Мирослава застыла окаменевшей статуей в ожидании, когда минуты её пребывания здесь истекут. Она надеялась, что вещунья после её показательного изгнания, будет не против с ней поговорить, иначе она прибыла сюда совсем зазря.

— Хорошо, — кивнул Мстислав спокойно после продолжительной паузы.

Он обернулся к парням и Мирославе, которые все так же стояли рядом и сказал:

— Нам пора. Не будем тратить время Бориса Игнатовича, у нас самих его в обрез.

Раймо нахмурился и попытался возразить:

— А как же…

— Нам пора, — повторил Вяземский, затем поклонился опешившему старику и пошёл к выходу.

Мирослава, с задрожавшим в грудной клетке сердцем, взглянула на удивлённо замерших ребят и, недолго думая, переполненная несмелой надеждой, двинулась следом за Вяземским. Не успели они и подойти к порогу кухни, как их остановил недовольный окрик старика:

— Мстислав, одумайся!

Вяземский развернулся к нему с вежливым выражением лица. Мирослава стремительно подошла к Мстиславу, чтобы встать рядом.

— Я как раз этим и занимаюсь, — ответил он, — Я пришёл сюда, чтобы сделать всё правильно, но это не означает, что я буду вас слушать. Община может хоть лопнуть от злости, но моя первостепенная цель сейчас — это отыскать убийцу. И я очень надеюсь, что следы не приведут меня сюда.

Старик гневно ахнул. Его руки затряслись от злости и волнения, он воскликнул:

— Я старый человек! Как тебе только пришло в голову!

— В этом доме есть не только старики, — негромко заметил Мстислав. — Мои глаза были закрыты, но сейчас я их открыл и собираюсь внимательно за всеми наблюдать.

— Ты угрожаешь мне? Общине? — со свистом втянул воздух старик.

— Нет. Я просто хочу, чтобы вы поняли серьёзность моих намерений. Если я узна́ю, что кто-то из нас замешен, то не закрою глаза, а буду действовать, как велит закон.

Старик качнулся вперёд, и Мирослава сделала интуитивный шаг к нему, испугавшись, что он свалится.

— Мы живём по другим законом, Мстислав. По тем, что одобряет община. Не забывайся, — сказал он, глядя на невозмутимого Вяземского почти бешено.

— Я и есть закон в общине, — улыбнулся он в ответ, а затем махнул рукой парням, и те двинулись к выходу.

Когда они все прошли мимо него, то он снова поднял глаза на злющего старика и произнёс:

— Не сто́ит забывать, что во главе не вы и не те, кто предпочитает старое время. Я с уважением относился к вашему мнению много лет, но впредь, если наши взгляды не совпадут, я буду действовать так, как велит мне сердце.

Борис Игнатьевич собрал остатки своего достоинства и уже более спокойно, но всё ещё с нажимом произнёс:

— Твоего отца и мать этот путь отправил на тот свет.

— Если я окажусь там вместе с ними, то тем более не пожалею о своих решениях.

Как только они вышли из дома, то Вяземский уверенно, без лишних слов двинулся по той же дороге, не оглядываясь. Мирослава чувствовала исходящий от него шквал противоречивых эмоций, поэтому не решилась окликнуть.

— Это нормально? — шёпотом спросила она у Линнеля, который, как и остальные, смотрел вслед своему шефу.

— Нет, — одними губами отозвался он.

— Нас ждут большие проблемы, — достаточно громко заключил Эрно, не выглядя при этом хоть чуточку расстроенным.

Он первым пошёл за Мстиславом, который даже не отзывался на приветствия проходящих жителей села. Они с недоумением оглядывали его, а затем натыкались на Мирославу в компании ребят, и осуждающий огонь вспыхивал в их глаза так ярко, что должен был выжечь сетчатку. Мирослава старалась игнорировать их, но капли пота, стекающие по виску и спине, показывали ей самой, каких трудов это стоило.

— Он раньше так себя не вёл? — поинтересовалась она у идущего сбоку Раймо, чтобы отвлечься.

Тот был ниже её ростом, но не казался этим задетым и выглядел уверенно. Он вообще производил впечатление надежного парня.

