добилась своего, либо действовала куда более тихо.

Вместо Ииро на её вопрос ответил Мстислав:

— Мы подозревали, что убийца — женщина. Её нередко можно было увидеть гуляющей ночью по лесу, поэтому сначала мы думали на неё.

— А как её зовут? — с нехорошим предчувствием спросила Мирослава.

Вяземский смерил её любопытным взглядом.

— Александра. Она живёт недалеко от кладбища. Ты её откуда-то знаешь?

Ощутив дурноту, она слабым голосом призналась:

— Помнишь моего свидетеля, который указал на Чацкого?

— Только не говори…

— Так вот, это она.

— И ты молчала? — возмутился он, резко поднимаясь на ноги.

— Откуда же я знала, что вы её подозреваете? — возмутилась она в ответ, вскакивая следом. — Ты ведь не делился со мной своими заключениями!

— Ты тоже не спешила делиться своими истинными мотивами приезда сюда! — многозначительно подчеркнул он, отворачивая голову.

Мирослава не поверила своим ушам и почти увидела со стороны, как побледнела. Пусть она и не планировала скрывать правду о себе, но услышать об этом так неожиданно и прямо тоже не была готова.

Она сумела возвратить себе внимание его глаз и только после этого с волнением спросила:

— Ты догадался?

Вяземский снисходительно ей улыбнулся, но улыбка не расслабила напряжённые челюсти и не убрала тяжёлый взгляд, который словно чего-то ждал.

— Это было не сильно трудно после того, как ты на берегу об этом почти напрямик заявила.

Мирослава сделала несколько осторожно вдохов, но не переставала изучающе рассматривать мужчину. Она не могла понять, почему он так недоволен этим открытием.

— Ты не кажешься хоть сколько-то заинтересованным, — ненавязчиво заметила она.

Может быть, у неё слишком большое самомнение? Возможно, Мстислав не должен прыгать до потолка оттого, что она такой же оборотень, как и они? Но пусть и не радость, но хотя бы какое-то светлое чувство?

Глаза Вяземского непроизвольно расширились.

— Заинтересован? Чем? Тем, что, благодаря тебе, в столице могут о нас скорее узнать? Извини, но не вижу в этом ничего интересного.

У Мирославы затряслись руки и подобно цветку стала расцветать боль в сердце — медленно, но неотвратимо. Она второй раз за последние десять минут не могла поверить своим ушам! Ей пришлось отступить от столов и отвести взгляд — смотреть на Мстислава у неё не было ни малейшего желания.

— Вот в чём, оказывается, дело! — нервно рассмеялась она, затем лихорадочно облизнула пересохшие губы и кивнула самой себе несколько раз. — Теперь ты мне стал абсолютно понятен, Мстислав Вяземский.