— Лучше даже сказать, что до первых солнечных лучей. Трупы были свежие, одежда всегда ещё мокрая, и даже волосы были ещё влажные, когда их находили, — отозвался Вяземский, поднимая взгляд на Мирославу. — Забираю свои сомнения назад — сейчас я рад, что мы не пользуемся фотоаппаратами.

— Это шутка такая? — поняла она, заметив тень улыбки на лице Мстислава.

— А ты думала, что я просто неотёсанный дикарь из глухомани? — осведомился он, заставив Мирославу смутиться.

Если честно, то она не знала, что и думать по поводу человека, который был непоследователен в своих решениях и вдобавок был незнакомым мужчиной.

— Конечно, нет, — ответила она. — Лишь дикарь без чувства юмора.

Они переглянулись и уголками губ улыбнулись друг другу. После совместного завтрака между ними возникло хрупкое взаимопонимание. Мирослава ценила это сотрудничество, потому что оно могло её сильно выручить в ближайшем будущем.

— У Эрно хороший почерк, — с облегчением сказала она, когда вернулась к сделанным пометкам на месте преступления. — Почему, кстати, у них настолько финские имена?

— Мода тогда такая была, да и родители желали им особенного будущего, — спокойно ответил он, вновь опустив взгляд на записи. — А Эрно учился в городе и очень хорошо, оттого и почерк довёл до идеала. Он даже не хотел возвращаться.

— Как и ты? — уточнила Мирослава. — Я заметила, что у вас всех местный говор выражен гораздо меньше. Ты кажешься компетентным настолько, что для здешних мест поразительно, а Эрно чересчур умён, о чём прекрасно осведомлен. Линнель одновременно выделяется среди вас, но при этом гораздо уместнее выглядит в селе, чем вы двое. С Раймо пока только непонятно, ведь я мало его знаю, но он как будто находится тоже на своём месте.

— Неплохой анализ для репортёрши, — хмыкнул Мстислав, не поднимая взгляда и не выглядя напряжённым из-за тех открытий, которые она сделала.

— Я внимательная, — пожала плечами Мирослава. — Жизнь научила.

— Я тоже внимательный, поэтому могу сказать, что ты совершенно не похожа на репортёршу, и твоя история жизни вызывает куда больше вопросов, чем все наши вместе взятые. Приют, трупы, которые ты видела, а если добавить к этому ещё причину приезда, то тогда вопросительный знак становится размером с дом, — неспешно, с расстановкой проговорил Вяземский, всё так же глядя на листки перед собой. — Но я могу сделать вид, что всего этого не говорил и предложить твой же вариант развития событий, который был озвучен с получаса назад. Сгодится?

Воцарилось молчание, и Мстислав всё-таки взглянул на напрягшуюся Мирославу, оценил её недовольный взгляд, пожал плечам и повторил:

— Я тоже внимательный. Даже чересчур.

Мирослава фыркнула, пододвинула почти опустевшую коробку ближе к себе и буркнула:

— Сгодится.

Дальнейшее изучение улик, которое заняло у них ещё около получаса, они проводили молча. Мирослава, всё-таки достав папиросы и с разрешения закурив, погрузилась в рассмотрение вещей жертв и пыталась понять, кем они были до того, как несчастный поворот судьбы привёл их отдохнуть в это село. В коробке хранились непримечательные предметы, найденные в комнатах гостиницы, не включающиеся в себя одежду. Зеркальце, фотоаппарат, записная книжка, расчёска, таблетки в коробочке, спички, помятые сигареты и другие бытовые вещички, которыми люди пользуются каждый день. Из всего этого выделялся лишь фотоаппарат, который был куда дороже остальных предметов.

Неожиданно Мирославу осенило, и она ещё раз прочла записи Эрно о том, какие вещи кому из жертв принадлежали.

Убедившись, она от наплыва эмоций вскочила и начала мерить шагами деревянный пол кухни, чем привлекла внимание мрачного Вяземского. Тот казался разочарованным последние двадцать минут, очевидно, сочтя, что их поиски тщетны.

— Ты что-то узнала? — спросил он.

Мирослава поспешно закивала, всё так же пытаясь осмыслить пришедшую в голову догадку. Она была уверена, что права, но пока не понимала, что это даёт.