— Ещё чего! — озадаченно покачал он головой. — Для шефа община — это семья, к которой он прислушивается. С соседними сёлами мы не так часто созываем общий сбор, но и к тем членам общины он обычно не глух, а тут такое… Совсем на него не похоже.

Молчавший до этого Ииро, который выглядел слишком уставшим, чтобы даже думать, лениво возразил:

— У тебя вообще нет чутья, Раймо. Шеф уже давненько психует из-за решений общины. Взять хотя бы ту же ситуацию с железной дорогой. Думаешь, община поддержала его инициативу? Ха-ха три раза! Он настаивал не один день, приводил аргументы, закатил целую речь, и им пришлось пойти на уступки. Это сейчас, — он хлопнул кулаком по столу, и этим взбесил Игнатьеча, который к себе такое отношение не потерпит, — тут он достал из объёмного кармана внушительный кулёк с пирожками и невозмутимо предложил. — Хотите?

Словно вспомнив о необходимости есть, остальные тоже залезли к себе в карманы и вытащили пирожки. Вид у них был такой, словно к подобным сухим перекусом они привыкли.

Мирослава задумалась — одна и та же ли девица для них готовит или каждый раз разная, но тут же отринула неуместное любопытство.

— Он попытается навредить Мстиславу? — вместо этого обеспокоенно спросила она, не желая, чтобы Вяземский пострадал по её вине.

Мирослава с благодарностью приняла предложенные пирожки, тут же впиваясь зубами в немного подсушенное, но всё ещё вкусное тесто. Добравшись до начинки — яйцо с луком — она довольно причмокнула.

Парни переглянулись после её вопроса и весело захохотали. Их реакцией она оказалась не задета, а скорее успокоена. Уж в чём она успела убедиться, так это в том, что ребята за своего шефа были горой и если бы ему что-то угрожало, то так легкомысленно те не стали бы реагировать.

— Не обижайтесь, госпожа Вишневская, — миролюбиво заговорил Линнель, откусывая большими кусками пирожок. — Нашему шефу не так-то просто навредить. Он, вообще-то, самый главный и…

Линнель прервался, заметив, что обсуждаемый шеф замер посреди дороги.

Вокруг его фигуры поднималась пыль от проезжающих мимо повозок. Возницы огибали Вяземского так, словно он был скалой, которая сама не способна сойти с места. Ребята постарались тут же начать жевать активнее, пряча оставшуюся еду обратно в карманы. Но Линнель успел запихнуть себе в рот ещё парочку конфет. Мирослава завистливо вздохнула, на что он тут же вложил в её ладонь три леденца с таким видом, словно это обычное дело, и пошёл к стоя́щему шефу.

Когда они все к нему приблизились, Мстислав оглядел своих подопечных строгим взглядом и спросил:

— Вы закончили или ещё не насплетничались? А говорят, что девиц в первое лето свиданий не заткнуть.

— Это моя вина, Мстислав, а не их, — привлекла к себе внимание Мирослава, робко улыбнувшись суровому взгляду. — Я забеспокоилась, что твоё заступничество за меня будет невыгодным для тебя самого. Не хотелось бы создавать проблем.

Вяземский сложил руки на груди, сверкнул раздражённой темнотой во взгляде и иронично уточнил:

— Только сейчас тебе захотелось не создавать проблем? А до трупа это желание к тебе не приходило?

Улыбка стёрлась с губ Мирослава.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто не заступайся за них! — рявкнул он. — Они взрослые мужчины и сами способны за себя ответить!

— Не кричи на меня посреди улицы, — свирепо, но негромко произнесла Мирослава, глядя ему прямо в глаза. — И если я виновата, то не бегу от ответственности, чего и тебе советую! Если ты чем-то задет, то не срывай на меня свою злость, а разберись с этим.

— Ух ты, — послышался восхищённый шёпот Ииро, который, к его счастью, остался проигнорирован.

— Ты отчитываешь их, говоря, что они ведут себя, как животные, а сам среди них самый большой и неуправляемый зверь! — всё ещё громким шёпотом ругалась Мирослава.

Она кидалась словами в лицо Вяземскому, который, казалось, из последних сил сдерживает злую отповедь, но после того как она бросила ему в лицо столь сомнительный комплимент, его взгляд изменился.