— Жертвы уходили, не скрываясь, из своих комнат второго этажа гостиницы накануне полуночи, верно? — начала издалека она вслух.

Вяземский развернулся к ней лицом и оперся спиной об стол, сложив руки на груди.

— Так говорит хозяин гостиницы и некоторые гости, — кивнул он.

— Зачем приезжим уходить куда-то поздно вечером, когда уже ничего не видно, если они приехали любоваться природой?

Мстислав пожал плечами, но всё же привёл несколько вариантов:

— Полюбоваться ночными пейзажами, встретиться с убийцей, который каким-то образом чем-то их заинтересовал, прогуляться перед сном. Убитая девушка — Клара — вообще была фотографом.

— Именно! — воодушевлённо воскликнула Мирослава. — Если брать любой из вариантов, то почему курящий мужчина в возрасте, который принимал таблетки от болей в сердце, следившая за своей внешностью вторая девушка, и Клара, которая была фотографом, ничего с собой не взяли? Ни портсигара, ни таблетницу, ни фотоаппарат — они не взяли с собой никаких вещей! У меня портсигар всегда с собой — не взять его по привычке, уходя в ночь, я точно бы не смогла!

Вяземский внимательно смотрел на переполненную эмоциями Мирославу, обдумывая сказанное.

— Это действительно странно, — наконец, признал он, а затем вскочил на ноги. — Пойдём попробуем это выяснить.

— Куда? — уточнила Мирослава, чувствуя, как внутри всё клокочет от нового витка расследования.

— В гостиницу, где жили жертвы, — пояснил Мстислав, уже одевший плащ. — У нас только одно место, где могут селиться туристы. Все жертвы до своей смерти жили там, и их вещи мы нашли там же.

— Тогда я быстро приведу себя в порядок и можем отправляться, — сказала Мирослава.

Вяземский оглядел её и словно только сейчас обратил внимание на одежду. Он отвёл взгляд и отрывисто кивнул.

— Стоит, да, а то у нас нравы построже, нежели в столице.

— Знаю! — вспыхнула она и, быстро добравшись до лестницы, припустила наверх, перескакивая через две ступеньки, совсем позабыв о своём недомогании.

Оказавшись в отведённой комнате, она ещё раз умылась, подёргала себя за щёки, придавая коже румянец, и стала быстро вытаскивать вещи из сумки. Из подходящего для расследования у неё была всё та же прямая чёрная юбка, которую, как сообщила Марта, она любезно постирала вместе с рубашкой и развесила на улице. Мирослава могла проверить высохли ли они, но не стала тратить время и, с сожалением проигнорировав штаны, достала платье бежевого цвета на пуговицах. И конечно же, она не собиралась себе изменять и собиралась также надеть свой чёрный пиджак. Как хорошо, что она вчера его успела снять!

Мирослава быстро облачилась в искомое и попробовала аккуратно собрать волосы в низкий пучок, чтобы они не мешались, и она не привлекала внимание своей тёмной мастью среди светловолосых. Не хватало зеркала, у неё из рук выпадали шпильки поэтому, разозлившись, она собрала волосы в обычную косу и, перекинув её за спину, поправила пуговицы на запястьях, затем провела по немного мятой ткани ладошками, пытаясь разгладить, но не особо преуспела.

Напоследок она оглядела комнату, обратила, наконец, внимание на незаправленную постель и стремительно ее заправила. С тех пор как покинула приют, в качестве ещё одного протеста, она никогда не заправляла свою постель, но в гостях следовало быть более опрятной.

Закончив со всеми делами, Мирослава быстрым шагом стала спускаться по лестнице и предстала перед Вяземским запыхавшейся и наверняка с желанными ею красными щеками, но которые не выглядели, как здоровый румянец.

— Всё в порядке? — спросил Мстислав, отметив её состояние.

— Конечно. Пойдём, — ответила она твёрдым голосам, первая двигаясь к выходу из дома.

Хоть и было утро, но солнце уже успело прогуляться по небу и заглянуть во все прячущиеся тёмные уголки села, чтобы одарить их своим теплом.

Вяземский по привычке всё ещё шёл от Мирославы на расстоянии, запах которой продолжал щекотать изнутри, но из-за простуды отдавал кислинкой, и размышлял о том, какое всё-таки приятное облегчение наступает после оборота.